Рейтинговые книги
Читем онлайн Сендер Бланк и его семейка - Шолом-Алейхем

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 17

А затем:

«Мы хотим, весь город хочет, прямо умирает от желания выбрать вас старостой синагоги, гласным, депутатом, директором банка…», «Господин Бланк! Мы имеем честь просить, мы просим не отказать нам. Будьте так добры и войдите в наше положение, ведь вы же у нас, как это говорится, что-то…»

Вы понимаете или нет?..

Наш Сендер был не из тех, кто, захлебнувшись своим счастьем, начинает, как говорится, раздуваться. Нет! Он умел выслушивать все эти комплименты довольно равнодушно, скромно, как будто не заслуживал такой чести; он умел ответить, что не достоин их и что есть люди более заслуженные. Но где-то, в самой глубине души, он ликовал: во-первых, что дожил до такой чести, а во-вторых, что все эти собаки опустили хвосты и знают теперь свое место. Только с женой он любил иногда посмеяться:

— Что ты скажешь, Мириам-Хая, про реб Зямке, этого аристократа? Ха-ха-ха! Ты хоть помнишь его, черт ему в бороду?!

Ни жирный завтрак, ни даже хороший стакан вина не доставляли Сендеру такого удовольствия, как реб Зямке и подобные ему лица, когда они обращались к нему за помощью. Наилучшим образом и с величайшим почтением принимал наш Сендер высокого гостя в своем кабинете, усаживал его, предлагал папиросу, зажигал и подносил гостю спичку: «Что это вы так плохо выглядите?» Или: «Что это вас не видно?» Гость сидит как на иголках; он давно уже выкурил поднесенную ему папиросу; давно уже три раза откашлялся и восемнадцать раз приподнялся на стуле; он вытер пот, сам скрутил себе папиросу, другую, третью; несколько раз пытался приступить к делу, но каждый раз его прерывали на первом же слове. А Сендер все рассказывает о своих делах, о неаккуратных должниках, о своих тяжбах и говорит с большим удовольствием, так, точно гость просит его, просит, умоляет, чтобы он все рассказал, не дай бог, не пропустил ни одной подробности… Но всему на свете приходит конец, и человеческому терпению также! Гость, реб Зямке или реб Хаимке, ловит минуту и начинает прямо, быстро, залпом, не переводя дыхания:

— Я хотел вас просить, реб Сендер, вы же слышали, вероятно, что я закупил у помещика Шишинского всю пшеницу, и так как…

— Знаю, слышал! — прерывает, его Сендер. — Слышал о вашем золотом деле. Я вам не слишком завидую, реб Зямке, не слишком! И вы знаете почему? Я вам объясню! Вот этот самый Шишинский четыре года назад хотел занять у меня пятьдесят тысяч рублей и даже на хороших условиях. Но я тогда возился с кашковским помещиком. История эта вот какая…

И Сендер начинает совершенно новую историю, еще на шесть часов. Реб Зямке уже взмок, с него стекают ручьи пота, он утирается полой и вздыхает, как несчастный узник, заключенный в темницу. Он прерывает Сендера:

— Вы меня простите, реб Сендер, что я вас перебиваю… Вы знаете, для чего я пришел к вам?

— Нет! Откуда мне знать?

Сендер Бланк хорошо знает, почему нанес ему визит реб Зямке, но делает наивное лицо и смотрит гостю прямо в глаза.

Реб Зямке оживляется и говорит довольно весело:

— Понимаете, реб Сендер, дело тут вот в чем: я купил пшеницу вдвоем с компаньоном, с Авромом Зальцвассером…

— С Авромом Зальцвассером? Боже вас упаси, реб Зямке! Это же плут, мошенник, злодей, душегуб! Представьте себе, два года тому назад, зимой, незадолго до хануки* или ближе к пуриму* — я точно не помню — приходит ко мне один человек. «Доброе утро!» — «Доброе утро!» Очень мило! И он стал наворачивать…

Реб Зямке кусает ногти, чешет голову под ермолкой. Он кашляет, застегивает кафтан, низко-низко надвигает на глаза ермолку. А Сендер рассказывает еще одну историю, не спеша, весело, приправляя ее довольно изящными остротами, и истории этой конца-краю нет! Реб Зямке подскакивает и обрывает его совсем уже невежливо:

— Понимаете, реб Сендер, я хотел у вас попросить взаймы на небольшой срок.

— Взаймы? — спрашивает Сендер, очень, очень удивленный, как будто ему сказали, что такому-то и такому-то достался большой выигрыш или на улице только что кого-то зарезали, случился пожар, вспыхнула эпидемия…

— Да, взаймы, — отвечает реб Зямке ни громко, ни тихо, а так — средне. Ему невдомек, чему это так удивляется реб Сендер. — Да, взаймы, до весны: немного, тысяч десять.

— Сейчас у меня нет, честное слово. Нет у меня сейчас денег, чтоб мне не знать ничего дурного, чтоб мне горя не видать, как и вам. Почему вы мне вчера не сказали? Вчера у меня как раз были деньги, но пришел человек от Гавриила Фелькенштейна и предложил дело. Так как в Титиковке строится теперь новая фабрика и Гавриил Фелькенштейн заключил контракт с компаньонами еще в прошлом году, когда титиковский лес…

И так далее — без конца; истории большие и малые, и все переплетены между собой, так что голова лопается…

И уходит себе реб Зямке, бедняга, без денег, обессиленный, измученный, весь в поту, и перед уходом должен еще выслушать нотацию от реб Сендера — вести дела надо не так, чтоб приходилось искать помощи, не следует держать себя высокомерно, и надо остерегаться плохих компаньонов, и надо знать, как торговать и с кем торговать; и если бы спросили у него, Сендера, он бы, наверное, все выяснил и навел бы порядок во всех делах. Прощаясь, Сендер просит его заходить, — отчего же нет, — немножко покалякать… Реб Зямке бежит не дыша, боится оглянуться. Но проходит некоторое время, монета-то нужна… Что делать? И он снова идет к реб Сендеру: а вдруг, авось, может быть, мало ли что?! И опять повторяется та же история, и снова все то же! Так обходится Сендер и с реб Зямке, и с реб Хаимом, и с реб Ициком, и со всеми старыми знакомыми. Вот какое это животное.

Наш Сендер не хуже и не лучше всех других новоиспеченных богачей, мелких людишек, которые не знают никаких иных радостей, кроме наживы и тщеславия.

Здесь, собственно говоря, я должен бы немного остановиться на его происхождении. Кто он? Откуда? Кто его родители? С превеликим удовольствием я сделал бы это, если б хоть что-нибудь знал. Но может ли романист знать все на свете? И какой нам интерес? Прямо скажем, что нам до того, кто был дед Сендера или кто была его бабушка? Был его отец меламедом*, сапожником, бондарем или маклером? Мы знаем только Сендера, мы помним, что когда-то, не здесь будь помянуто, он был бедным евреем, менялой, торговцем кожей, торговцем зерном, а теперь… Теперь он Сендер Бланк! Присмотритесь к нему: может быть, он вам также немного знаком?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Трактует только об одном Маркусе

Пора, пора немного заняться и самым младшим из фамилии Бланк; пора читателю ближе познакомиться с нашим молодым героем, с красивым Маркусом Бланком, лучшим из отпрысков Сендера.

«Младший и лучший» — такого мнения о Маркусе был сам отец, и по двум причинам. Прежде всего, Сендер любил своих детей, когда они были еще маленькими, крошками, карапузиками. Но как только эти карапузики подрастали, наш достопочтенный Сендер начинал ненавидеть их, и ненависть эта росла и становилась все сильнее и больше. Он видел в них компаньонов, претендентов на состояние. Без ссор, без сцен, без затрещин не обходилось ни одно торжество, ни одна свадьба; отец рвал и метал, топал ногами, мать плакала, дети обливались слезами, — но в конце концов Сендеру приходилось раскрывать мошну и с дикими проклятьями отсчитывать необходимое количество денег.

Так водится у многих очень порядочных людей. Автор этих строк не однажды был свидетелем таких милых сцен, не однажды был посредником между отцом и детьми, когда спор шел всего лишь о нескольких лишних сотнях, которые могли спасти от голода и нищеты целую семью. Деньги отец в конце концов давал, но крови портил несчастным детям гораздо больше, чем на сотни… Когда я однажды из любопытства спросил у заупрямившегося отца, зачем понадобился ему весь этот тарарам, эти оскорбления, эти напрасные слезы, он совершенно серьезно ответил:

— Детям нельзя давать потачки. Ребенок — это свинья. Ребенка надо учить! Пусть знает, что рубль — это не собака; тогда он тоже будет знать, как обходиться с детьми и как надо беречь копейку в наше время…

Против такого рассуждения я, конечно, ничего не мог возразить…

Вторая причина, по которой Маркус был, можно сказать, дороже Сендеру всех остальных детей вместе взятых, состояла в том, что Мириам-Хая была второй женой Сендера и вся ее жизнь заключалась в дорогом единственном сыне.

«Ну и что же? — спросит у меня читатель. — Где же это написано, что детей от второй жены нужно любить больше других?»

Ну что ж! — отвечу и я. — Справедливо или не справедливо, но так уж повелось у многих порядочных евреев. Зачем же нам уходить от правды? Маркус действительно был замечательным ребенком, какие встречаются редко. Весь город прямо-таки носился с ним. Когда Сендер в первый раз привел в синагогу пятилетнего Маркуса, одетого в шелковую рубашечку, бархатные штанишки, в шитой золотом шапочке, его окружила толпа мальчишек-озорников, и каждый из них непременно старался потрогать его. С той субботы по всему городу пошла слава, что у Сендера Бланка есть сынок, такой сынок, которому не сыщешь равного. И лицом хорош и умен, — не сглазить бы только…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 17
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сендер Бланк и его семейка - Шолом-Алейхем бесплатно.
Похожие на Сендер Бланк и его семейка - Шолом-Алейхем книги

Оставить комментарий