Как живется вам без СССР? - Лариса Бабиенко

В этой небольшой комнатке Анна впервые поняла, что жить на земле иногда очень страшно.

— Только бы не пришли к власти исламисты, — размышлял вслух Рахман. — Только бы не они…

В ответ взорвался Халим:

— Чем тебе мешает религия? Люди охотно слушают муллу, никто зря не возьмет в руки автомат. В стране будет покой… Религия — вечна…

— О, ты больше мусульманин, чем сам Аллах?

— Никогда при исламистах не будет покоя, — возразил молчавший до этого философ Фарук. — Слушать муллу? За две тысячи лет религия что-нибудь решила в жизни людей? Хоть одну войну остановила? Построила ли заводы, фабрики, жилье?

— Как ты смеешь критиковать религию? Тебя на том свете за это накажут.

— Лучше жить на этом свете, чем на том, — отчеканил твердо Фарук. — В Советском Союзе не молились, ученым было некогда отбивать поклоны пять раз в день, они много работали и первыми запустили человека в космос! А где в это время был наш мусульманский мир? В мечетях. Мы даже детей своих в сандалии не обули. Много учится наших женщин?

К плечу Фарука доверчиво прильнула русская девушка Рая. Румянец во всю щеку, легкая прическа из густых русых волос… С каким обожанием глядела она на своего парня! За версту видно, что этих людей сблизили только чувства…

— Но ислам… это очень ценно, это достижения веков! — упорствовал Халим.

— Возможно, и ценно. Но почему верующий мусульманин лучше других, почему только он верный и только он имеет право на жизнь в целой Вселенной? Вот я стою под солнцем, оно меня больше обогревает, потому что я мусульманин? А от Раи к вечеру убегает, потому что она христианка? — вновь заговорил Фарук.

— Ах, ты вспомнил о солнце? — взбеленился Халим, покосившись на Анну, Раю, затараторил дальше. — Пусть эти белые знают, что нас солнце действительно больше любит, потому и кожа у нас черная. Нам не надо обогревать жилища. У нас вкуснее плоды. Мы живем почти в раю…

— И в Африке дольше живут люди, чем на севере, у нас лучше образование? — рассмеялся Аид.

— В раю можно и без образования. У нас три урожая в год. Можно просто жить…

— Наши предки просто и жили. И стали рабами. На целых четыреста лет. Хочешь, чтоб и твоим детям выпало такое же? — оборвал его Рахман.

Внес свою лепту в спор и Хади.

— Только законы физики управляют Вселенной. В древности человек боялся ее, потому и придумал себе подвесной потолок в виде религиозного учения. В тесном помещении комфортнее, удобнее. Огромные пространства над головой не пугают. Великий начальник сидит наверху и всеми управляет. Думать не надо. Думает за нас другой. Надо только правильно понимать чужую мысль. Своя воля не нужна.

— Но без религии никуда! — утверждал Халим.

— В древнем Египте поклонялись скарабеям, — лукаво произнесла Рая. — И кошкам. По улицам Индии бродят бесхозные коровы. Святые… А народ вокруг голодный. И не святой.

— На островах Тихого океана верили в божественность угря, содержали для них шикарные водоемы, — напрягла свои познания и Анна. — В других регионах признавали святость огня… Зороастризм — поклонение огню, процветал в прежних мусульманских краях чуть ли не две тысячи лет.

Не отмалчивался и Рахман, который изучал не только афро-арабскую периодику, он умел и поспорить, отстоять свою точку зрения.

— Религии разделяют людей, а у нас в стране много национальностей. Арабы — на севере, на юге копты, племена, верующие в колдовство. Религиозной болтовней никого не объединить. Но мулла принимает только ту жизнь, в которой ему, будто в коконе, хорошо. Его задача — запугивать людей, чтобы ничего не изменилось. Тогда его клан в почете.

— В республиках Средней Азии семья поминает покойника каждую пятницу в течение года, — вспомнила Анна и продолжила свою мысль о том, что этот обычай — раздолье для муллы, который каждый день сыт. И огромное разоренье для обычного человека, который отвечает еще за жизнь своих детей и стариков. Через религиозные законы фактически идет обыкновенный грабеж населения.

Гости в комнате, кроме Халима, пришли к выводу, что нынче надо строить социальное, а не религиозное государство, чтобы каждому, будто в семье, жилось бы просто и комфортно.

— Религии убили не одно государство, — заметил Рахман.

— Плевать мне на твое государство! Пусть сдыхают все эти государства. Религиозное и расовое единство дороже, — безапелляционно заявил Халим, что до невероятности разозлило остальных. — Главное — это раса, — упорствовал он, — своя кровь.

Тут же вскочил со стула Рахман и закричал гневно:

— Ты — черный, и я черный, но я никогда не захочу в трудной ситуации быть рядом с таким, как ты. Самый мерзкий шантаж — полуправдой. Вроде так и все не так… И мужчина любит женщину не из-за цвета кожи. Душа, идея — вот главное…

Дело принимало крутой оборот. Хади дал понять, что уже поздно, всем утром идти на лекции.

Перед уходом Анна спросила:

— Почему Халим такой злой? Он же биолог, знает, как хрупка любая жизнь без экосистемы. А государство — это экосистема для каждого… Религия не платит пенсию, не строит дома. Религия, может, на время и успокаивает человека, но это путь в никуда. С моей точки зрения. Что он защищает?

— Так он расист. Обыкновенный черный расист. Не только религиозный, но и по цвету кожи. Белых терпеть не может. Почувствовала?

— Еще бы…

Халим и впрямь сверкал глазами, когда глядел на Анну.

— Не обращай внимания. Мы знаем, что он ограниченный человек. Над ним наши ребята уже в самолете смеялись. Ну, представь, прилетели мы в Италию…

В Риме на борт поднялся гид и предложил пассажирам, летящим в Советский Союз, осмотреть древний город. Все целый день с удовольствием разглядывали остатки Колизея, Форума, площадь Святого Марка, но вдруг спохватились, а где Халим? Может, у него живот заболел, нужно вызвать врача?

— Не надо врача, — спокойно объяснил сидевший в своем кресле Халим. — Я ненавижу белых и не вступлю без особой нужды на их землю.

— Но ведь это пустая ненависть, — заметила девушка парню, он же в ответ лишь развел руками, дав понять, что да, Халим таков, каков есть, и принимать его приходится со всеми его нелепостями. Это в России с подобными людьми никто не сталкивался, а в Судане и подобные типы есть.

Вот так, через встречи и столкновения, в спорах Анна знакомилась с миром, о котором никогда ни в одной книжке не читала, ни одним ухом даже не слышала.

— Что же Халим тогда делает в Советском Союзе? — спросила она. — Каким образом ваша партия это допустила? Может, у него богатый отец и дал кому-то взятку?

— Нет, он из бедной семьи.

И не всегда, оказывается, Халим был скверным типом. Когда-то он вступил в компартию, боролся за независимость своей страны, но кто-то его предал, донес, что этот парень — уже в руководстве партии. Халима посадили, рядом в камере оказался религиозный фанатик. Там он и сломался, хотя сам прежде рассказывал другим, какими должны быть цели у молодых ребят.

— Теперь Халим пять раз в день глядит в сторону Мекки, — рассмеялся Хади.

— Но Россия ничего не сделала плохого людям Африки! — возмутилась Анна. — Зачем в своей боли обвинять тех, кто к той трагедии не имел никакого отношения? По инерции он обвиняет и меня. Я же к тому веку, к рабовладельческому, не имею никакого отношения. Он перепутал что-нибудь?

После непродолжительного молчания Хади неохотно выдавил из себя:

— Его уже в Москве кто-то оскорбил из-за цвета кожи…

— Как это?

В комнате тонкой паутинкой повисла тишина.

— Лучше тебе этого не знать, — отвел он глаза в сторону…

Но диалог на этом не прервался. Девушке нужен был логический ответ.

— Почему он не едет домой, если ему у нас плохо? Почему партия его не отзовет?

— Партия ведет себя по отношению к нему благородно. Халиму дают возможность доучиться. Нашей стране нужны специалисты.

Такое объяснение не очень-то было понятно Анне. Она жила в государстве, где миллионы людей без особого труда получали высшее образование, а сотрудники всевозможных НИИ уже хвастали, что часами слоняются в коридорах своих учреждений без дела.

— У нас иначе. Нам дорог каждый специалист, который хоть что-то может сделать для людей. Вот представь себе…

Хади вновь рассказывал о своей стране, о людях, которые боролись за окончательное изгнание англичан из Нубии. Высокообразованные, толковые, они наконец-то прошли в парламент и уже приняли законы не только о запрете многоженства, но и такие, по которым будут наказывать работодателей за отказ принимать женщин на работу. Новое законодательство также поможет девушкам учиться в университете… Принятое уже не отменить, даже пришедшей к власти военной хунте.

— Каждый образованный человек в нашей стране нужен, чтоб помогать выжить другим.