Последняя индульгенция - Миермилис Стейга

Лиесма дружески махнула ей, взяла для себя кофе, булочку, коньяк, уселась напротив и положила сумочку на оставшийся свободным стул между ними.

Брюнетка бросила на нее мгновенный взгляд.

– Привез?

Лиесма кивнула на сумку.

– Да. Я принесла.

– Без происшествий?

– Абсолютно.

– Ночь прошла спокойно?

– Бурно! – усмехнулась Лиесма. – С таким мужиком ночи не бывают спокойными.

– Ладно. Чао! – Не обратив внимания на последнюю реплику, брюнетка допила коньяк, взяла со стула сумочку Лиесмы и вышла.

Лиесма, смакуя кофе, спокойно глядела, как подруга уходила.

VI

Столовая была слишком большой, чтобы выглядеть уютной. Ее зал напоминал цех современного завода с широкими окнами, высоким потолком и оборудованием из пластика и блестящего металла.

Людской поток двигался непрерывно, словно на эскалаторе, образуя очередь у раздачи и возле касс.

Ромуальд остановился на пороге и оглядел обедающих. Люди обходили его справа и слева. Не найдя то, чего искал, он повернулся и прошел в малый зал, где обслуживали официантки. Недалеко от окна за столиком сидел человек с острой светлой бородкой. Ромуальд подошел к нему.

– Приятного аппетита! – он отодвинул стул и сел. – Что сегодня вкусного?

Мужчина с бородкой доброжелательно улыбнулся.

– Не пожалеете, если выберете борщ и ромштекс. Ну как дела в химической лаборатории?

Ромуальд стал рассеянно проглядывать меню.

– Задание выполнил, зачет получил.

– Значит, вечер свободен?

– Свободных вечеров и так немало. Не знаю только, хорошо это или плохо, – задумчиво проговорил Ромуальд.

– Почему же? – сказал бородатый. – Все ведь зависит от вас.

– В единственном или множественном числе? Если в единственном, то это неверно, а во множественном – это демагогия.

– Что вы хотите этим сказать?

– Хочу сказать, Ольгерт, что у каждого свои взгляды и свое понимание жизни. Где одному хорошо и интересно, другому скучно.

Плотная официантка подошла, уперлась острием карандаша в раскрытый блокнот и вопросительно взглянула на Ромуальда.

– Борщ, ромштекс и…

– И малиновый мусс, – подсказал Ольгерт. – Дешево и вкусно.

– Пусть так. А вы, я вижу, уже закончили, – сказал Ромуальд Ольгерту, когда официантка ушла.

Ольгерт лениво взглянул на часы.

– Вы сегодня запоздали. Но я не спешу, у меня есть еще минут двадцать. Итак, жизнь становится скучной? – вернулся он к начатому разговору. – Разве мало молодежных и танцевальных вечеров?

Ромуальд скривился.

– Вы хотите сказать – общественных мероприятий по заранее разработанной программе? Сегодня каждый молодой человек ищет занятий и развлечений, соответствующих его интеллекту; только где их найдешь?

– У вас сегодня странное настроение. Что-нибудь случилось?

Ромуальд не ответил на вопрос.

– Для вас, старшего поколения, все намного проще. Вы живете по составленной программе. Все известно, все предусмотрено – что будет завтра, послезавтра, месяц, год спустя. И вам даже в голову не приходит, что такая жизнь ужасно скучна!

– Но разве лекции в университете не запланированы? Так же, как и наша работа?

Официантка принесла заказ. Ромуальд рассеянно кивнул.

– Лекции, семинары – конечно. И это облегчает жизнь. Кто-то за тебя все выдумал, приготовил, даже в рот вложил, остается только проглотить. Но когда приходит свободный час…

– Следовательно, общественные мероприятия все же нужны?

Ромуальд поморщился.

– Наверное, никто из нас не способен уже самостоятельно думать и придумывать, – неожиданно завершил он свое размышление. – У меня вечером – свидание с Даной. В кино, театрах, кафе, на всяких вечерах мы уже побывали. Что еще можно выдумать?

– М-да. Как видно, располагать своей жизнью вовсе не так просто. Найти что-то самому куда сложнее, чем пользоваться готовым. Распоряжаться собой труднее, чем позволить распоряжаться другому. Но надо научиться не только искать, но и находить. И не ждать, пока какой-нибудь благодетель сунет тебе в рот разжеванное. Это и на самом деле скучно. Да ешьте же!

Они разговаривали, как старые друзья, хотя познакомились лишь недавно за этим самым столиком.

Ромуальду было бы трудно объяснить, почему он искал общества этого человека. Потому ли только, что вырос без отца, которого в детстве ему очень не хватало?

– Вы, как всегда, правы, – кивнул он, принимаясь за борщ.

Ольгерт внимательно следил за каждым его движением.

– И все же, что случилось? – снова спросил он. – Ведь не без причины вы сегодня такой – скажем, слишком ершистый.

– Да в общем ничего. Плохое настроение без определенной причины. Разве что… Мать уехала в гости к какой-то знакомой по работе. Куда-то к морю. Обещала сегодня вернуться, но пока ее нет. Мелочь, конечно. Пусть поживет, ощутит красоту осени…

– У вас с матерью хорошие отношения?

– Она – единственный близкий мне человек.

– А если бы вдруг отыскался отец?

Ромуальд недобро усмехнулся.

– Где же он, этот отец? И где пропадал все эти годы?

К столику торопливо приблизилась девушка с длинными светлыми волосами, одетая в вельветовый брючный костюм.

– Здесь свободно? – она бросила шаловливый взгляд на Ромуальда, отодвинула стул и, не дожидаясь ответа, уселась.

– Дана! – воскликнул Ромуальд. – Ты как тут оказалась?

– Я тоже иногда обедаю, – засмеялась девушка. – Любовью, как уверяют старики, долго сыт не будешь.

По лицу Ольгерта пробежала легкая тень.

– Спасибо за приятную компанию, – поклонился он. – Мне пора. Обеденный перерыв тоже планируется.

Когда он ушел, Дана фыркнула.

– Ты всегда отыскиваешь оригинальных знакомых. Кто это?

– Ольгерт Лубенс, инженер. Он и в самом деле интересный человек.

– Ну, гляди, как бы он меня не отбил! И они перемигнулись.

VII

Следователь Розниекс взбежал по лестнице, перемахивая через две, а то и три ступеньки. «Хвала создателю, наделившему меня такими ходулями!» Он промчался мимо секретарши, не успев даже поздороваться, и распахнул дверь кабинета шефа.

Дым уже клубился под потолком. Это означало, что Розниекс опоздал основательно. «Жаль, что без меня они не могли начать…» Он ждал, что зазвучит осуждающий голос Кубулиса, заранее зная, что скажет прокурор. Так и вышло, слово в слово:

– Не опоздать Розниекс не в состоянии. У него всегда находятся дела поважнее наших.

– Был в морге, – соврал Валдис, деловито усаживаясь за длинный стол совещаний.

– Хорошо, что остался в живых, – выпустил очередную остроту Стабиньш. – Оттуда редко кому удается вернуться.

В морге Розниекс действительно был, но только утром. А сейчас его перехватила по дороге бабушка одного осужденного. Парень давно сидит, но бабушка прослышала, что будет амнистия. И они, медленно прогуливаясь, поговорили по душам. Нельзя же заставлять старого человека тащиться в такую даль, до самой прокуратуры.

Кубулис встал и постучал металлическим карандашиком о графин, чтобы прервать разговоры.

– Может быть, все же начнем?

Лица работников милиции и прокуратуры были миролюбивы и выражали интерес. Понятно: сегодня прокурор не станет говорить о затянутых сроках следствия и возвращенных на доследование делах, не будет упрекать инспекторов за высокий процент нераскрытых преступлений. А они, в свою очередь, не станут обижаться на то, что он отказался дать санкцию на чей-то арест. Одним словом, сегодня оперативное совещание обещало пройти без столкновений, в подлинном единодушии.

Разговоры немного приутихли, но тут же кое-где начались снова – в особенности в том углу, где вместе устроились женщины из милиции и прокуратуры. В последние годы представительниц прекрасного пола среди следственных работников становилось все больше. «И отсюда они тоже скоро нас вытеснят», – подумал Розниекс.

– Товарищи, товарищи! – Кубулис осуждающе потряс головой, не переставая стучать карандашом, – Вопрос сегодня один: нераскрытое тяжкое преступление у железнодорожной станции. Послушаем, чем порадует нас технический эксперт майор Ваболе.

Валдис мысленно поблагодарил шефа за то, что тот не начал с его отчета, хотя по заведенному порядку полагалось сделать именно так. В голове у следователя все еще царил хаос. Он никак не мог разложить факты по полочкам, чтобы прийти к каким-либо выводам. Может быть, сообщение майора поможет?…

Майор Ваболе тяжело поднялся, почесал седой висок, надел очки, нервно перебрал свои бумажки.

__ Значит, так… – неопределенно произнес он. И после краткой паузы продолжил: – Заключение будет таким… М-м… Полагаю, что женщину сбила грузовая автомашина грузоподъемностью не менее трех тонн. Об этом свидетельствует высота и ширина переднего бампера автомашины. – Сейчас майор напоминал школьника, застигнутого врасплох вызовом к доске.