Кочевники - Александр Владимиров

— Духи предков гневаются, — произнес, не открывая глаз, Ширэ Джиладкан. — Им надоело смотреть, как потомки монголов в междоусобных войнах убивают друг друга.

Хан хотел было высказаться, но сдержался. Сейчас с ним говорил не какой-то нищий, а человек, общающийся с предками.

— Сейчас, — продолжал между тем дервиш, — когда над планетой нависла огромная и страшная угроза.

Братья переглянулись. Что за ерунду начал говорить посланец духов. А тот, не открывая глаз, произнес, словно видел их реакцию:

— Духи просят относиться к их словам, как можно серьезнее. Они сообщают, что злые демоны с небес мечтают завоевать планету, а монголов превратить в рабов.

Хан вздрогнул. Он взглянул на Шахруха. Не об этих ли мятежных временах говорил только что он?

— Но… — промямлил Улукбек. Язык словно онемел от таких новостей. — Я уже стар. И не смогу…

— Духи знают, что ты стар, великий хан Улукбек. А сыновья твои просто не способны объединить войско, против общего врага.

— Но что, нам делать? — хором проговорили братья.

Дервиш открыл глаза. Наваждение, появившееся на секунду, куда-то исчезло. Слова, возникавшие в голове, растворились. Он взглянул сначала на суйбаши, потом на великого хана. Улыбнулся.

— Духи сообщили мне, что дадут знак. Указывающий на того, кто будет править ханством после твоей смерти, уважаемый Улукбек. Сейчас же желательно, чтобы были посланы гонцы в улусы братьев.

— Для чего? — полюбопытствовал хан, и тут же ощутил себя дураком. Он улыбнулся: — Духи предков желают, чтобы мои сыновья прибыли сюда?

— Да, — ответил Ширэ Джиладкан. Он встал с подушки. Посмотрел на хана, причем сделал это так пристально, что Улукбека мурашки пробежали по спине. Словно смотрел на него не дервиш, а кто-то другой загадочный и таинственный. Хану даже показалось, что взгляд этот исходил откуда-то из-под одежды. — Да, — повторил нищий, — духи желают, чтобы твои сыновья, и те, кто в улусах, и те, кто живет в городе, и те, кто обитает во дворце. Собрались в одном месте. И дают на все про все тебе, хан — два месяца.

Направился и вышел в двери, никто даже не посмел остановить дервиша.

Утром Кайрат, сын Сумум-бея, выбрался из шатра. Какое-то время вглядывался в голубое, с белыми облачками, небо. Там в вышине кружили два огромных орла. Первой мыслью ягычи было то, что это знак. Сегодня должна была произойти битва между двумя ханами.

«Остаться в живых или умереть», — пронеслось в голове Кайрата.

А между тем лагерь хана Урнур проснулся. Жизнь уже била ключом. Ягычи разглядел воина из своего племени, тот присев на траву заряжал ружье. Всего пара выстрелов, но и их хватит, чтобы отправить, хотя бы, двоих к предкам. Тот почувствовал взгляд Кайрата, заулыбался, замахал рукой. Напротив него сидел еще один батыр и возился с шашкой. Чуть правее от юрты заржала кобыла, и ягычи невольно повернулся. Совсем еще молодой паренек, чуть старше сына Кайрата, возился с упряжью свой лошадки. Мимо пробежал с лаем пес.

«А он-то, откуда здесь, — подумал Кайрат, — что он здесь делает. Скоро эта идиллия закончится. Загрохочут ружья, засвистят пули, поднимется в голубое небо из-под ног лошадей пыль, и Юлдуз скроется в густом облаке».

— Ну, ты и спать, ягычи, — проговорил, похлопав его по плечу, хан Урнур. — Скоро бой, а после него у многих появится возможность отдохнуть.

Кайрат понимающе кивнул. Скоро и он может оказаться среди предков. Ягычи как-то не задумывался об этом. Да и жизнь казалась развлечением, в котором действовало только одно правило: «Если не ты, то тебя!». Раньше все было по-другому. Обычно джагуны хана Урнур налетали на стоянки других племен, тех, что принадлежали одному из соседних улусов. Подчистую вырезая всех мужчин, оставляя в живых только маленьких детей, что еще в седле ни разу не были, да женщин. Брали их в полон, уводили как можно дальше. Хан считал, что оставлять в живых воинов из чужого племени ни в коем случае нельзя. Но обычно за их смерти мстили братья Урнур. Они поступали точно так же как и хан: собирали воинов и наносили удар по такому же небольшому приграничному поселению. Кайрат был рад, что его юрты находились далеко от этих зон. Но недавно традиция вот таких маленьких набегов неожиданно закончилась. Поутру, месяца два назад, прибыл гонец от хана Мзнэра. Брат Урнур предлагал раз и навсегда выяснить отношения. Как предполагал Кайрат, тот надеялся разбить войска младшего, а самого брата, если не убить, то, по крайней мере, взять в полон.

— Иди, надевай свои доспехи, доблестный батыр Кайрат.

Ягычи поклонился и вернулся в шатер. Открыл сундук, что стоял в западной части и выложил на рядом стоящий: доспехи, шлем, а так же карахом, огнестрельное оружие, которое несколько десятков лет назад изобрели китайские мудрецы из Джучистана. Карахом был меньше в два раза, чем каражада, и мог производить десять выстрелов за один раз. Кайрат надел доспех, затем прикрепил на поясе гэрд, в который тут же запихнул палаш, что-что, а этот старый добрый меч всегда выручает в рукопашной схватке, когда пуль в карахоме не осталось. С правой стороны, за пояс запихнул гулду, железную булаву способную разнести на кусочки любой шлем. В сапог запихнул нож-хутуг. Лучше он перережет себе горло, чем сдаться в плен людям хана Мзнэр. Смерть лучшая награда для монгола, особенно если тот с собой прихватит нескольких противников. Врагами людей, из улуса хана Мзнэра, Кайрат никогда не считал. Враждуют ханы, но не воины. Но обычные военные действия братьев, ими, же и придуманные на заре правления, разжигали ненависть среди простых солдат. Ягычи опасался, что если бы не это предложение хана Мзнэра, неизвестно до чего докатилось это противостояние. Кайрат опустился на сундук и взял карахом. Проверил, хорошо ли тот заряжен. Для этого пришлось извлечь из удивительной машинки устройство, в которое вставлялись пули (так мудрецы окрестили короткие железные стрелы для карахома). Насчитал в нем штук десять и улыбнулся. Уж он-то к схватке с воинами хана Мзнэра готов. Запихнул карахом в специальный чехол, что висел рядом с гулду. Надел шлем и вышел из шатра.

Коня к бою Кайрат предпочитал готовить сам. От этой процедуры очень многое в бою зависело. С плохо подготовленного седла можно свалиться в самый неподходящий момент. Поэтому ягычи, сначала нежно погладил своего коня, затем прошептал несколько слов на ушко животному и лишь после этого направился к седлу, что стояла у шатра. Как и все седла кочевников, оно имело деревянный остров и дугообразные луки, украшенное резьбой. Ленник был покрыт войлоком, и обтянут кожей. Но прежде чем все это взгромоздить на спину коня, Кайрат положил на спину животного войлочный потник, и лишь после этого установил седло, крепко затянув ремни под брюхом коня.

— Я вижу ты готов, ягычи! — Проговорил, подходя к нему, хан Урнур.

Кайрат оглядел правителя улуса. Такие же, как и у него доспехи. К ремню прикреплен, в чехле, карахом. На боку однолезвийная сабля — хэлмэ. В отличие от ягычи, тот предпочитал оружие попроще. На голове Урнур был золотой шлем. Неожиданно хан взглянул в голубое небо и произнес:

— Жаль, что я не могу поговорить с предками. Они словно игнорируют меня с тех самых пор, как я, вместе с дервишем, покинул запретную территорию.

Кайрат кивнул. Вполне вероятно, что такие же думы владели и другим братом. Изредка Урнур снился его дед — хан Бяслан. Тот советовал внуку, как поступать в той или иной ситуации. Вполне возможно, предположил ягычи, что именно старик и посоветовал уничтожать стойбища кочевников брата под корень. И еще, что не давало покоя Кайрату, похоже, хан Бяслан помогал всем трем внукам. Неизвестно почему и для чего стравливая между собой своих потомков. Вполне возможно, что старику не нравились в свое время избранницы Улукбека. В этом не было ничего удивительно. Ягычи помнил традицию заложенную еще самим Джучи. В ней говорилось, что первую жену для наследника отец выбирает сам. Лишь потом тот может поступать, как тому вздумается. Мзнэра и Урнур, в отличие от хана Улзия, были детьми от второй и третьей супруги Улукбека. Обе женщины строили козни в отношении хана Бяслана, и даже говорили, пытались того убить, и у них задумка бы получилась, если бы не хатун Хонгурзул.

В молчании духов предков хан Урнур видел плохой знак.

— Неужели они отвернулись от меня, — вдруг проговорил он.

Ягычи промолчал. Какой бы ответ не был, вряд ли он понравился хану. Скажи правду, что предки стравливают братьев, преследуя свою цель, и неизвестно, как бы среагировал Урнур, а так к истине правитель дойдет своим, маленьким умишком.

— Готовься к бою мои любезный, ягычи. Сегодня мы должны урезонить моего брата Мзнэру. А сейчас пойдем к остальным полководцам, нужно обсудить, как будем действовать.

Батыр Чойжи с самого утра готовился к битве. Он понимал, что хан Урнур должен выиграть в этой сражении. Тогда между улусами наступит мир. Схватки, которые уносили много жизней, обычным кочевникам была противна. Зачем воевать, когда на этой дивной планете, кроме них больше никого нет, а территорий, на которых можно жить сколько душе угодно. Но как бы то ни было, Чойжи понимал, что пока братья между собой дерутся мира в этих краях не будет. Он удивлялся, почему их отец — хан Улукбек своим суровым словом не прекратит эту вражду.