Мгновения волшебных изменений (Сказки от Елены Прекрасной) - Елена Майдель

Наступило рождественское утро. Девочку поцелуями разбудила мама, которая сообщила, что вставать давно пора, что их ждет много дел, и что под рождественской ёлкой ее ждет удивительный сюрприз. Подкатившись на своем кресле к сверкающей гирляндами огней красавице, засоня увидела на полу большую коробку в нарядной обертке, перевязанную красным бантом. Когда же с нетерпением открыла подарок, то… всё её ночное приключение встало перед ней так четко и ясно, как наяву… В коробке лежало белое в цветных блестках балетное платье снежинки для праздника. Но и это было еще не всё… Рядом с платьем она разглядела прозрачную коробочку, в которой были упакованы розовые атласные туфельки-пуанты, и было заметно, что они еще большеваты ей по размеру… Малышка едва не заплакала от счастья. Она поняла, что Муза танца не просто так прилетала к ней ночью… Она дала девочке надежду на осуществление ее Мечты.

Вечером вокруг ёлки веселились и танцевали гости, маленькая хозяйка рождественского вечера была такой радостной и приветливой, какой ее давно не видели родители и подруги. Она смеялась и шутила, а когда настал черед исполнять танец снежинок, то танцевала вместе со всеми в своем чудесном платье, пусть еще кружась, сидя в кресле. Девочка старалась танцевать именно так, как научила ее покровительница этого великого искусства, – не столько руками, плечами и головой, сколько своей щедрой на любовь и радость за других, юной душой, полной самых светлых надежд на будущее. Внезапно, как укол в сердце, она ощутила едва заметное движение своей ноги…

Немолчный разговор

Современная сказка

Волшебница-Весна распушила свои ароматные цветочные крылья над заросшим старинным садом и тихо дышала ночной прохладой. Она с удовольствием заново смешивала колдовские запахи проснувшихся растений, проветривала легкими касаниями ветерка молодую листву, ласкала упругие бутоны цветов и позволяла любопытным звездам вдоволь заглядываться на всё это, щедро устроенное ею, великолепие. В глубине этой вековой поднебесной парковой оранжереи, собравшей в свою коллекцию сотни разных цветов, кустарников и деревьев, дремал, окутанный сном, белый деревянный дом – её ровесник. Словно мудрый отшельник, этот дом был молчаливым свидетелем жизней нескольких поколений одной семьи. Он повидал так много разных людей, наблюдая их и в горе, и в радости, в возвышении и в бесчестии, что уже давно ничему не удивлялся. Так бы и стоял себе, пока не развалится от неумолимого времени, если бы не одна очень удивившая его история. Людей он «проверял» по их отношению к своему любимому саду. Те из них, кто радостно восхищался красотой цветов и бережно к ним относился – не рвал, не вытаптывал, напротив, берег и понимал их беззащитность, имели, по его мнению, чуткую красивую душу, и он привечал их в своих владениях охотно и гостеприимно. Равнодушных же и злых дом чувствовал сразу и делал всё, чтобы им было неуютно, неудобно и холодно в его стенах, желая сократить там их пребывание. Немногие, к сожалению, верят, что у каждого дома есть своя душа…

Однажды, также весной, в дом принесли новорожденную девочку. И душа дома затрепетала… Он полюбил эту кроху с первых минут, потому что увидел то, чего не видели люди, – долгожданный свет пришедшего в мир чуда. К счастью, девочке дали очень подходящее ей имя – Светлана, смысл которого она очень рано осознала. Как только дитя научилось ходить и бегать, то стремглав летело, сметая на пути игрушки, распахивая двери, едва слышала свое имя: «Света! Света!» Никто не понимал, куда же это она так несётся, будто опоздать боится или что-то важное без неё произойдет. Никто… кроме старика-дома. Девочка так никому и не скажет, что зов ее по имени значил для нее куда больше, чем человеческое слово, отличающее ее от других. Услышав «Света!» она воспринимала это как призыв, что кому-то не хватает света в душе, что ктото просит лучей любви, добра, тепла, понимания и поддержки. И она всегда готова была светить всем из своего необъятного, переполненного любовью к миру, ко всему живому, и такого маленького по размеру сердечка.

Та незабываемая ночь выдалась теплой, безветренной, лунной, так и манила, приглашая на чудесную прогулку в наполненный знаками волшебства сад тех, кому ее тайны намного интереснее пустых снов. Однако, отозвалась на этот, едва уловимый зов весенней ночи разделить ее магию только одна малышка, которая так и не смогла заснуть от переполнявшего ее волнения. Она долго смотрела в окно своей спальни на втором этаже, как замер умиротворенный сад, залитый лунным сиянием, как вспыхивают в танце светлячки среди листвы сонных деревьев, как серебряными росчерками падают вниз звезды на фоне черной небесной бездны… Сад притягивал ее своей загадочностью, будто желал сообщить ей что-то очень важное и прекрасное. Девочка босиком спустилась по лестнице и проникла в него через заднюю дверь, которую бесшумно открыл своей любимице всё понимающий дом. Она бесстрашно двинулась в заросли спустившихся до земли ветвей, наслаждалась изумляющими новыми запахами ночных цветов и удивлялась всем существом, как люди могут добровольно лишать себя такой поразительной ночной красоты… «Ах! Как жаль, – вздыхала малышка, – что взрослые проживают свои жизни, так и не узнав, например, что очарование природы по-особому расцветает по ночам… Как, соединяясь с небесными и лунными потоками в самых невероятных сочетаниях, она открывает восхищенным свои самые заветные и сокровенные таинства.» С легкостью перышка девчушка осторожно пробиралась по не успевшей намокнуть от утренней росы траве, будто летела, едва касаясь земли. Было так тихо, что ей стали слышны самые тончайшие звуки – шорох раскрывающихся лепестков, шелест стебельков на ветру, шум крыльев ночных бабочек, умиротворяющие трели сверчков. Сначала ей показалось, что в саду еще кто-то есть, и она спряталась за ствол старой яблони, какое-то время прислушиваясь. И не ошиблась – в саду шел разговор… только не человеческими словами, а какими-то неизвестными ей до сих пор музыкальными звуками, которые расшифровывались в детской головке вполне понятными мыслями. Она невольно проникла в таинство общения цветов между собой и поразилась до глубины души… Цветы «разговаривали» о людях!

«Ах! – вздыхала белая роза, – Люди попрежнему не понимают наш язык… Мы так много могли бы им напомнить и рассказать…» «Да-да». – кивала золотая лилия, – Печально, что люди думают, будто они всегда были и рождались людьми.» «Неужели так и не найдется кто-то мудрый и знающий, – вступила в разговор гортензия, – кто, наконец, откроет им, что многие человеческие качества были собраны ими из всех царств природы?» «А сколь многому научились люди, когда их души рождались цветами, как мы», – сокрушалась старая бунгвиллея, – «Они забыли, что щемящей нежностью, грациозностью, трепетностью, утонченным пониманием воздушной красоты, разнообразием форм и акварельностью красок для творчества они обязаны растительному царству… Своей беззащитностью перед ветрами и грозами, а также стойкостью, с которой мы противостояли бурям жизни в своей слабости, вновь и вновь возрождаясь в вечности и расцветая каждой весной, человеческое царство обязано именно своим цветочным воплощениям!!!..» – гневно завершила она свою длинную эмоциональную речь. «Доколе человек будет мнить себя «венцом творения»?», – вмешалась цветущая яблоня, обдав сад волной белых лепестков и демонстрируя этим порывом свое возмущение, – «И не уважать царства растений, как и царство животных, из которых он вырос, заснув в своем ложном величии и возомнив себя хозяином мира?!» Цветы заволновались, перебивая друг друга, вспоминая, как безжалостно их срывали, срезали для праздных букетов и сиюминутных прихотей, бросали увядать на кладбищах и обочинах дорог, в мусорных корзинах и засыхающих брошенных венках, сплетенных для коротких развлечений… Малышка стояла ни жива, ни мертва, ошеломленная уже не столько тем, что понимает язык цветов, сколько тем, что цветочные души высказывали о людях…

«Люди любят цветы как декорации во внешнем оформлении каких-то событий своих жизней, – продолжила разговор печальная красная роза, признанная королевой цветов, – Лишь очень редкие человеческие души способны на подлинное искреннее восхищение нашей уникальностью как божественных творений, сотканных из невидимой красоты иных миров, и данных как намек на более тонкие материи. Садовники Земли создали множество прекрасных садов, куда приходят миллионы людей любоваться сочетаниями красок на клумбах и фигурах для цветочных фестивалей… Но никто не задумывается о самих цветах, о том, что они – живые, что они чувствуют и любовь, и боль, и страх. О том, например, что порой сочетают в букетах такие виды цветов, которые внутренне диссонируют друг с другом и начинают сразу умирать от подобного соседства… Нам, розам, например, пришлось обзавестись колючими шипами для защиты от истребления, а некоторые сорта цветов стали сильно ядовитыми – в ответ на нелюбовь и жадность людей… Но и это не спасает нас от постоянной гибели…»