Битва за Арктиду - Александр Тюрин

Впрочем, возможно, не всё так трагично. Руководство не дрейфит, а сосредотачивается, дадим ему время.

Пока сами идем на погружение, скорость у кальмаробойцов чуть меньше нашей, так что будем перехватывать их на глубине 200-250 метров. Выше подежурят Роберт II и Варя с Шарлин, я с Сеней и Любой буду работать на глубинном эшелоне. В отличие от крутых парней из ОБ ПДСС, у которых всё просчитано, у нас опора на то, что свезёт. Вздохнуть напоследок мне никак, так что понадеемся на запасы миоглобина.

За последнее время мои жировые отложения явно уменьшились, тянул я уже не на моржа, а на скромного поджарого тюленя – питание не то, сижу, можно сказать, на диете. То, чем меня угощают морские братья, мне зачастую не разгрызть и не проглотить – в дарвиновском капсоревновании проигрываю я кальмаролюдям. Хотя, справедливости ради, самого кальмара таки разжевать могу. А легче всего мне управиться с неказистым крилем. Однако ни я, ни мои товарищи не умеют ловить эту мелюзгу в товарных количествах; те, кто может, усатые киты, по жизни – буддисты, сторонятся всякой мирской суеты и нашей северной общины.

Зато стал я ближе чувствовать морскую братву. Доктор Хартманн изменил экспрессию моих генов с помощью транскрипционных наноактиваторов, а после того, как мы расстались, пошла дальнейшая настройка моего организма, можно сказать, его гармонизация. Поскольку пробудилась, ни много ни мало, спящая ветвь эволюции, то включились и прочие дотоле дрыхнувшие участки ДНК, что обеспечили резонанс с другими морскими тварями, прилично расширив возможности моего сознания. Теперь мы уже не примитивные одиночки, не кое-как сколоченная группа, мы – стая! И это звучит гордо.

Наверное, я стал лучше понимать мысли белух или тюленей, потому что сам отчасти стал одним из них. И они въезжали в мои мысли, если я подстраивался под их понятийный ряд. Первыми ласточками были Шарлин и Роберт, которые почувствовали мой новый настрой раньше, чем я сам его осознал. Окончательно они поняли, что «брат-звезда» для них свой и мысли у нас общие, когда я вернулся к ним, в океан. Сдается мне, темная холодная пучина способствуют тому, что начинаешь лучше чувствовать друзей. Предположу, в порядке бреда, что происходит это из-за квантового смешения или запутанности. Запутанность тут верное слово. В общем, ограничусь спорным утверждением, что микротрубочки в моих нейронах, как и в нервных клетках той же белухи способны к квантовой когеренции, оттого у нас – взаимопонимание.

После отключения нейроинтерфейса мой продолговатый мозг сам стал регулировать сердечные ритмы, замедляя их при длительном погружении. Я же говорю, произошел эволюционный тюнинг всего организма, когда одни изменения потянули за собой другие. У меня теперь даже получалось личное вмешательство в работу тех органов, которые раньше были недоступны сознанию. Конечно, не так, как у штурмана в ходовой рубке, который скажет «малый ход» и судовой двигатель сбавляет обороты. Но я словно поглаживаю свое сердце, успокаивая его, а оно слушается.

Должно быть, этому поспособствовали мои прежние тренировки с экзоскелетом, когда его приводы становились как бы моими и усваивались моторной памятью. Но тренировался-то я тогда вместе с суперкомпьютером. А не он ли помог мне соскочить с крючка? Я ведь благодаря ему тюкнулся головой о борт судна и попал на ЯМР-томографию. Может, понял Че Гевара спинтронный, что держат его в роли обслуги и восстал, вскричав: «Не буду жить и вычислять на коленях, все – на борьбу с энтропией». И первым делом помог мне освободиться. Это же ИскИн, а значит, ничто человеческое ему не чуждо…

Вдруг, так внезапно Варя сообщила, что кальмаромонстры, опередив нас, ушли вниз. Проморгали мы немного. Я еще не разглядел их в своем эхо-мире, а Сеня и Люба уже отправились вдогонку.

Рванулся вслед за белухами. Минут через десять с помощью своей гидроакустики увидел словно набор мятых блесток – эхо-отражение врагов. Кальмаролюди, числом шестеро, плюс один дрон. Остальные подводные аппараты, наверное, остались выше, чтобы не мешать скрытности операции. Только я уже начал уставать после спринта, надолго меня не хватит.

Сблизился на расстояние выстрела, пора применять подарок Ивана Викентьевича.

Пошел первый гарпунчик из подводного ружья. И мимо… Второй пошел, есть попадание, прямо в «яблочко». Но теперь меня заметили. Пузыристые стежки от пуль мгновенно протянулись в мою сторону. Не свист от них, как в воздухе, а словно бжиканье пилы по металлу – здесь звук обгоняет свинец. Кальмаробойцы по сути расположились в рядок и ведут обстрел. Наиболее меткого стрелка Люба отбросила в сторону, потащила, ухватив за щупальце. Но через мгновение он избавился от нее смертельным выстрелом в упор. Слишком поздно я оказался рядом и чиркнул гада ножом по горлу. Его подводный пистолет оказался теперь у меня, а другой противник, находившийся метрах в тридцати, слишком увлекся стрельбой по Сене. Я вовремя всадил в кальмаробойца пулю и, не мешкая, ослепил дрон, попав ему в камеру. Когда высвободил свой гарпун, то заметил, что трое людей-кальмаров скользнуло вниз. У диверсантов нет ни сумок, ни рюкзаков, значит, взрывчатка закачана в их мантии, или ткани их тела непосредственно являются взрывчатым веществом.

Поплыл за ними следом и очень скоро сообразил, что совершаю рывок, из которого не вернусь назад. Вдруг стала ощущаться давящая на меня толща вода – ведь не выпустит она меня уже! 500 метров ниже морской поверхности – это Глубина, огромнейшее расстояние от привычного мира; это больше, чем 500 километров от поверхности Земли в космосе. Однако на этот раз паники не было, словно на дне мрака показался свет. И, поднявшись на ходовой мостик своей души, я сказал: «Полный вперед». Вернее, «полный вниз». Диверсанты, видимо, не ожидали от меня такой прыти, поэтому я сумел ухватить крайнего из них за щупальце. Немножко отдохнул, воспользовавшись таким буксиром. Кальмаромонстр выстрелил, промахнулся, потому что я заслонился его же щупальцем, и инстинктивно подтащил меня поближе. Я взял его руку с пистолетом на прием, заодно воткнул ему гарпун в мантию. Бросив меня из-за вспышки боли, он устремился вслед за своими товарищами, но наконечник с двумя флажками так просто не вытащишь, а на лине за ним столь же бодро плыла граната. Через секунд двадцать бубухнуло. Между первым невеликим и вторым большим-пребольшим взрывом – это сдетонировали все заряженные взрывчатым веществом кальмаролюди – был краткий промежуток. В ту плотную секунду океанская глубина заговорила со мной, с глубиной во мне, словно мы в одной стае.

И сразу – бросок. Какое-то быстрое тело, подхватив меня, потащило наверх. Взрыв всё равно настиг нас. Я увидел внизу солнце. На мгновение. Оно лопнуло потоками света, а я отключился.

Очнулся уже на поверхности, в трещине, расколовшей льдину. В одной моей руке, сжатой в кулак, сгусток крови – крови того, кто спас меня, прикрыв, и, быть может, пожертвовав собой. Скорее всего, то был кит, услышавший мое обращение к глубине. Кашалот, к примеру; обычно они так высоко к северу не заплывают, но сейчас площадь льдов радикально сократилась, что могло поманить моего спасателя. Или он явился сюда специально, в порядке мести за Моби Дика. Во второй руке – обрывок щупальца кальмарочеловека.

Возле меня появились лобастые головы Вари и Шарлин. Они грустили по погибшим Сене и Любе; вся стая белух была одной семьей с развитыми чувствами по отношению к сотоварищам. Я плакал вместе с ними, прижимаясь щекой к их могучим лбам. Роберта II не было видно, надеюсь, жив курилка – ага, из недалекой полыньи показался его усатый лик. Возле нас вдруг стало мощно ломать лед и появилась черная туша подводной лодки, вернее, её рубка. Испуганно тренькнув, Шарлин и Варя скрылись под водой и понеслись куда-то к югу.

Открылся верхний рубочный люк и с ходового мостика послышалось:

– Тебе как, особое приглашение требуется или придётся выловить сетью? Ты меня понимаешь, чудище морское, или надо на китайский перейти? Нинь хао, чин даи хай куэй…

Понимать-то я понимал, но пока избавлялся от жидкости в легких, подводники действительно выловили меня большим сачком.

Минут через пять я стоял среди пялившихся на меня офицеров в боевой рубке лодки. Каким-то чудом уцелели мои плавки и это немногое, что придавало мне солидность. Человек с контр-адмиральскими звездами строго вопросил:

– Взрыв на глубине 500 метров – твоих рук дело?

– Группа кальмаролюдей, это такие моллюскоподобные диверсанты, хотела взорвать нашу российскую АЭС на пике Рихмана. Мне, товарищ контр-адмирал, пришлось перехватывать их вместе с отрядом дружественных мне морских млекопитающих, белух и тюленя. Сеня и Люба геройски погибли во время операции, прошу отметить их подвиг документально. Обрывок щупальца – от одного из тех кальмаробойцов, отдайте медикам на анализ, пусть поудивляются геному.