Космоземные связи и НЛО - Дмитриев Алексей Николаевич

Итак, сентябрь 1977 года открыл узкий путь к изучению и маскировке проблемы в недрах самой Академии наук СССР. Институт земного магнетизма и распространения радиоволн (ИЗМИРАН, Московская область, г. Троицк) возглавил работы по проблеме, а в качестве основных результатов своих исследований в широкое вещание выдавал… отрицание чего бы то ни было. Это заключение о результатах легко прослеживается по высказыванию бывшего тогда директором Института члена-корреспондента АН СССР Владимира Васильевича Мигулина. Свой уровень заинтересованности проблемой руководитель исследования обнародовал с существенным запозданием: «Ни я, ни мои сотрудники не были в восторге, когда Президент АН СССР предложил нам разбираться в некоторых нашумевших явлениях – в частности, Петрозаводском…» (Неделя, 1985, No. 33). Естественно, эта внутренняя позиция ученого обусловила следующую серию высказываний:

1. «Петрозаводский феномен, как называют одно из интереснейших и весьма сложных явлений в природе, мы ожидали именно в этом районе. Дело в том, что на последнюю декаду сентября 1977 года приходились так называемые возмущения геофизической обстановки и как раз в этих высоких широтах. Произошла мощная протонная вспышка на Солнце. К этому времени мы приурочили проведение экспериментов по зондированию ионосферы… возникло явление, действительно физическое, которое зрительно воспринималось как что-то непривычное, странное. И пошла гулять сенсация» (Советская Россия, 1980, 19 апреля).

2. «Полностью природа этого явления все-таки непонятна… почему все происходит так, а не иначе…» (Литературная газета, 1982, 20 октября).

3. «Посланец внеземной цивилизации? Жалкий процент вероятности!» (Журналист, 1984, No. 4).

Как заметил читатель, высказывания с временным шагом в два года обнаруживают дрейф в сторону ненулевой вероятности «посланца внеземной цивилизации». А само событие, развивавшееся, по существу, на территории всей северо-западной части Европы, длилось несколько часов и описано в двух увесистых томах, так и не встретивших широкого читателя. В качестве еще одной иллюстрации имеет смысл привести наблюдение физика:

«Метрах в 30–40 от дороги я увидел белесое сферическое тело, плавно опускавшееся на землю… Если бы не сферическая форма, то явление можно было бы принять за спускающийся парашют. Тело плавно опускалось, закрывая собой темные ели, совершенно не воздействуя на находящиеся внизу деревья. Деревья просто исчезали из поля зрения, поглощаясь сферой, а затем появлялись из сферы, как бы пронизывая ее. Сфера скрылась за деревьями, постепенно уходя вниз. Диаметр ее (сферы) примерно 15–20 метров. Опускалась она в течение одной минуты. Я хотел бежать в сторону этого объекта, но спутники не пустили меня, а отец высказал предположение, что объект может быть радиоактивным».

А вот как представили свои наблюдения сотрудники Сортавальской гидрометеостанции (газета «Красное знамя» за 8 октября 1977 г., г. Сортавала):

"Ранним утром 20 сентября 1977 г. над городом Сортавала на небесном своде наблюдалось интересное явление, которое началось в 4 часа 10 минут и продолжалось минут 15. На безоблачном небе сияли яркие звезды. Но вот на северо-востоке, приблизительно 60 градусов над горизонтом, появилась небольшая звезда, которая вначале стремительно двигалась с северо-востока на юго-запад. Затем ее движение замедлилось, и вскоре «звезда» как бы повисла на одном месте.

По мере приближения она увеличивалась в размерах и испускала ярко-белое свечение, которое образовало вокруг этой «звезды» эллипс, его площадь быстро увеличивалась. Создавалось впечатление расплывающегося пятна правильной формы, имеющего прожилки или лучи, напоминающие щупальца осьминога.

Увеличиваясь в размерах, эллипс разворачивался, наклоняясь к Земле. Свечение сияло и переливалось. У кромки пятна с правой стороны показались три желтые точки, напоминающие бортовые огни самолета. Эти точки вспыхнули, образуя пятно, подобное по цвету большому пятну, и исчезли, оставив после себя желтое свечение.

Светящееся пятно тем временем перестало увеличиваться, появился яркий луч бело-розового цвета, «звезда» начала двигаться на север. Свечение стало бледнеть и уменьшаться. Создалось впечатление, что «звезда» всасывает в себя светящееся пятно, и по мере ее удаления на север это пятно приобрело форму рыбьего хвоста яркого бело-розового цвета. «Звезда» исчезла, остался матовый шар, который бледнел и превратился в круг, а затем удалился за горизонт.

За два с половиной часа до этого явления на северо-западе наблюдалось слабое северное сияние, а после исчезновения «звезды» наблюдалось яркое радужное сияние на северо-востоке".

Еще более грандиозно и красочно описан эпизод над Петрозаводском (Ф.Ю. Зигель, «Наблюдение НЛО в Советском Союзе», вып. З, рукопись):

"Загадочный объект прилетел с северо-востока, остановился над Петрозаводском на 10–12 минут, а затем улетел на север.

Объект имел твердое ядро, окруженное, по-видимому, светящейся плазмой. Эта часть НЛО описывается очевидцами как шаровидное или дисковидное светящееся тело диаметром порядка одного градуса. И во время полета, и в период зависания НЛО выбрасывал светящиеся (вероятно, за счет рекомбинации) струи газов, напоминающие щупальца осьминога. Когда объект приближался к Петрозаводску, эти струи были направлены в сторону, обратную движению. При зависании они напоминали широкие струи фонтана, вырывающиеся из объекта и по параболам опускающиеся вниз. Сходство с медузой, зонтом, парашютом в эти минуты отмечалось многими очевидцами.

Зрелище было необыкновенно красочным. Центральное ядро казалось красновато-оранжевым, а струи, бьющие из него, – бело-голубыми. Свечение было очень ярким («как дневной свет»), однако локальным – освещался, по-видимому, лишь город, а окрестности оставались темными…"

Конечно, с этим и подобными описаниями не могли не ознакомиться руководители исследований в ИЗМИРАНе. Но что поощряло их (особенно Юлия Платова, руководителя и ответственного исполнителя) высказывать отрицания, в ряде случаев с производством дезинформации? Это особый вопрос и ВРЕМЯ произведет свою ревизию и удовлетворит наиболее острый дефицит современности – дефицит ПРАВДЫ.

Автору этих строк довелось в конце 70-х включиться в эту тему. Но включение было радостным – еще и по той причине, что задолго до «разрешения заниматься» пришлось много видеть и размышлять над виденным на нескончаемых экспедиционных дорогах и научном бездорожье. Наша исследовательская группа состояла из пяти человек – сотрудников Института геологии, геофизики и минералогии СО АН, иногда (в экспедиционные периоды) разрасталась до 10–12 человек (из представителей других институтов Академгородка). И, как часто бывает в жизни на этой Земле, значительных ассигнований на эти трудоемкие, наукоемкие и финансоемкие исследования не дали. И довольствовались мы тем, что к уже имевшимся планам работ нам добавили еще и «эти планы». Таким образом, право на труд мы реализовали вдвойне.

Нагруженными оказались и защиты отчетов. Особые напряжения на ученых советах возникали, когда излагались «фантастические результаты, которых вообще не должно быть». Требовались упорство и выдержка, когда делались замечания о профессиональной непригодности и замечания типа того, что «да вы просто с приборами работать не умеете». И потребовалось около десяти лет, чтобы получить полупризнание – «да, тут что-то действительно есть». Помогало и то, что «там» (это США, Европа) тоже «занимаются аномальщиной». Постепенное продвижение в решении некоторых вопросов уфологии и выход на ряд геофизических задач все же социализировали нашу группу.

Но трудности подхода не были односторонними, тема действительно «гробовая»: результатов мало, а критики много. Требовалась колоссальная мобилизация информации, требовалось картирование явлений, их диагностика, их классификация, требовались сложные расчеты, а иногда надо было рисковать собой и людьми. Ведь с НЕВЕДОМЫМ мы встречались не только в письмах и за письменным столом, как то случалось с некоторыми профессиональными уфологами, а в тайге, пустынях, высокогорье. Наиболее посещаемые нами места характеризовались максимальными тектонофизическими напряжениями, аномальными электросопротивлениями горных пород, знакопеременными магнитными аномалиями, подновляющимися глубинными разломами и, наконец, зонами вертикальных энергоперетоков и грозобойных участков. Значительно позже, когда хлынул поток энтузиастов-исследователей, эти места почему-то назвали «геопатогенными». Все мои возражения против этого несуразного термина не имели успеха, а к концу 80-х годов «геопатогеном» запестрели и государственные постановления. Попытки ввести понятие «зона биологического дискомфорта» тоже с треском провалились «по причине трудного понимания».