Где живет счастье - Джоджо Мойес

И когда перед ними распахнулась дверь, Изабелла исчезла внутри, а Виви обнаружила, что стоит скрестив ноги, ведь если поначалу она ощущала лишь смутные позывы, то теперь ее мочевой пузырь упорно посылал ей сигнал бедствия.

– Чертова корова! – услышала она за спиной чей-то голос. Виви виновато покраснела, отнеся эти слова на свой счет. – Она и эта девица Форстер уже весь вечер буквально монополизируют Тоби Даксворта и конногвардейцев. Маргарет ужасно расстроена.

– Тоби Даксворт даже не нравится Афине Форстер. Она просто водит его за нос, так как знает, что он на нее запал.

– Он и еще половина Кенсингтонских казарм.

– Я просто диву даюсь, почему они не видят, что она из себя представляет.

– Ну, ты же знаешь, что они видят более чем достаточно, а мужчины любят глазами.

Очередь всколыхнул легкий смешок, и Виви наконец набралась смелости оглянуться.

– Мне говорили, что родители с ней практически не разговаривают.

– И что тебя удивляет? Ведь у нее еще та репутация.

– А знаешь, ходят слухи, что она…

Голоса за спиной Виви понизились до шепота, и Виви снова повернулась к двери, чтобы не получилось, будто она подслушивает. Виви попробовала, без особого успеха, не думать о своем мочевом пузыре. Затем попыталась, правда еще с меньшим успехом, не думать, где сейчас Дуглас. Она опасалась, что у него может возникнуть ложное представление о ее отношениях с Александром. Да и вообще, на балу было не так весело, как она ожидала. Она практически не видела Дугласа, а если и видела, он казался ей каким-то недосягаемым незнакомцем, а вовсе не ее Дугласом.

– Ты собираешься входить или нет? – Стоявшая сзади девушка показала на открытую дверь.

Похоже, Изабелла покинула туалет, даже не поблагодарив Виви. Чувствуя себя форменной идиоткой, Виви вошла внутрь и в сердцах выругалась, когда подол ее юбки потемнел от струившейся по мраморному полу жидкости неясной этиологии.

Она пописала, затем недовольно подергала себя за волосы, припудрила компактной пудрой блестевшее от пота лицо, неумело наложила дополнительный слой туши на слипшиеся ресницы. Теперь в ее внешности больше не осталось ничего сказочного, с грустью констатировала Виви. А если и осталось, то это больше напоминало уродливых сестер из сказки «Золушка».

Тем временем стук в дверь стал таким настойчивым, что его невозможно было игнорировать. Виви вышла в коридор, приготовив на всякий случай слова извинения, но никто даже не удостоил ее вниманием.

Взгляды стоявших в очереди девушек были устремлены в сторону игорного зала, где творилось нечто такое, отчего их приподнятое настроение разом испарилось. Виви понадобилась пара секунд, чтобы более-менее разобраться в обстановке, и она, внезапно ощутив поток холодного воздуха, вслед за остальными повернула голову туда, откуда раздавался стук копыт и громкие возгласы. Послышался приглушенный звук охотничьего рожка, и Виви поначалу решила, что это началось соревнование по умению подавать сигналы с помощью охотничьего рожка, о котором говорил Ксандер. Но в данном случае исполнитель явно не отличался особым мастерством, воздух выходил из рожка одышливыми толчками, и создавалось полное впечатление, будто кто-то рядом задыхается или хрипло смеется.

Виви остановилась на пороге игорного зала, спрятавшись за спинами компании мужчин, и огляделась по сторонам. На противоположном конце огромной комнаты кто-то открыл французские окна, выходящие на лужайку перед домом, и хлопья снега залетали внутрь под косым углом. Виви скрестила руки на груди, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. Она наступила какому-то мужчине на ногу и виновато подняла глаза, собираясь извиниться. Но тот, казалось, даже не заметил. Он с открытым ртом смотрел прямо перед собой, явно решив, что все это мерещится ему с пьяных глаз.

И действительно, было от чего прийти в изумление, поскольку в зале находилась огромная серая лошадь. Выпучив глаза, раздувая ноздри и стуча запорошенными снегом копытами, она нервной рысью шла между столами для рулетки и блэк-джека среди моря потрясенных лиц. На спине лошади сидела бледная девушка – таких бледных девиц Виви, пожалуй, еще никогда не видела, – задранный подол ее платья обнажал длинные алебастровые ноги, обутые в расшитые блестками и камнями вечерние туфли без задника, густые темные волосы спускались ниже лопаток, в одной обнаженной руке девушка держала поводья, с помощью которых умело направляла лошадь между столами, а другой прижимала к губам охотничий рожок. И если у Виви на сквозняке кожа пошла красными пятнами, то незнакомка, казалось, вообще не чувствовала холода.

– Ату ее, ату! – Один из молодых людей в розовых пиджаках начал дуть в свой собственный рог.

Двое других забрались на стол, чтобы лучше видеть.

– Черт, поверить не могу!

– Давай прыгай через столы для рулетки! Мы составим их вместе.

Виви увидела в углу Александра: он смеялся и шутливо салютовал наезднице поднятым бокалом. Сидевшие рядом с ним дамы преклонного возраста о чем-то взволнованно перешептывались, оживленно жестикулируя и кивая в сторону наездницы.

– А можно, я буду лисой? Я охотно позволю тебе себя поймать.

– Хм… Боже мой, эта девица способна на любую выходку, лишь бы привлечь к себе внимание!

Афина Форстер. Виви узнала осуждающие интонации девушки из очереди в уборную. Но, как и все остальные, Виви была заворожена представшим перед ее глазами зрелищем. Афина остановила лошадь и, прильнув к ее шее, обратилась к компании молодых людей:

– Мальчики, у кого-нибудь из вас найдется выпить?

Ее низкий с хрипотцой голос говорил о том, что она немало повидала в этой жизни, причем такого, чего другим не дано понять. В ее голосе слышался некий надрыв, который не могли скрыть даже ликующие нотки победительницы. Вокруг нее тотчас же возник лес рук с изящными бокалами, сверкающими в ослепительном свете хрустальных люстр. Она уронила рожок, взяла бокал и под аплодисменты присутствующих осушила его одним глотком.

– А теперь, друзья, кто из вас прикурит мне сигаретку? Я потеряла свою, когда перепрыгивала через розовые кусты.

– Афина, дорогуша, ты же не собираешься изображать из себя леди Годиву, а?

По залу пробежал веселый смешок и внезапно оборвался. Оркестр перестал играть, и Виви оглянулась на звук приглушенных возгласов.

– Боже правый, что ты себе позволяешь?! – На середину зала вышла Лена Блумберг, в струящемся изумрудном платье, подчеркивавшем ее гордую осанку, и, сердито подбоченившись, так что побелели костяшки пальцев, остановилась прямо перед нервно перебиравшей ногами лошадью. Лицо хозяйки дома было красным от едва сдерживаемой ярости, а глаза блестели ярче, чем массивные камни у нее на шее. У Виви от предчувствия неладного скрутило живот. – Ты меня слышишь?

Афина Форстер, казалось, нимало не смутилась:

– Это ведь охотничий бал. И старина Форестер почувствовал себя обделенным.

По залу снова пробежал смешок.

– Ты не имеешь права…

– Насколько я понимаю, у него больше прав находиться здесь, чем у вас, миссис Блумберг. Мистер Би сказал мне, что вы даже не охотитесь.

Стоявший рядом с Ви мужчина восторженно выругался громким шепотом.

Миссис Блумберг открыла было рот, но Афина небрежно от нее отмахнулась:

– Ой, только не надо так кипятиться! Мы с Форестером просто подумали, что могли бы придать всему этому… немного аутентичности. – Афина потянулась за следующим бокалом шампанского и осушила его с усталым видом, а затем вполголоса добавила: – Чего явно не хватает вашему дому.

– А ну, слезай! Немедленно слезай с лошади моего мужа! Да как ты смеешь?! Так-то ты благодаришь за гостеприимство! Оскорбляя хозяев дома!

Лена Блумберг даже в лучшие времена, несомненно, была весьма импозантной дамой. Высокий рост и аура больших денег служили прекрасной защитой от хамства, с которым ей доселе явно не приходилось сталкиваться. И хотя во время перепалки с Афиной Лена стояла не шевелясь, ощущение исходящей от нее холодной ярости на корню истребило остатки веселья в зале. Гости встревоженно переглядывались, усиленно гадая, у кого из участниц словесной дуэли раньше сдадут нервы.

В воцарившейся тишине уже чувствовалось нечто нездоровое.

Оказалось, что у Афины. Несколько коротких секунд, показавшихся вечностью, она не сводила с миссис Блумберг пристального взгляда, а затем выпрямилась, направила лошадь назад, заставив лавировать между столами, и остановилась только затем, чтобы стрельнуть сигаретку.

И тогда миссис Блумберг решила нанести завершающий удар:

– Меня предупреждали, что тебя нельзя приглашать в приличный дом, но твои родители уверили, что ты наконец чуть-чуть повзрослела. Они откровенно заблуждались, и я обещаю тебе, что, когда все закончится, я сообщу им о твоем поведении, причем в весьма нелестных для тебя выражениях.