Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бе-е-е! Бе-е-е! – По шоссе, пытаясь стряхнуть с себя обрывки штанов и куртки, прыгал здоровенный черный баран, и его копыта звонко стучали по асфальту.
– Чтоб ты провалилась, ведьма! – гаркнул черт и размахнулся…
– Мама-а-а! – брошенный с силой пушечного ядра четырехлетний малыш перевернулся в воздухе…
Чиркнуло, свистнуло, и стремительно пронесшаяся мимо Танька подхватила его.
– Мама! Мама!
– Василечек! – прыгающая внизу женщина отчаянно простирала руки.
Танька аккуратно спланировала вниз.
– Василечек! – Женщина выхватила малыша у девчонки, поглядела на Таньку с ужасом, словно та и была похитившим малыша чертом, прижала к себе… И торопливо начала кутать в сорванную с плеч куртку. – Василечек! Василечек мой! – словно заклятье повторяла она.
– Ау-у-у! Гау-гау! – разразились яростными воплями кружащие в небесах черти.
– Ш-ша-шшш! – скаля крупные, как булыжники, зубы, главный черт шипел, и в его глазах разгоралось алое пламя пекла. Звучно щелкнули когтистые пальцы. Жалобно блея, баран подбежал к хозяину. Черт вскочил ему на спину… и коленями так стиснул лохматые бока, что баран только судорожно выдохнул да так и застыл с раззявленной пастью. – Всего-то ездовой баран – вместо ребенка! – прошипел черт, и его когти полоснули лохматый бок так, что шкура барана повисла лохмотьями. Баран больше уже не блеял, он стонал… – Думаешь, победила, ведьма? – черт повернул к Ирке увенчанную рогами голову.
Ирка нахально кивнула и… вдруг вытащила из кармана резиновые перчатки, какие надевают медсестры в больницах.
– Я все равно заберу мальчишку! – Пылающие глаза нашли малыша. Василек вскрикнул и ткнулся лицом матери в плечо.
Ирка снова кивнула… и стала невозмутимо натягивать перчатки.
Морду черта перекосила жуткая ухмылка.
– Кто в наших когтях побывал, тот снова вернется! – утробно прогудел он. – Мальчишка вырастет, и я подловлю его – на водке, на наркоте, на деньгах…
Закончить черт не успел. Зависший у опоры электропередачи здухач взмыл повыше и… с размаху рубанул серебристым мечом по проводу. Длинная извилистая молния с треском расколола темноту ночи. Провод дернулся и, извиваясь, как змея, полетел к земле. Ирка прыгнула ему навстречу, ухватилась… и оттолкнувшись ногами, полетела прямо на черта. Тяжелые, с толстой подошвой ботинки с размаху врезались черту в грудь и снесли со спины барана… Черт опрокинулся навзничь и… Ирка всей тяжестью приземлилась ему на живот и со страшным криком ткнула плюющимся искрами проводом прямо в раззявленную пасть! Молнии заплясали между зубами черта.
– А-а-а! – чудовище страшно заорало, молотя по асфальту крыльями и выгибаясь под навалившейся сверху девчонкой.
– Пших! Шши-и! – Беснующиеся молнии с треском вылетели из его покрытых шерстью острых ушей, затанцевали на кончиках рогов. – Шах! Шабах! – словно золотисто-серебряные спицы прокололи тело черта насквозь.
– А-а-а! – из пасти вырвался пронзительный вопль… тело главного черта принялось чернеть… и осыпаться мелкой сухой золой.
– А-а-а! – новый вопль наполнил воздух; истошно голося, мелкие черти клубились в ночном небе.
Стоящая по колено в золе черноволосая девчонка выпрямилась.
– Ну? – гаркнула Ирка, запрокидывая залитое потом и измазанное гарью лицо – в руках ее бился и стрелял электрическим пламенем провод. – Кого еще интересует этот мальчик?
Ночь над шоссе снова наполнилась пронзительным воплем… и опустела. Погасли мельтешащие огни, затихли крики, спряталась за тучи луна. Темнота грязно-черным куполом висела над опустевшим шоссе. Только баран цокал копытами и жалобно блеял.
Здухач подлетел к столбу электропередачи и ударил по нему мечом. Провод у Ирки в руках еще разок дернулся и затих.
– Люблю наше время! – с нервным смешком сказала Ирка. – Вот как бы в старину мы посреди зимы молнию устроили? Единственное, что убивает чертей. – Она выбралась из кучи золы и принялась старательно топать ногами, стряхивая грязь.
Вдалеке мигнул светом окон и провалился в темноту жилой район…
Танька виновато вздохнула.
– Ну что же нам было делать? – в пустоту спросила она, спланировала вниз и зажгла фонарик.
– Это… это как же? – охнула женщина, прижимая к себе спасенного малыша. Но глядела она только на мыкающегося вдоль обочины барана. – Вы ж говорили… Если удастся… Он обратно превратится? – И она устремила обвиняющий взгляд в спину неподвижно застывшей невдалеке Ирки.
– Мы говорили – может быть… – дипломатично ответила Танька. – Далеко это у него все зашло… Обратно не вернуть… – И она снова с сожалением поглядела на мечущегося по обочине барана.
– А по-моему, так даже лучше, – сонно выдохнул серебристым призраком покачивающийся между проводами здухач. – Теперь от него хоть польза будет. Заведете еще пару овечек…
– Ты что ж такое говоришь? – взвыла женщина. – Чтоб мой собственный, родной муж… И с какой-то овцой?
– Вы чем-то недовольны? – прозвучал тяжелый, как могильная плита, голос, и Ирка медленно обернулась. И снова на женщину уставились страшные звериные глаза.
Тетка слабо пискнула и попятилась назад, волоча сына за собой.
– Я… Я всем довольная… Всем! – завопила она. – Спасибочки, да спасибочки! – залепетала она, старательно кланяясь на все стороны – то Ирке, то Таньке, то плавающему в воздухе здухачу. – И что сыночка спасли… И что мужа в барана обратили тоже… Тоже! Ему и правда лучше так! И овечек я заведу! – взвизгнула тетка, безумным, неотрывным взглядом всматриваясь в лицо Ирки. – Я… Я к матери уеду! В деревню! У меня мать строгая, у нее хозяйство…
Танька поморщилась – никогда она не считала, что расти в деревне лучше, чем в городе. Но в сложившейся ситуации…
Темной тенью Ирка метнулась к женщине, и та слабо, задушенно вскрикнула, ощутив, как у нее на затылке смыкаются когти.
– В деревню – хорошо, особенно если мать строгая, – прошипела нависающая над ней черноволосая девочка, сейчас вызывающая у женщины больший ужас, чем все черти, вместе взятые. – И помни! – Когти на затылке сомкнулись еще крепче, женщина почувствовала, как за шиворот течет что-то теплое, но не посмела даже шевельнуться. – Если ребенка отдает чертям отец – мать может спасти его, отдав взамен самого отца. А если ребенка отдаст мать… Нет для него ни надежды, ни защиты, ни спасения. Никто и ничем ему не поможет! – страшный шепот сочился женщине в уши, шебуршал под черепной коробкой, морозом продирал спину. – В общем, если я узнаю, что тебе надоело возиться с пацаном и ты отдала его… – очень буднично закончила Ирка. – Я приду за тобой! – И у самого горла женщины звучно лязгнули собачьи клыки.
Тетка завизжала. Хватаясь ручонками за мать, заревел Василек.
– Иди домой, Ирка! – касаясь плеча подруги, мягко сказала Танька. – А мы Василька с мамой домой проводим, и тоже спать! Во всяком случае, я, этот-то и так сейчас дрыхнет, – усмехнулась она здухачу. – А ты иди, а то на тебе лица нет! – искоса поглядывая на торчащие из-под Иркиной верхней губы клыки и обрастающие шерстью уши, добавила Танька. – Скоро одна сплошная морда останется.
– Ладно, пойду, – жестко проведя ладонью по щекам, не стала спорить Ирка. Она бросила на тетку последний короткий взгляд, круто повернулась на каблуках и, не оглядываясь, пошла в сторону темных, погасших жилых домов.
– За что она меня так ненавидит? – услышала она за спиной плачущий голос женщины.
– За компанию! – недобро бросила в ответ Танька.
Пролог
К чертовой матери
Уходящая в темноту Ирка криво усмехнулась. Действительно, за компанию. С собственной мамой. Откуда они берутся, такие? Она даже не винила отца Василька – она просто не думала об этом существе, обратившемся в скотину гораздо раньше, чем у него и впрямь появились рога и копыта. Но мать, мать Василька! Как она могла? Смотреть, как отец лупит мальчишку, как Василек мерзнет и плачет от боли и голода, и ничего, ничего не делать! Почему ей было все равно? Спохватилась, только когда ворвавшееся в дом чудовище с рогами и крыльями уволокло ее сына – с полного согласия пьяного папаши!
А что должно случиться с самой Иркой, чтобы ее мама вспомнила о ней там, у себя, в Германии? Да хоть узнает ли она? Когда Таньки долго нет дома, в глазах у ее мамы поселяется тревога – тихая, молчаливая и неотвязная. А когда Танька возвращается, лицо ее мамы словно вспыхивает мгновенным облегчением. Танька счастливая. И Богдан тоже. А Ирка… Девчонка зло выдохнула сквозь стиснутые зубы. Мама, я привыкла жить без тебя, я научилась, но все-таки, мама…
– Мама! – откуда-то из погруженного в кромешный мрак переулка позвал тоненький детский голосок. – Мамочка! – и в темноте горько и жалобно заплакали.
Ирка остановилась. После всего случившегося – снова детский плач? Это могло быть неспроста… Это могло быть ловушкой…
- Все дороги ведут в Иерусалим - Доктор Нонна - Повести
- Недоучка - Наталья Изотова - Повести / Фэнтези
- Позор русской нации - Яна Ахматова - Повести
- Мультикласс. Том I - Владимир Угловский - Попаданцы / Повести / Фэнтези
- Тишина капитана Назарова - Виктор Бычков - Повести
- Любовь - Алексей Толстой - Повести
- Домовёнок Кузька (сборник) - Татьяна Александрова - Повести
- Пепел революции - Виктор Громов - Повести
- Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженника Святыя Горы Афонския Инока Парфения - Михаил Салтыков-Щедрин - Повести
- Как провожают пароходы… - Николай Шмагин - Повести