Арвендейл. Нечистая кровь - Юлия Остапенко

Поэтому сейчас, когда Яннем так наглядно показал ему, где его место, он отреагировал как мальчишка. Просто сбежал – от этого унижения, от такого стремительного и полного поражения, но главное – от своего гнева. Брайс чувствовал, что если останется, то сделает или скажет нечто такое, о чем впоследствии будет жалеть. Поэтому просто покинул зал Совета, едва не бегом спустился по лестнице, ворвался в конюшню, перепугав конюших, и, грубо отвергнув их услуги, самолично взнуздал коня. И через четверть часа оказался в городе – в шумном, суетливом, многолюдном Эльдамаре, где никто не знал его настоящего имени. Где он переставал быть и грязным полукровкой, и наследным принцем, только что потерпевшим поражение.

Здесь, в городе, он был Брианом, сыном одного из многочисленного сонма придворных лордов. И у этого Бриана в городе водилось полно друзей. Они всегда были страшно рады видеть его и упиться с ним в хлам – разумеется, за его счет.

Брайс так спешил убраться из дворца, что забыл переодеться, но его мрачный костюм никого в городе не смутил: многие сегодня облачились в черное. Не то чтобы по королю Лотару очень скорбели, разве что в той мере, в какой народ всегда скорбит по монарху, особенно в отсутствие официально признанного наследника. Однако традиция предписывала всему дворянству облачиться в траур и носить его тем дольше, чем знатнее род. Трактиры, однако, не закрылись: митрильцам оставили возможность помянуть почившего короля, хотя алкогольные напитки во время Поста были строго запрещены. Люди собирались тем вечером в тавернах, чтобы обсудить безвременную кончину монарха, повздыхать, посокрушаться, прикинуть, какое влияние окажет смерть короля на торговлю и не отменят ли на этой неделе ярмарку. Однако слишком явные проявления скорби не приветствовались, как и вообще любые бурные чувства. Народ Митрила, тысячу лет назад построивший в горах город, а затем шаг за шагом отвоевавший у орков обширные земли, примыкающие к хребту с юга и запада, был довольно суров и не растрачивал сил на пустые стенания.

И тем не менее Брайс видел печаль и растерянность на многих лицах, когда ехал тем вечером через город. Он направился сразу в таверну «Два хвоста», где часто коротал вечера. Там собирались его друзья, в основном из купеческого сословия и из мастеровых, но и несколько мелких дворян, не допущенных ко двору, среди них тоже водились. Заводить более родовитых друзей в городе было опасно – Брайса могли узнать. А он для того и удирал из королевского замка от своих забот и печалей, чтобы стать ненадолго Брианом и ни в коем случае не становиться Брайсом. Сегодня он нуждался в этом больше, чем когда-либо прежде.

– А вот и Бриан! Только что тебя вспоминали, – приветствовал его Ройс, поднимаясь навстречу из-за стола. Брайс дружески кивнул ему и еще двум знакомым парням – все трое состояли в гильдии кожевников, крепкие, рослые парни. По сословному положению им не предписывался строгий траур, и они ограничились нарукавными повязками из черного крепа.

– Помер король, надо ж, какое дело, – сокрушенно сказал один из них. Парень выглядел не на шутку подавленным, да и прочие посетители в таверне казались такими же. Гул в воздухе стоял, но непривычно тихий для этого времени суток, не слышалось разудалого стука кружек и пьяного смеха.

– Да уж, никто и не ждал, – вздохнул Ройс. – А от чего помер-то? Говорят, на охоте?

– На охоте, – коротко подтвердил Брайс, садясь с ними рядом. – Его убил тролль.

– Тролль, вона как, – присвистнул Ройс. – Здоровенный, видать?

– Я не видел. Меня там не было.

– А на похоронах был?

– Нет. К церемонии погребения допускаются только наиболее родовитые члены двора.

– Ага. Жаль, что выпить нельзя, – сказал один из кожевников, и другие усиленно закивали.

Брайс оглядел их, чувствуя себя странно. «Я здесь Бриан, – напомнил он себе. – Я должен скорбеть не больше, чем любой из них».

– Выпить нельзя. Пожрать зато можно, – отрывисто сказал он. – Ненавижу Пост, тьма его забери.

Дерзкая речь, но он находился среди друзей, и те довольно заухмылялись. Никого из них не отличала чрезмерная набожность, однако за несоблюдение ритуалов можно было вылететь из ремесленной гильдии – цеховые мастера боялись вызывать недовольство жрецов и строго следили за тем, чтобы подмастерья чтили традиции. Отчасти это объяснялось близостью жреческого сословия ко двору и сильной позицией Лорда-пресвитера в Совете. Брайс знал обо всем этом, но, разумеется, не собирался ни с кем делиться своей осведомленностью.

– Хорошо сейчас первый месяц, а не третий. Хоть рыбу можно. Я видел на кухне, хозяин во-от такенную щуку потрошил! – сообщил Ройс и развел руки в стороны, заговорщицки скалясь.

Брайс сглотнул. Он в самом деле чувствовал страшный голод.

– Так пусть тащит ее сюда. Я за все плачу, как обычно.

– Вот это дело! – завопили мастеровые – их уныние как ветром сдуло. Другие посетители тоже стали поглядывать в сторону стола, за которым, похоже, решили устроить пирушку, презрев траур. В некоторых – но только в некоторых – взглядах читалось осуждение. Брайс посмотрел на них с вызовом, и головы опустились. Все же он носил сегодня черное, а это значило, что он дворянин.

Хозяин оценил дерзость клиентов и, радуясь возможности заработать в эти не слишком доходные дни, сбился с ног, таская к столу обильные, хотя и постные блюда. Брайс как раз начал отдавать должное расхваленной щуке, когда в трактир явился еще один его знакомец – Артен, сыродув из оружейного цеха. Заприметив Брайса за ломящимся от яств столом, он тут же рванул туда – да не один, а волоча за компанию двух низкорослых, но очень дюжих бородатых мужиков.

– Эк я вовремя, не все еще сожрали? – радостно гаркнул Артен, и Брайс ухмыльнулся:

– Только начали.

– Да уж вижу, как начали, от щуки-то одна башка осталась!

– Да не ори ты, дубина. Пост. Траур, – сказал Брайс без тени упрека, на что Артен только пожал плечами.

– А и точно, траур. Король же помер. Идите-ка сюда, ребята, – обратился он к бородатым мужикам, и те кое-как втиснулись за стол, заняв на скамьях столько места, сколько хватило бы на четверых.

Брайс, не отрываясь от щуки, пристально всмотрелся в незнакомцев. Выглядели они и впрямь странно, заметно отличаясь от всех, кого ему доводилось видеть прежде. Точно взяли двух дюжих богатырей и приложили кувалдой по головам, расплющив и скукожив в росте вдвое, зато вдвое же увеличив вширь.

– Вы гномы, – внезапно осознал Брайс, и сердце у него в груди громко бухнуло в унисон этим словам.

Он сказал это, пожалуй, чересчур громко. Все за столом замолчали. Гномы переглянулись, ухмыльнулись в бороды одинаковыми усмешками, и один из них ответил:

– Ага. Гномы и есть. Я – Тофур, а этот вот доходяга – Дваин.

– Сам доходяга, – отозвался другой совершенно невозмутимо. – В прошлом месяце на спор только четыре штофа бар-дамара выпить сумел. Позорище на весь Подгорный мир.

Брайс, и не только он, в изумлении переводил глаза с одного на другого. С ума сойти, настоящие гномы! Он никогда не встречал в Митриле существ из иных рас, кроме людей. Не считая, конечно, останков орков и троллей, которые привозили с гор и из долины в качестве трофеев. Но чтобы вот так, живые, всамделишные гномы свободно разгуливали по Митрилу – такого Брайс за свои двадцать лет припомнить не мог.

– Как же вас пропустили через ворота? – вырвалось у него.

Он тут же понял, что не стоило задавать этот вопрос. Гномы напряглись. Артен обменялся с ними беглым взглядом, который Брайсу не понравился – от этого взгляда за лигу несло сговором. Какие Темные силы занесли двоих гномов в столицу Митрила в день похорон короля?

– Король Лотар умер, – негромко сказал гном, назвавшийся Тофуром – а может, это был Дваин, Брайс плохо их различал.

– Ага, – отозвался Ройс, пялившийся на гномов с таким же недоумением, как и Брайс. – И чего, вы решили, митрильцы сразу же полюбят подгорный народ?

– Ну может, и не сразу, – покладисто признал гном. – Может, и не полюбят. А проверить не повредит.

– Да ладно тебе, Ройс, – вмешался Артен. – Если ты первый раз в жизни видишь гнома, так не все ж в столице такие деревенщины. Гномы и эльфы время от времени приезжают к нам по торговым и ремесленным делам, прямого запрета на это нет.

– Да ну! – поразился Ройс. Брайс, по правде, разделял его изумление.

– Ага. Только въездную пошлину платим. И подушную пошлину. И цеховую пошлину. И пошлину нечистой крови. И хренову кучу еще всяких пошлин, чтоб только пробраться в ваш благословенный город! – заявил Дваин (или это был Тофур?), а его брат (или просто товарищ?) согласно кивнул.

Пошлина нечистой крови. Да, Брайс о таком слышал. Тысячу лет назад Митрил основали люди, изгнав из предгорья кочевые племена орков. Но король Подгорного царства, правивший в то время гномами, попытался оспорить право людей на эту землю. Недалеко от возведенного людьми города залегали старые гномьи шахты, давно заброшенные, – некогда в этой местности проходила митриловая жила, что и дало название хребту, долине, а потом и королевству, которое основали здесь люди. Жила давно истощилась, и гномы отсюда ушли, так что первый человеческий король Митрила не признал притязаний гномов. Разразилась война – в те времена светлые расы еще воевали друг с другом по малейшему поводу, – в которую неосмотрительно ввязались и эльфы, причем на гномьей стороне. Учитывая, что ценных руд в Митриле к тому времени уже почти не осталось, смысла особого в войне не было, она продлилась одно поколение и угасла вместе со смертью тогдашнего гномьего короля. Его преемник поддался на миролюбивые уговоры Светлой владычицы, стремившейся погасить затянувшийся конфликт, и гномы ушли, оставив бесплодную гору людям.