Чумной поезд - Андрей Звонков

– Сученок… – выругалась Аня, шмыгая разбитым в кровь носом. – Конец тебе. Больше ни на кого не вскочишь, выродок долбаный.

Теперь для нее важнее всего было замести следы. Подельники не только не могли защитить ее в создавшейся ситуации, но и, напротив, их обнаружение в тамбуре грозило серьезными неприятностями. Один, кажется, со сломанным позвоночником, другой с глазом, вбитым внутрь черепа. Такое не замажешь и не объяснишь.

Может быть, в иное время проводница на спокойную голову и выработала бы какой-нибудь план, убедительное объяснение всей ситуации, например, действительно выдав Еремеенко за маньяка-насильника, а подельников за добрых заступников, которых безумный тощий маньячина изувечил голыми руками без оружия. Но времени уже не было, поезд бился на стрелках узловых станций в пригороде Воронежа, еще десять-пятнадцать минут – и вокзал. Действовать надо решительно и быстро.

Открыв замок спецключом, Аня первым делом вышвырнула из поезда беспомощного черноволосого. Для этого и усилий прилагать не пришлось. Он и так опирался спиной о дверь, оказалось, что достаточно открыть ее, и тело мешком рухнуло вниз, прокатилось по откосу, скрипя гравием в темноте, а затем с хрустом впечаталось в стальную опору и шлепнулось в бетонный водоотводный желоб, подняв фонтан брызг.

Дальше Ане пришлось потрудиться. Рыжеволосый хоть и дышал, но был парализован, а весил килограммов девяносто, не меньше. Пришлось сесть на пол и, держась за трубу стоп-крана, упираясь ногами в тело, выпихнуть его наружу.

В момент падения здоровенного бандита поезд проходил по путепроводу над платным участком трассы М-4. Кувыркнувшись в воздухе, еще живой верзила приложился головой о металлическое ограждение, по инерции перевалился через него и рухнул прямо в кузов проезжающего внизу огромного самосвала с песком. За шумом мотора и звуками музыки, доносящейся из приемника, водитель не заметил удар. Тело довольно глубоко погрузилось в песок, и на ходу, набегающим потоком воздуха, его начало заметать. Через пару минут уже трудно было понять, что под песчаным холмиком упокоился остывающий труп.

После путепровода поезд еще сбавил ход, и Аня засуетилась, понимая, что времени на принятие решений и действия остается совсем немного. Поезд по большому счету двигался уже в черте города, хотя и через пустынные районы, через промышленную зону.

Сняв с Еремеенко жилетку и обыскав ее, проводница нашла только дорогой смартфон. Второй, совсем никудышный, остался в кармане джинсов, и она даже не стала его вынимать. Затем, уже подробнее обыскав жилетку, она наткнулась на небольшое количество денег. Там же нашелся военный билет.

– Вот тебе и геолог… – окончательно расстроилась Аня. – Чуть с солдатиком в койку не прыгнула. Нюх начинаю терять.

Со злостью она подумала, что живым солдатика выкидывать из поезда нельзя. Скорость уже совсем маленькая, путепровод позади, он наверняка выживет при падении, даже если переломается, затем придет в себя, доберется до полицейского участка и сдаст ее. Чертыхнувшись, Аня закрыла вагонную дверь и сходила в купе за кухонным ножом, чтобы без затей перерезать Еремеенко горло. Но когда она вернулась в тамбур, тот вдруг пришел в себя и увидел нож. Женщина опешила. Она прекрасно помнила, как Еремеенко за пару секунд разделался с двумя громилами, а значит, несмотря на плачевное состояние, представлял огромную опасность и для нее. Но выбора не было. Выставив лезвие ножа перед собой, она осторожно шагнула вперед.

Алексей понял, что против ножа ему не выстоять. Перец немыслимо жег глаза и не давал нормально дышать, кровь из рассеченных бровей заливала ресницы.

Судя по звуку, поезд плелся едва-едва, видимо, пробираясь по крупному городу. Это давало шанс. Не дожидаясь, когда проводница пустит в ход нож, Еремеенко поднялся на ноги, навалился на ручку замка, а когда дверь распахнулась, вывалился наружу, не примериваясь. Опешившая от такого поступка Аня осталась стоять с ножом в руке.

А для сержанта короткий момент слепого падения закончился суровым ударом спиной и ногами, а затем и потерей сознания. Очнувшись, он понял, что при падении сильно повредил ногу. Боль была жуткая, голень опухла так, что трещали джинсы. Но разорвать ткань не вышло, китайцы давно научились делать ее прочнее туалетной бумаги. Впрочем, болело все тело, просто не так сильно, как нога. Голова раскалывалась, бил озноб, в груди все горело, а кашель так и рвался наружу.

«Сколько я тут пролежал? – подумал Еремеенко. – Солнце уже вышло из-за горизонта».

По его прикидкам, времени прошло больше часа, иначе он бы не успел так усугубить простуду, лежа летом на гравии железнодорожной насыпи.

Что делать дальше, он представлял себе слабо. Попробовал встать – не получилось. Пришлось ползти. Другого выхода нет. Но куда? Вдоль насыпи? Глупо. Пустырь, серые заборы, высокая трава, и ничего больше. А вот по сторонам виднелись крыши зданий. На западе и южнее строений было много, там точно был город, потому поезд и сбавил ход. Воронеж? Скорее всего, именно Воронеж. После Липецка он пришел к Анне. Логически думать плохо выходило. Мысли путались. Пусть будет Воронеж. Надо двигаться к дорогам. Там люди! Хотя и не факт. Впрочем, разницы нет, до центра города с больной ногой не добраться. Далеко. На севере домов было меньше, но располагались они значительно ближе.

И тут он ощутил в заднем кармане джинсов тяжесть старенького телефона. Неужели проводница его не взяла? Хотя что он стоит в сравнении с дорогим смартфоном? Его-то уж точно сперла, дрянь. Скорее всего, именно из-за него-то все и произошло. Проводница увидела дорогую игрушку, затем подумала, что перед ней геолог, возвращающийся с вахты… Она ведь так и сказала! Вот и весь сценарий. А раз геолог, значит, денег полная сумка и карманы. Вот удивилась, наверное, когда, кроме смартфона и полутора тысяч, не нашла ничего стоящего.

Но наличие телефона вселяло надежду. Можно ведь позвонить в «Скорую» или в полицию. И не важно, что Еремеенко представления не имел, где находится. Он знал, что, чисто технически, оператору несложно определить, с какой базой связан аппарат и где примерно находится. А тут еще и железная дорога как ориентир. Главное, дозвониться и сообщить о себе!

Но радость длилась недолго. Достав телефон, Еремеенко понял, что позвонить по нему уже никуда не получится. Экран треснул мелкими брызгами, а без него не работал и сенсор. Сжав бесполезный телефон в кулаке, Еремеенко попытался собраться с мыслями. Получилось не очень. Чувствовал он себя отвратительно. Боль от побоев и падения быстро нашла общий язык с инфекцией, разрывавшей грудь кашлем, и они вместе принялись вытягивать из Еремеенко последние силы и волю.

– Ну вот уж хрен! – вслух прошептал он. – Я, блин, как Мересьев, и без ног доползу до цели.

Приняв наконец решение добираться до ближайшей дороги, он собрался с духом и пополз через заросли осоки и конотопа.

Скорость такого передвижения оставляла желать лучшего, но выбирать не приходилось. Дальше еще хуже – пустырь оказался засыпан бетонной крошкой, завален проволокой и ржавыми кусками арматуры и кровельного железа. Но Еремеенко сдаваться не собирался.

– Не сдохну я здесь! – упрямо твердил он, работая стертыми почти до кости локтями. – Не сдохну, и все. Не сегодня.

Глава 2

В которой в воронежскую больницу «Скорой помощи» доставляется неизвестный с переломами и воспалением легких, травматологи думают, что с ним делать, терапевт предупреждает о приказе из Москвы, а врач-лаборант РПН нарушает инструкцию

Солнце перевалило за полдень, и летняя жара уже властвовала вовсю, местами разливая по асфальту зеркальные лужицы миражей. Автомобилей на дорогах было немного, так как одни их владельцы уже воспользовались возможностью оказаться на даче, а кто таковой не имел, томились на работе, мечтая оказаться на месте первых.

Машина «Скорой помощи», завывая сиреной и посверкивая синими маячками, выскочила с грунтовки промышленной зоны на окраине Воронежа, оставив за собой облако пыли. «Скорая» выкатилась на асфальт и повернула в сторону города.

– Юра, куда дали? – спросил водитель у сидящего рядом фельдшера в синей униформе.

– Погоди минуту, Михалыч! Еще не решили, – не отрывая телефонную трубку от уха, ответил тот. – Должны травматологию нам выделить. И не спеши, я парню не могу дать наркотик, у него все признаки черепно-мозговой. Так что не растряси, сам видел, у него перелом!

– Не учи отца кататься! – пробурчал Михалыч.

Он выключил сирену, въехав в жилую зону, из спецсигналов оставил только проблесковые маячки над крышей «Газели».

Созвонившись с отделом госпитализации, старший в бригаде фельдшер Юрий выяснил, что неизвестного пострадавшего готовы принять в травматологическом отделении больницы «Скорой помощи». Он сообщил об этом водителю и обернулся через плечо. Там, в салоне, рядом с парнем, лежащим без сознания на носилках, сидел второй фельдшер бригады по имени Василий.