Автостопица: путевые заметки - Екатерина Бург

Конон всё ещё сохраняет спокойные сумерки.

Гарик подходит к нам и зовёт идти домой. На его руках вместо пальцев уже сверкают когти, лицо превратилось в оскаленную морду хищника. Пытаемся вдвоём тащить Илью до лагуны, борясь с тем пьяным ветром, что направляет его движения. Падал пару раз больно на камни. Ну, всё. Началось… Гарик рычит. Я цепляю на себя маску Весны, чтобы он не нарычал на меня. В таких ситуациях лучше играть. Но когда я от ребят отворачиваюсь, моё лицо тоже начинает перевоплощаться в гримасу раздражения. Хоть я и трезвая. Бабочки давно все улетели. От цветов не осталось и следа.

Ручей пересох: Илья остался лежать на камнях в забытьи. Темно. А идти далеко. Идти по камням. Спасает фонарь Гарика. Скачем по камням, как сайгаки, Гарик оставляет за собой кипящий зелёным ядом след чистого зла: он изливает всю свою пьяную агрессию на Илью, на того же Кирилла, на весь мир. Я лишь поддакиваю: порычи, порычи, зверь, успокойся. Ему своего оскала не показываю. Мои клыки маскируют трупы неестественно летающих бабочек, воскрешённых некромантией.

Летим по камням на одном дыхании. Половина подошвы отвалилась и пропала где-то там далеко – бегу практически босиком. Вдали виден костёр. Почти пришли. С каждым шагом, с каждым злым словом Гарика я дичаю всё сильнее и сильнее, хоть его негатив на меня не направлен. Во мне закипает кровь – я просто хочу убивать. Тут любой камень может легко пробить череп… Лишь заткнись и отдай мне фонарь: я хочу дойти одна в тишине. Но я человек неконфликтный, да и в данной ситуации указать зверю на его когти равносильно тому, чтобы получить этими когтями по своей же шкуре. Поэтому просто терплю весь этот ад.

Вот и восход на гору. К этому времени я уже и сама потеряла человеческий облик. Забираюсь на гору и плююсь ядом во все стороны. Ползу на всех четырёх, впиваясь когтями в землю. Пру даже мимо тропы через заросли, потому что Гарик с фонарём ускакал вперёд. Не останавливаюсь ни на миг, иначе зло разорвёт меня изнутри. Я должна его выпустить. Дышу громко и часто – это дыхание загнанного зверя, который готов биться до последней капли крови. Кидаюсь камнями в чащу и кричу. Гарик ржёт, да мне и самой уже становится весело. Агрессия перерабатывается.

Вот уже и всё. Доползла до конца без остановки, чем очень удивила даже Гарика. Он признал мою силу. Вся шерсть, вставшая дыбом, разглаживается и исчезает. Когти втягиваются. Оскал растворяется. Я снова человек. Но обесточенный и обескровленный. Эх, не такого Утриша я хотела. Выпили спокойно пива на берегу моря, расслабились… Нет, Гарик, мы с тобой, конечно, брат и сестра, но с этого дня – всё-таки уже очень дальние родственники…

3 часть. Музыка

Проснулась разбитая. Негатив не растворился за десять часов сна. Он лишь перебродил.

Гарик ночью пьяный пытался кашеварить: сварил гречку, рис и макароны в общей куче. Необычно получилось, но зачем ты спалил мою бедную кастрюльку на костре? Ах, да: газ в баллоне кончился, а душа творца требовала кулинарных извращений.

Аскать в Анапе? Сходить, наконец, к источнику и постираться? Ковылять на Малый? Нет, я сегодня никуда не могу идти. Похмелья нет, я не много вчера пила, просто… Похмелье моральное. Хочу побыть с природой. Отпаивалась чаем, завтракала шедевром из трёх ингредиентов.

Отхожу от лагеря к склону горы, дочитываю «Чайку». Книга и природа – бальзам на душу. Я просыпаюсь. Вот уже и мышцы требуют раскачки – растягиваюсь, почти уже сажусь на шпагат. Чувствую напряжение, держу позу, дышу, занимаюсь не по программе, а по требованию тела. Наслаждаюсь! Это даже уже почти йога получается.

А потом просто сижу и медитирую. Созерцаю с горы лес и море. Снова ощущаю высоту и пространство, как на мысе в Крыму. Со стороны может показаться, что я сильно усложняю и будто бы играю в медитацию. Но нет, я не могу сейчас зайти глубоко и на глубину не претендую. Я плаваю на мелководье и лишь наблюдаю всё таким, как есть.

Сходила до хижины, изучила её от и до. Да тут куча всяких мелочей. Обереги, талисманы, куча ложек-вилок, цветные мелки, шарики-мячики, божества христианские и индийские… Возле хижины два пыльных гамака, за ней – разбитая гитара без струн. Вернула прочитанную «Чайку» на место. Встал выбор: Достоевский, Пелевин или «Космическая одиссея»… Пелевина и так много читала, Достоевского чуть меньше, но всё же уже знаю его слог. Пыталась раньше смотреть фильм по «Одиссее», не смогла. Хоть почитать… Выбрала «Одиссею».

Продолжаю чтение на горе. С первых строк книга увлекает. На природе… про природу. Книга начинается с рассказа о начале человечества и разума, и тут, в заповеднике, такие темы особенно ярко чувствуются.

Кажется, Гарик уже куда-то ушёл. Здорово: воды нет, где источник, я не знаю. Газ кончился, с костром не умею обращаться. Попросить у кого-нибудь воду или вообще прибиться к лагерю и поесть всем вместе… Я всё ещё пока не в состоянии с кем-либо контактировать…

Нет, я на эту гору больше подниматься не хочу. Собираю все свои вещи и спускаюсь к морю. Как же неудобно это делать, когда половина подошвы отлетела… Зло снова овладевает мной. Поставила палатку возле ориентира – Синего каната – и оставила некоторые вещи. Иду на Малый Утриш за новым баллоном и водой, по дороге рыча на каждый второй камень. А каждый десятый разбиваю о скалы, и вместе с этим расщепляется мой негатив. Но не уходит. Когда дошла до выступающих в море скал, на камнях рядом с водой мой взгляд наткнулся на что-то белое и продолговатое с круглыми отверстиями и красными вкраплениями. Вокруг кружили мухи. Кажется, это череп дельфина… Я смотрела на него лишь миг, но этого хватило, чтобы меня пробрал ужас. Ну, думаю, всё: хватит плеваться ядом, и так уже страшно…

Дошла, и вчерашняя компания идёт мне навстречу. И снова здравствуйте! Нет, спасибо, пить не буду. Лицо Гарика преобразилось: видно, что в нём снова Весна. И сознание. Извинился за вчерашнее. Закупилась в магазине, лежу на гальке и слушаю разговоры и смех ребят, строя из камней башни. Чувствую, что уже почти пришла в себя. Посидела с ними ещё немного, поболтала по душам с Ручейком (с Ильёй: им снова стал руководить хмельной ветер). И в темноте при свете фонаря одна пошла обратно.

Слышу звуки джамбея, слышу флейту. Я уже рядом. Сегодня я обязана найти другую компанию. Дойдя до Синего каната, решила всё-таки искупаться в ночном море. Меня не страшит его темнота,