Отвага Соколов - Холли Лайл

Произнося эти слова, мужчина внимательно следил за лицом Хасмаля и неторопливо приближался к нему. Дважды он поглядел на нож, по-прежнему зажатый в его руке.

В словах его проскользнуло что-то похожее на благодарность, однако вполне определенная интонация в голосе этого человека, выдавала далеко не столь светлые чувства.

— Ты и твой незримый друг владеете могущественными чарами. Вы Соколы, не так ли?

Лицо Хасмаля свидетельствовало о том, что он слышал и уловил эту интонацию. Он осторожно кивнул.

— Ты работаешь с Ри Сабиром.

Последовал еще один осторожный кивок.

— Так я и думал. Ри — мой кузен.

Хасмаль попытался осторожно улыбнуться, но улыбка его мгновенно погасла.

— Да, ты не ошибся, — сказал мужчина. — Мы не были с Ри друзьями. Меня зовут Криспин Сабир. Должно быть, Ри в твоем присутствии упоминал обо мне? — И, усмехнувшись, продолжил: — По выражению твое лица вижу, что Ри постарался охарактеризовать меня с самой лучшей стороны.

Дугхалл стиснул кулаки. Криспин Сабир. Из всех Сабиров, с которыми Дугхаллу приходилось сталкиваться за долгие годы службы Семейству Галвеев, Криспин более всех заслуживал имени воплощенного зла. Из лап одного изверга Хасмаль попал в руки другого, не менее мерзкого.

— Но я помог тебе, — напомнил Хасмаль.

— О да. Вне сомнения. Но я бы не стал на твоем месте придавать этому факту слишком большое значение. Я благодарен тебе за то, что ты вернул мне мое тело… пожалуйста, не думай, что это не так. Но ты всего лишь спасал собственную жизнь, когда призывал своего друга.

— Так ты отпустишь меня? — спросил Хасмаль.

Криспин Сабир умолк. Надолго. Очень надолго. Мышцы Дугхалла уже начали ныть от напряжения, вызванного ожиданием. Рядом с собой он слышал неровное дыхание Джейма, Янф ерзал с правого бока.

— Но ты Сокол. Мои чары не могут добраться до тебя. Ты каким-то образом заэкранирован от них… Я не могу даже увидеть твой щит, хотя и ощущаю его. Я не могу управлять тобой. И поэтому не могу заставить тебя служить мне. Если я отпущу тебя, то лишусь гарантии, что ты не будешь действовать против меня.

— Но мое слово…

— Понимаешь, я не признаю всяких там долгов чести. Я давал свое собственное слово несчетное число раз и в следующее же мгновение нарушал его. Польза выше, чем честь, — ты это знаешь, и я это знаю и не собираюсь изменять своим принципам. А раз так, твое слово не является в моих глазах ценностью.

— Но я не сделал ничего такого, что могло бы повредить тебе.

— Ничего такого — на данный момент. В этом я уверен. Но ты не можешь гарантировать, что в будущем не станешь вредить мне.

Хасмаль скривился.

— Клянусь тебе Водором Имришем, что мое слово… — начал он.

— Нет, — Криспин вновь оборвал Хасмаля, — не надо попусту тратить свои слова и мое время. Я должен что-то сделать с тобой. Из тебя получился бы хороший пленник, за тебя неплохо заплатят. Но я сомневаюсь в том, что любая сумма, которую можно было бы получить за тебя, окупит те неприятности, которые ты впоследствии причинишь мне.

— Неужели ты ничего не сделаешь? — спросил Джейм. — Ведь ты можешь отправиться туда по соединяющей нити и заставить этого сукина сына отпустить Хасмаля?

— Сокол не имеет права заставлять. — Дугхалл скрипнул зубами. — Магия Соколов имеет лишь оборонительный характер. Обычно этого бывает достаточно. Криспин Сабир — законный владелец своего тела, и я не могу сделать ничего такого, что заставило бы его изменить решение, которое он принимает по собственной воле.

Дугхалл почувствовал, как чьи-то пальцы стиснули его руку. Повернувшись, он уперся взглядом в лицо Янфа, совсем близко склонившегося к нему.

— Драконья магия может заставить его. И Волчья тоже. Дугхалл опустил ладонь на руку Янфа и приказал себе успокоиться.

— Я согласен с тобой. Но я не Дракон и не Волк. Я — Сокол, и я давал клятву следовать путем Сокола. Так же как и Хасмаль.

— Но ты обязан его спасти, — воскликнул Джейм. — Ведь Алариста отдала тебе свою жизнь, чтобы ты спас его.

Дугхалл обернулся к Джейму:

— Быть может, я и сумел бы спасти его тело, но только отдав за это собственную душу вместе с душой Хасмаля. Джейм, если бы Хасмаль решил сейчас сойти с тропы Сокола, он, возможно, смог бы и сам спасти свою жизнь. Но он не опускает экраны и защищает ими свою душу.

— Спаси его, — настаивал Янф.

— Бывают вещи худшие, чем смерть, — сказал Дугхалл. — Вещи более ужасные, более мучительные. И куда более длительные, чем самое долгое умирание.

— Ты вонючий трус, — ответил Янф, опуская ладонь на рукоять своего меча. В мгновение ока клинки троих стражников взметнулись к горлу молодого упрямца. Янф ожег их яростным взором и обратился к Дугхаллу: — Если бы я мог, то переломил бы твой хребет, старая медуза.

В зрительном стекле Криспин опустил лезвие ножа на веревку, удерживавшую левое запястье Хасмаля. Подойдя ближе к пленному Соколу, он сказал:

— Быть может, мне следовало бы отпустить тебя. Однако как знать, не окажешься ли ты столь же благодарным мне за свою свободу, как и я тебе?

Хасмаль вдруг улыбнулся и произнес:

— Дугхалл, ты слышишь меня? Мне нужно больше времени, я не закончил с делами.

— Ты уже закончил, — сказал Криспин и ударом слишком быстрым, чтобы глаз мог проследить за движением, погрузил нож по самую рукоять в сердце Хасмаля. — Нет! — взревел Янф.

Джейм испустил нечленораздельный вопль. Алариста, лежавшая на полу рядом с целительницей, со стоном очнулась от забытья.

Хасмаль охнул. Глаза его расширились и тут же сомкнулись. Дугхалл затаил дыхание. Слова Хасмаля звучали в его голове. Мне нужно больше времени, я не закончил с делами. Это был код, напоминавший о плане, неведомом Криспину Сабиру и немыслимом с точки зрения Волка.

— Больше времени, — прошептал Дугхалл, молясь, чтобы Хасмаль сумел выполнить задуманное. — Больше времени.

Буквально через мгновение от лица Хасмаля начало исходить слабое белое свечение, так что черты его как будто окутала легкая дымка. Болезненная гримаса, только что искажавшая его лицо, исчезла… оно сделалось умиротворенным, на него легло торжествующее выражение. Слабое облачко света становилось все ярче и больше, теперь оно распространилось и на тело, сперва окружив торс Хасмаля, а потом и его ноги. Дугхалл ясно видел перемены, происходящие с его другом. Криспин также не отводил глаз от безжизненного тела. Из зрительного стекла доносились сейчас лишь отзвуки его дыхания, становившегося все более частым и отрывистым, по мере того как окружавший Хасмаля свет делался все ярче и ярче. Наконец сияние охватило все тело Сокола, став чересчур ослепительным, чтобы на него можно было смотреть. Криспин отвернулся, а потом вновь взглянул на Хасмаля, когда в комнате задвигались тени.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});