Арт де Строй. Дилогия (СИ) - В. Миргородов

Все произошедшее со мной было на грани фантастики, но был ли у меня выбор верить или не верить? Я был жив и имел новое тело. Был ли я этому рад? Был. Чувствовал ли я угрызения совести от того, что занял чужое тело, поглотив сознание подростка? Чувствовал. Чувствовал и был рад, что остаюсь живым, пройдя через ад астрала. Было ли мне жаль паренька? Было, но то, что случилось, уже случилось. Повернуть колесо времени вспять я не мог. Не я избил и покалечил паренька до такой степени, что он захотел умереть. Да, я унаследовал тело, память и остатки структур его сознания, но все произошло именно так, как произошло, я был лишен права выбора, являясь по сути инструментов в руках судьбы. Мне удалось выскользнуть из лап смерти, а потом вытащить из ее мертвой хватки тело паренька, что было именно моей заслугой и, по моему мнению, я был вправе воспользоваться результатами труда своего эфирного тела….

Впрочем, моральные аспекты бытия меня сейчас волновали мало, так как мне хотелось спать после сытной крысы и осмотра своего тела, после которого я чувствовал себя изрядно обессиленным и уставшим. Медленно подползя к стене, этим вытянув ноги из текущего в канализации мутного потока помоев, я прикрыл глаза и задремал….

3

Пробуждение было резким и быстрым, как будто кто-то невидимый, но сильный и большой, пнул меня со всей силы ногами по ребрам. Я невольно сжался, но уже через секунду понял, что прямой опасности нет, хотя расслабляться не стоило. Основанием для моей побудки был брошенный на меня вскользь взгляд большой крысы, привлеченной сюда запахом крови и остатками моей трапезы. Этот экземпляр жителей канализации был гораздо крупнее своих товарок, оказавшихся в моем желудке. Крыса пока еще была за пределами черты, где я мог ее достать, но и сейчас я чувствовал, как от нее веет превосходством и осознанием своей силы, причем мне стало ясно, что она прекрасно видит меня в темноте. Потянув носом воздух и задрав брови вверх, принюхиваясь к вони канализации, я перешел на "видение", сразу отметив для себя, что зона моего видения возросла до четырех метров, что не могло не радовать. Аурный силуэт крысы, находящейся от меня в семи метрах, тем не менее, был "виден" вполне отчетливо, что предполагало высокую степень насыщенности ее сознания ментальной энергией. Вполне возможно было предположить, что эта крыса имеет зачатки разума, пусть и не такие большие. Страха я перед ней не испытывал, хотя ее размеры были вполне сравнимы с размерами крупной собаки таксовых пород английских собаководов. Подобный грызун был вполне способен со мной расправиться, если бы смог напасть на меня во сне. Приготовившись к самому худшему, я прикрыл глаза и принялся ждать.

Ждать пришлось не долго, так как, осмотрев меня, от ее взглядов у меня начала чесаться кожа, крыса решила, что вполне может со мной справиться. Я даже смог уловить ее неприкрытое желание начать есть меня сразу, не заморачиваясь с моим убийством. Возможно, в ее глазах я виделся слабой и обессиленной жертвой, вот только сам я так не считал и, когда она приблизилась ко мне на расстояние трех метров и приготовилась на меня прыгнуть, атаковал ее сам, мысленно бросившись на нее с отчаянным желанием ее сожрать. Прием, как это было не удивительно, сработал. Возможно, в этот момент наши взгляды встретились, но уже через пару секунд схватка перешла из стадии прямого ментального боя в бегство с преследованием. Мой силовой жгут уверенно пробил ауру крысы, впившись в структуры ее сознания клещом, быстро откачивающим из ее ядра энергию, но крыса оказалась сильнее, чем думалось мне поначалу. Почувствовав неладное, она замотала головой и начала медленно пятиться от меня. Даже потеряв большую часть эфирной энергии, она смогла развернуться и выпрыгнуть из зоны моего "видения", оборвав со мной эфирный контакт, правда на большее у нее сил не хватило. Я дернулся за ней и, пусть мои ноги служили мне как спущенный якорь кораблю, смог быстро сократить расстояние между нами до желанных трех метров, пока оглушенная потерей энергии тварь мотала головой и скребла лапами, пытаясь подняться на ноги. Упускать подобный трофей, имевший столько энергии в своем сознании, было глупо, поэтому я вновь мысленно кинулся ее жрать. В этот раз жгут вылетел с гораздо меньшими ментальными усилиями с моей стороны, после чего крыса завизжала на всю канализацию, как будто ее режут тупым ножом. Впрочем, ее визг был недолог, как и мое опьянение от переизбытка энергии. Энергия сознания крыс, пусть и таких больших, имеет свойство заканчиваться, как и мое эфирное тело имеет обыкновение использовать любые ресурсы по их прямому назначению. Все добытое мгновенно было сброшено в физическое тело, а эйфорию сменила сильная головная боль от резкого опустошения внутренних объемов структур сознания. Это не помешало мне проползти оставшиеся три метра и впиться зубами в горло жителя канализации, так как я уже знал, что лучшим лекарством от подобных болей служит полный желудок. Шкура этой твари была крепче, чем у обычной крысы, так как эта была раза в три их крупнее, но мне это нисколько не помешало, так как нужно было поторопиться. Сердце грызуна не могло биться вечно и, если я хотел пить живую кровь, а не высасывать ее из трупа, мне следовало как можно скорее достичь зубами ее шейной артерии.

* * *

Это была моя седьмая крыса, которой я особо благодарен за ее вклад в мое выздоровление. Уже на следующее пробуждение от голода, я в основном ел и спал, мне удалось встать на карачки, пусть это и сопровождалось небольшой болью. К этому моменту я уже вполне овладел своим новым телом и усиленно занимался лечебной зарядкой, пока заключавшей в несложных движениях в виде постоянного шевеления пальцами ног и рук, сгибанием рук в локтях и временного напряжения пресса, насколько это позволяла мне ответная боль, начавшая меня отпускать из своих когтей. С подъемом на карачки был явный перебор, я это понимал, но в целом, себя чувствовал относительно неплохо, тем не менее, решив воздержаться от подъема на ноги, хотя и чувствовал, что вполне способен на подобный прорыв. Устав от упражнений и набив свой желудок до упора, я опять провалился в очередной сон, чтобы проснуться в следующий раз не чувствуя абсолютно никакой боли. Это было изумительным чувством, испытанным мной впервые за все дни, считая с момента моего появления в реальном мире. Поглотив с отменным аппетитом остатки грызуна, боли не было, но голод и пустота в желудке присутствовали, я попытался подняться на ноги. Далось мне это совсем не просто, так как боль мгновенно напомнила о себе, а от моих усилий перед глазами начали летать цветные мухи, но мне удалось устоять на ногах, правда, пользуясь стенкой как опорой. Придя в себя и разогнав муть перед глазами, я, немного обвыкнув в новом для меня положении, медленно сделал шаг вдоль стены и едва не завалился в груду мусора, удержавшись за стену. Вновь полетели мухи перед глазами, снова пришлось стоять у стены, дожидаясь пока привыкну, а головокружение прекратиться. Как бы то ни было, но постепенно мне удалось отойти от колодца и углубиться в подземные коммуникации на добрых половину сотни метров.

Следующие пара дней ушла на полное обретение мобильности. Впрочем, моей жизни эти дни особо не изменили. Я спал, ел, поднимался на ноги, пробуя отойти от своего колодца и возвращаясь назад. Боли от ходьбы постепенно сошли на нет, а сам я начал чувствовать, что способен на большее. Добив остатки мяса седьмого грызуна, я решил, что мне пора покинуть гостеприимный колодец и попробовать обследовать окрестности. Впрочем, к походу меня толкало далеко не любопытство, а тот факт, что рядом с колодцем крысы стали более осторожными, что резко затруднило охоту на них. Я счел, что будет лучше перейти на новое место, чтобы поискать новые охотничьи угодья и непуганых крыс. Смерть последней крысы, довольно крупной по размерам, спугнула грызунов и теперь их совсем перестали привлекать остатки моей трапезы. Сколько я провел времени в канализации до этого момента, я не знал, но был уверен, что не меньше пары недель, так как одной туши грызуна мне едва хватало на пару дней, а их было уже семь штук. Едва закончилось мясо последней крысы, я, уже мысленно готовый к переходу, медленно поднялся на ноги и двинулся в свой первый дальний поход по канализации. С выбором направления особой разницы не было, но я предпочел идти в ту сторону, куда бежала вода, так как с той стороны крысы встречались гораздо чаще.

Усилия, потраченные на переход, немедленно было вознаграждены, так как у соседнего колодца мне попался обглоданный крысами до неузнаваемости труп человека, рядом с которым я нашел небольшую сумку. После пережитого мной, особой брезгливостью я не страдал, поэтому без стеснения перевернул костяк, чтобы убедиться в отсутствии у него других вещей. К моему большому сожалению больше мной ничего обнаружено не было, поэтому подобрав сумку и повесив ее на плечо, я немедленно покинул мертвеца, чей покой и уединение мне пришлось нарушить. В сумке нашлись только инструменты, которыми побрезговали бандиты, сбросившие их владельца в канализацию, и крысы, для которых они не представляли никакого интереса. Для меня же этот подарок судьбы оказался сродни дару богов, так как десяток ключей, пассатижи, кусачки, мелкий напильник и моток тонкой стальной проволоки оказались очень кстати. Отойдя от прежнего владельца сумки на приличное расстояние, я медленно спустился вдоль стены на мусор, чтобы немного отдохнуть и еще раз осмотреть свое приобретение. По моей мысли, напильник и стальной ключ были отличным кремнем и кресалом, а кусок тонкой стальной проволоки мог пойти на петли для ловли грызунов, которые, после схватки с последней крысой, старались меня обходить стороной. Кусачки и пассатижи могли значительно упростить процесс изготовления петель. Крысы это конечно не зайцы, но и они обычно ходят по знакомым и протоптанным тропкам. Именно этой повадкой канализационного жителя я и хотел воспользоваться, увидев в сумке проволоку. Голода я пока не чувствовал, но чтобы он не начал меня преследовать, следовало заранее позаботиться о своем пропитании. Мысль с петлями, изготовленными из тонкой стальной проволоки, мне понравилась. Немного отдохнув и собравшись с силами, я вновь поднялся на ноги и медленно побрел вдоль подземного коридора, по замусоренному полу которого бежала небольшая речка протухших помоев.