Журнал Наш Современник 2001 #3 - Журнал Современник

Роковые взаимоотношения вероломного Сталина с прямодушным Бухариным представляют собою тягчайшую драму нашего века, драму, которая в определенной мере дает разгадку восхождению Сталина к чудовищной власти, о которой говорил и от которой предостерегал умирающий Ленин.

Известна странная привязанность Сталина к Бухарину, к “Бухарчику”, как он его называл. Возможно, это была та самая ситуация привязанности палача к жертве.

Возможно, Сталину было нужно, чтобы “Бухарчик” остался на Западе вместе с семьей. Это дало бы Сталину возможность держать Бухарина в постоянном страхе, поскольку руки Сталина все удлинялись, и Бухарин не мог не знать об этом. Но главное — Сталину совершенно необходимо было, чтобы Бухарин, которого он вскорости сделает главою Правотроцкистского блока, “бежал, спасая свою шкуру от гнева народа, и бежал к своему хозяину Троцкому”. Сталин был весьма примитивен в построении своих пропагандистских схем. Бегство Бухарина дало бы ему возможность воочию доказать некое единство этих двух необъединяемых и разномыслящих лидеров и оказаться в желательной для Сталина роли доверчивого и обманутого благородного вождя. Кроме того, это дало бы Сталину возможность еще раз подчеркнуть свою прозорливую настороженность к Бухарину (цитат для этого было предостаточно), прозорливую настороженность, отвергнутую Каменевым, Зиновьевым, Пятаковым и вообще старыми вождями, готовящими “ликвидацию советской власти”

. .

Однако для Бухарина важнейшим фактором человеческого поведения были совсем другие мотивы. Революционная преданность его социализму, как строю цивилизованных кооператоров, надежда окоротить власть Сталина оказались сильнее личных мотивов. Бухарин был очень органичен в своих поступках. В романе я пытаюсь проследить именно эту черту его характера. Трагические парижские дни дают, как мне кажется, немало объяснений решению Бухарина вернуться на верную смерть.

Я прошу Комиссию предоставить мне командировку в Париж для ознакомления с деталями и реалиями, совершенно необходимыми для достоверности романа. Прошу Комиссию ускорить свое решение, учитывая сжатые сроки, в которые я поставлен работой. 14.III.1988 г.”

Письмо подписано сатириком Л. Лиходеевым (он же Леонид Израилевич Лидес).

Пушкину, когда он создавал свои великие “Маленькие трагедии”, не нужно было писать заявление Николаю I, чтобы его за казенный счет послали в Испанию, Англию и Францию, а вот наши “старые контрпропагандисты” не могли, видите ли, лудить свою “нетленку”, не побывав на берегах Гудзона или на Елисейских полях…

Очерк и публицистика :

ВАЛЕНТИН НИКОЛАЕВ.

НЕОКОНЧЕННАЯ ВОЙНА

Ездр. III, 13, 31

Александр Куприн

Тигрица Эльза”. Уже начало его было симптоматично: субтитр “Февраль 1953 года. Сибирь…” Колючая проволока концлагеря, который объезжают дозором на лошадях звероподобные казаки в бурках и с пиками (!). А комендант лагеря — “полковник Эльза” (почему-то в сержантских погонах), прозванная “тигрицей”, потому что в подвале содержит полосатого зверя, которому время от времени скармливают не понравившихся ей зэков. А как она отдыхает, вы уже и сами, наверное, догадались: пьет в бане водку со своими казаками прямо из горла трехлитровой “четверти” и в голом виде скачет на них, размахивая нагайкой. Теперь уж подобной стряпней никого не удивишь — наша “демократия” широко распахнула двери всему подлому и злопыхательскому, что изливается на наш народ из стран “общечеловеческих ценностей”*.

Но это лишь шутливая авторская преамбула. На самом деле “те, кому нужно” всегда изучали нас пристально и всерьез. Еще в стародавние времена в державу Российскую под видом дипломатов, толмачей, купцов, говоря современным языком, “военных советников” проникало немало и соглядатаев, лазутчиков, попросту говоря — шпионов. Недавно вышедший любопытный сборник документов “Россия глазами иностранцев” убедительно показывает, каково было содержание отчетов и писем проживавших у нас чужеземцев. И

это лишь малая часть из того, что Запад решил великодушно рассекретить. (Англичане, заметим попутно, до сих пор скрывают, зачем же все-таки прилетел к ним в 1941 году Рудольф Гесс — разве не для сговора против России?)

Наше государство, понятно, тоже не оставалось в долгу, и власти чаще всего были неплохо информированы о замыслах и возможностях Запада. Но предпочитали порой идти по другому пути: старались продемонстрировать Западу свою мощь, величие и богатство. Вспомним, к примеру, знаменитое “Великое посольство” по странам Европы 1697-1698 годов, поразившее всех своим невиданным многолюдством, важной осанкой сановных бояр, блеском одежд и украшений, щедростью русских подарков. Да и Царь-пушку тоже ведь не зря отливали…

Словом, наши исторические недруги (помните царские слова: “У России только два союзника — Армия и Флот”?) упорно стремились познать, кто мы такие. Сколько уже копий поломано в спорах о “загадочной русской душе”! И мы, ее “носители”, при всей нашей открытости, природных талантах, способности на величайшее самопожертвование и дерзкие подвиги (иначе разве смогли бы освоить и закрепить за собой 1/6 часть отнюдь не самой приспособленной для жизни суши?), при всем нашем трудолюбии и незлобивости предстаем в этих спорах замкнутыми, отсталыми, просто неспособными идти по жизни без поводырей-доброхотов — из-за тупой агрессивности, лени, расхлябанности, “склонности к Бахусу”. А чего стоят эти вечные “русачьи” черты: долготерпение и застенчивость — как бы кого не обидеть, — которые нашими злопыхателями

охотно принимаются за недотяпство и трусость.

Как-то бывший офицер советской военной миссии при союзниках в Северной Африке рассказывал мне, что для всех членов нашей делегации подлинной мукой было обедать за одним столом с чопорными британцами, одетыми в легкие белоснежные кители, в солнцезащитных пробковых шлемах; у всех за спиной лакеи, готовые предугадать малейшее желание. И… тишина. И наши в своих гимнастерках и сапогах не знали, как себя вести и что делать. Эх, дорогие мои соотечественники! Наши войска подходили уже к Берлину, весь мир изумлялся нашему великому подвигу, а вы тут стеснялись. Да положили бы ноги, как американцы, на стол, и все вам льстиво служили бы и улыбались.

Ох, как много бед принесет нам эта “особенность русского национального характера”- вечные оглядки: как бы не подумали о нас что-то плохое, как бы что-то не истолковали превратно, как бы “не поддаться на провокацию”.

То и дело и “те”, и наши доморощенные исследователи “русской души” ссылаются на известное четверостишие Федора Тютчева. Приведем и мы это знаменательное философское высказывание поэта и постараемся вникнуть в его истинный смысл: “Умом Россию не понять, / Аршином общим не измерить: / У ней особенная стать — / В Россию можно только верить”. Толкователи феномена России

приличие, пристойность, по нашему, современному академическому толкованию — характер, нрав, “норов”, если хотите. Вот в чем дело! У России “особенные” понятия о приличиях, пристойности. Эти поистине особые черты легко проследить в российском характере, если сравнить, скажем, наше восточное православие и их западный католицизм. Разве могли додуматься наши землепашцы-крестьяне (“хрестьяне”) до… индульгенций, когда стоит купить себе в церкви бумагу и по ней Всевышний тут же отпустит тебе любые грехи — в зависимости от “номинала” бумаги; до инквизиции, когда специальные суды будут пытать людей каленым железом, сжигать на кострах только за то, что они мыслят или крестятся как-то не так. А тем более — принять эти их “культурные ценности”.

Вдумайтесь в содержание наших народных былин и сказок, в которых, хочешь не хочешь, отразился наш национальный характер. Здесь и могучий богатырь Илья Муромец, живое воплощение народного идеала героя-воина, главная забота которого не дать в обиду Русскую землю; и знаменитый пахарь Микула Селянинович, и наделенный сверхъестественной силой, но спящий до поры Святогор; и тут же рядом — смешной царь Горох, которому не хочется “никого воевать”, да и толком править своей державой не тянет; и забавный лежебока Емеля, который век не слезал бы с печи; и тот самый Иванушка-дурачок, который на поверку не такой уж и дурачок, а просто человек, которому не по душе житейская суета; и тот смекалистый лапотный мужичок, который запросто обштопает любого иноземного собрата: и спор выиграет, и блоху

подкует; и, наконец, сноровистый наш солдатик, который и перед ворогом не спасует, и суп из топора сварит.

И невольно приходит в голову, что даже в самом нашем захудалом, распоследнем мужичонке где-то подспудно, может быть, даже не на генном, а на молекулярном уровне теплится сознание того, что он “не просто так”, что он отпрыск поистине великого народа, который негоже наставлять да натаскивать, что этот народ в течение многих веков сам шлифовал свой ум, культуру, создавал державную мощь, что вели его по буеракам истории такие гиганты, как Святослав, Александр Невский, Ломоносов, Петр Великий, Суворов, Кутузов, Пушкин, Толстой, Жуков… А уж если кто-то чужой и равнодушный к нашим обычаям, нравам, нашим историческим бедам идет на нас, чтобы наставлять и воспитывать, мы просто звереем. И тогда “страшись, о рать иноплеменных!”, познаешь ты и нашу “особенную стать”, и наш “расейский” норов.