Ледяная симфония - Сергей Волков

Бр-р-р… Хвала людям, изобретшим «кот», без него я не протянул бы вне обитаемых модулей станции и пятнадцати минут. Мой климатический костюм тоже неплох, но при температурах ниже минус пятидесяти дольше десяти минут на открытом воздухе в нем лучше не находиться.

Проверяю на всякий случай оружие, сую парализатор в набедренную кобуру, вешаю на грудь опломбированный бокс с четырехзарядным аварийным СПУ-3. Включаю мультирегистратор «кота», фиксирую время и дату – два часа сорок две минуты девятнадцатого февраля две тысячи сорок восьмого года.

Надо спешить. Конечно, весь персонал научной группы – опытные полярники, но, если с ними что-то произошло, возможно, счет идет на секунды, уж слишком некомфортная среда «за бортом».

Тамбур. Первая дверь, шлюз, свист компрессоров, красное табло «Стойте», зеленое – «Выход разрешен».

Три метра в секунду нежно толкают в бок. Включаю налобник, освещаю следы на снегу. Да, человек, видимо, болен – он шел неровной походкой и даже упал буквально в пяти метрах от тамбура.

Двигаюсь по следу под аккомпанемент собственного дыхания: Шых-ш-ш-ш! Шых-ш-ш-ш!

Снег вдруг становится каким-то фиолетовым, потом зеленеет. Черт, неужели у меня галлюцинации? Впрочем, через мгновение догадываюсь поднять голову и вижу в небе радужные сполохи. Вот она, графическая составляющая магнитной бури, что испортила связь над всем материком. Красиво, конечно, но я бы сейчас предпочел честное звездное небо, безо всяких сияний.

Вскоре становится понятно – следы полукольцом охватывают станцию и ведут к проклятой трещине. Знать бы сразу, можно было бы обогнуть научно-штабной модуль и мимо склада выйти к входному боксу напрямую.

Трещина перекрыта металлическими листами, поверх которых за последние годы навалило приличные сугробы. Входной блок треугольной формы высится среди снежных завалов геометрически чужеродным элементом. Следы идут к металлической двери. Подхожу, кладу руку на скобу ручки, дергаю.

Заперто. Заперто изнутри…

* * *

Ветер стих, в окошечке анемометра – сплошные нули. Температура – минус семьдесят четыре градуса Цельсия. Здесь всегда так – если стихает ветер, становится холоднее. В небесах извиваются разноцветные сполохи. Связи нет. Коптер не вернулся. Я лежу на диване в холле. На часах – четыре тридцать две. Поход к трещине не дал никаких результатов.

Черт!

Спокойно, Йохан, спокойно. Итак, что я имею: персонал по каким-то непонятным пока для меня причинам покинул станцию и заперся во входном блоке над трещиной. Собственно, там и поместиться-то негде, небольшая площадка, техническая будка и подъемник. Возможно, только один человек поднимался наверх, ходил к научно-штабному модулю, остальные ждут его внизу, на глубине четырех километров.

Я пытался привлечь их внимание, стучал в дверь, вызывал по рации – безрезультатно. Спустя час сорок минут пришлось вернуться, у «кота» подсели аккумуляторы.

Какое-то время я надеялся, что они выйдут из добровольного заточения, и дежурил у обзорного иллюминатора. Потом понял, что необходимо заняться собой – поесть, попить чего-нибудь горячего, а главное – принять поливитаминный комплекс и протеиновые пилюли, без которого в здешних условиях очень быстро наступает физическое и нервное истощение.

Почему геологи ведут себя так странно? Почему они покинули станцию? Им здесь что-то угрожало? Возможно. Но получается, что это «что-то» сейчас угрожает мне, а я никакой угрозы не наблюдаю.

В конце концов, все эти тайны, загадки и расследования находятся в компетенции парней из службы безопасности, а я спасатель, у меня совсем другие задачи. Только, похоже, мне тут не очень рады и воспользоваться моими услугами тоже явно никто не спешит. Что ж, следует признать, что я первый раз в жизни попал в подобную ситуацию.

Обычно всегда имеется несколько решений вставшей проблемы – нас так учили, нас натаскивали на поиски этих решений, как охотничьих собак натаскивают на поиск дичи. Система отлажена, как часы. И вот она дала сбой.

Я не могу выйти на контакт с персоналом станции. Я не могу вызвать подмогу. Я не могу покинуть станцию.

Остается только ждать, причем я даже не могу утверждать, что время работает на меня. Положа руку на сердце – черт его знает, на кого оно работает.

Так ни до чего и не додумавшись, решаю поспасть. Два часа сна – это самое правильное в данной ситуации, это то, что мне нужно. Свет не гашу – мне он не мешает, а если кто-то из геологов выйдет наружу, то сразу увидит, что я их жду.

Шаги раздаются около пяти часов утра. Кто-то идет вдоль западной стены модуля, идет медленно и размеренно. При такой температуре, как сейчас, снег под ногами человека даже не скрипит, он свистит, пронзительно и нестерпимо. Сказать откровенно – звук омерзительный.

Просыпаюсь мгновенно. Руки на автомате выполняют необходимые действия – включают мультирегистратор, снимают с предохранителя оружие.

Я вскакиваю с дивана, подхожу к двери.

Тишина.

Протягиваю руку и несколько раз щелкаю выключателем, сигнализируя «я здесь, я вас жду». Мигание света в иллюминаторах не может не привлечь внимания.

Тишина.

Тот, кто подошел к станции, замер, затаился. Он ждет, но чего? Он меня боится? Или он боится войти на стацию? Если так, то почему? Что его пугает? А может быть, там вообще никого нет и мне все чудится?

Проклятье, терпеть не могу задавать самому себе такие вот вопросы, но всегда их задаю…

Некстати в памяти всплывает история с Кривцуном и Гельфрейхом, случившаяся пару лет назад. Двое техников остались во время недельной пересменки на старой, еще советской закладки, станции «Полюс недоступности» налаживать новый комплекс жизнеобеспечения. На третий день от них поступил сигнал бедствия. Бригада спасателей прибыла на станцию через семь с половиной часов. Они нашли до безумия напуганного Кривцуна, забаррикадировавшегося в техническом отсеке, и не нашли Гельфрейха, причем вся одежда немца, включая даже нижнее белье, была аккуратно разложена в шкафу.

Кривцун находился в состоянии буйного помешательства, все время пытался забиться куда-нибудь в укромное место – под стол, под кровать, и постоянно говорил о том, что «Она позвала Отто. Отто придет за мной!». Поражение психики техника было столь необратимым, что врачи оказались бессильны.

А тела Отто Гельфрейха так и не нашли, и теперь новички с подачи досужих журналюг рассказывают друг другу историю о Ледяном Отто, вечном бродяге, затерявшемся среди бескрайних снежных просторов материка. И если кому-то из полярников в метели вдруг привидится фигура голого человека, бредущего через сугробы, это значит, что он скоро сойдет с ума или погибнет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});