Рассказы о любви - Ясуси Иноуэ

Но в тот день Руми была настроена по-другому. Если его любовь к ней умерла и ее не возродить никакими силами, тогда лучше уйти самой. Она не знала, сможет ли жить без Уоми, но все же решилась на это.

У Уоми на носу были выпускные экзамены, и он считал: если разрыв неизбежен, нечего его оттягивать, лучше ускорить развязку.

— Скажи честно, можешь не стесняться, и не надо меня жалеть,— заговорила Руми. — Я хочу знать правду. Любишь ты меня или нет?

Опять за свое, сколько раз за последние годы она изводила его этими вопросами, надоело, подумал Уоми, но промолчал. Прежде он не решался прямо ответить, что не любит — это было бы слишком жестоко. Ему не хватало смелости, да и три года совместной жизни лежали на сердце тяжелым грузом.

— Так любишь или нет?.. Ну, хорошо, спрошу тебя по-другому. Не любишь? Если нет, просто кивни.

Руми побледнела. Никогда еще Уоми не видел ее такой решительной и серьезной.

Неожиданно для самого себя он отчетливо произнес:

— Не люблю!

Сказал и содрогнулся, не веря, что эти слова могли сорваться у него с языка.

— Так,— еле слышно прозвучал голос Руми.

Уоми ощутил, как в его душе шевельнулась неведомая, темная сила, о существовании которой он и не подозревал.

Кровь отлила от лица Руми, губы посинели. Испугавшись, что она упадет, Уоми поддержал девушку, и в следующий момент его руки ощутили всю тяжесть ее тела.

— Не надо,— спустя мгновение прошептала она, высвобождаясь из его рук, и, не оборачиваясь, медленно побрела прочь.

«Вот и все»,— подумал Уоми. Между ними и прежде возникали серьезные размолвки, но сейчас он понял: это конец.

«Ну, вот и всё»,— повторил он про себя. Удивленно и в то же время с чувством странного удовлетворения Уоми думал, какие жестокие слова, никак не вязавшиеся с его слабовольным характером, он решился произнести.

В тот день Уоми был не в силах вернуться в комнату, где они три года прожили с Руми. Он заглянул к одному знакомому, к другому и лишь поздно вечером возвратился домой.

В комнате было темно. Он включил свет и сразу же заметил, что ее одежда исчезла с вешалки.

С тех пор Уоми больше Руми не видел.

Еще долгое время у него на душе оставался неприятный осадок, но разыскивать ее он не пытался. Один знакомый сказал ему, что Руми в Осака, служит официанткой в кафе близ Синсайбаси. В тот вечер Уоми выпил чуть больше сакэ, чем обычно — и только.

Эти два события давно минувших лет вспомнились теперь Уоми.

Тоцука уехал на Кюсю в свою деревню. Незадолго до окончания войны он стал владельцем винодельческой компании, жил безбедно и пользовался всеобщим уважением. Иначе, наверное, и быть не могло — именно так и должна была сложиться его жизнь. Но вскоре после войны он внезапно заболел и умер.

О Руми Уоми больше не слышал.

И вот, спустя много лет, он снова пришел в Сад камней и оказался на той же галерее, где сиживал когда-то с Тоцука и Руми...

— Как красиво! — прошептала Мицуко и больше не произнесла ни слова, пристально глядя на камни.

Собственно, это был не сад в истинном смысле слова, а просто небольшая площадка, покрытая белым песком, на котором лежало несколько камней. Но ощущение суровой простоты, необыкновенной чистоты этого сада пленяло души тех, кто пришел им полюбоваться. Такие эпитеты, как «красивый» или «прекрасный», плохо отразили бы истинную суть Сада камней. Он представлял собой явление духовного мира, более высокую эстетическую категорию.

— Пойдем отсюда,— неожиданно сказала Мицуко.

Уоми показалось, что она бледнее обычного, но, может быть, он слишком долго глядел на сверкавший под солнцем белый песок...

Сад камней остался позади, и мрачные мысли, навеянные воспоминаниями, рассеялись без следа. Сердце Уоми вновь наполнилось светлой радостью, в которой он пребывал последние дни. Да, теперь он был по-настоящему счастлив с молодой, очаровательной женой. Красотой Мицуко значительно превосходила Руми. Она была образованна, из хорошей семьи. И хотя их брак совершился по сговору, сегодня, на десятый день после свадьбы, Уоми чувствовал, что очень любит свою юную жену. Это была ровная, спокойная любовь, не похожая на прежнюю страстную влюбленность в Руми.

— Я немного утомилась,— сказала Мицуко.

Она шла, чуть поотстав. Время от времени оглядываясь, Уоми с нежностью думал, что Мицуко, наверное, и в самом деле устала и что в этом есть доля его вины — он утомил ее своими ласками за время свадебного путешествия. Он то и дело останавливался, терпеливо поджидая, пока она его догонит. Мицуко отчего-то вдруг стала очень немногословной.

— Тебе нездоровится? — спросил он.

— Нет,— ответила она, но по ее лицу можно было догадаться, что ей не по себе.

Уоми хотел было пройтись немного пешком, но теперь передумал. Они доехали электричкой до Китано, а оттуда на такси добрались до гостиницы.

В отеле Мицуко, казалось, немного ожила.

— Прости, я, кажется, испортила нашу прогулку,— сказала она.— Я останусь в номере, а ты съезди, навести друзей. Обо мне не беспокойся.

Уоми подумал, что нет смысла киснуть в четырех стенах, и решил пойти один — тем более что ему очень хотелось встретиться с друзьями, которых он не видел много лет.

Прежде всего он отправился к профессору К., которому был многим обязан. Профессор с тех пор очень сдал, но когда они сели друг против друга и стали вспоминать прошлое, казалось, будто вернулись прежние времена. К. позвонил некоторым однокашникам Уоми, и они все вместе весело провели время за ужином у профессора.

Было около девяти вечера, когда Уоми распрощался с друзьями и пошел в гостиницу.

В номере Мицуко не оказалось. Уоми охватило смутное беспокойство. Он оглядел комнату, заметил на столе конверт и поспешно вскрыл его. В конверте было письмо от Мицуко:

«Я старалась быть хорошей женой, надеясь, что мы проживем счастливо до конца наших дней, но не смогла.

С момента свадьбы и вплоть до сегодняшнего дня я думала, что это мне по силам. Мое сердце оттаяло и готово было откликнуться на твою любовь. Но сегодня, когда я увидела Сад камней, меня до глубины души потрясла его необыкновенная, холодная красота, и я вдруг возненавидела себя за то, что заставила свою душу пойти на сделку. Внутри меня раздался голос, говоривший: нельзя безвольно плыть по течению, негоже поступать вопреки велению сердца. Этот тихий сад освободил меня от слабости и укрепил мою волю, сделав меня непреклонной. Наверное, прозвучавший во мне голос необычайной духовной силы принадлежал художнику, некогда создавшему чудо из песка и камней.

Может быть, самое большое счастье мне принесла бы жизнь с тобой. Но я решила идти своим путем, даже если он сулит мне несчастье.

В прошлом я испытала любовь и тысячу раз прошу простить меня за то, что скрыла это от тебя».

Вот и все, что было в письме. Мицуко в гостиницу не вернулась.

И смерть, и любовь, и волны морские

С наступлением сентября в Токио днем еще жарко, но по утрам и вечерами осенняя прохлада забирается под одежду и холодит кожу. Здесь же, в городке К., на южной оконечности полуострова Кисю, несмотря на раннее утро, было тепло, широко расстилалось море, густо-синее, как чернила, и его волны чешуйками вспыхивали под яркими лучами солнца. Суги казалось, что в этих краях задержался август.

Он сразу узнал этот отель, который ему порекомендовали вчера в гостинице на горячих источниках Кацуура. До войны здесь была вилла крупного коммерсанта из Кобэ, потом ее перекупили и превратили в отель, нынешней весной его широко рекламировали газеты. Дом, построенный в западном стиле, чем-то напоминал слоеный пирог. Он был не так уж велик. Расположенный на небольшом холме, который с запада и с востока подпирали отвесные скалы, овеянные легендой, будто в былые времена они давали приют морским разбойникам, он создавал впечатление удивительной прочности. Старинная, напоминающая средневековую, башенка со шпилем, увенчивающая здание, ослепительно посверкивала на солнце и была видна издалека на фоне голубого неба.

Суги проводили в номер на втором этаже, откуда открывался чудесный вид. Он положил на стол саквояж и шляпу и спустился в холл, выходящий окнами на море. Приблизившись к окну, Суги начал внимательно разглядывать огромную, похожую на ширму скалу, которая возвышалась в нескольких сотнях метров от отеля. Со стороны моря она была почти отвесной, внизу из воды торчали огромные камни, о которые, должно быть, тысячелетиями разбивались волны.

Спокойное в этот час утреннее море волновалось лишь близ этих камней, украшая их белоснежным кружевом пены. С того места, где стоял Суги, был хорошо слышен рокот бьющихся о скалу волн.

Вот подходящее место, подумал Суги. Его взгляд остановился на левой стороне скалы, где росли сосны, над которыми кружили незнакомые ему морские птицы.

От края утеса тело будет лететь вниз несколько десятков метров, пока не ударится вон о тот выступ. Потом, описав плавную дугу, оно упадет прямо в промежуток между торчащими из воды камнями, где шумят и пенятся волны.