Сглаз, порча и защитные заговоры - Ксения Разумовская

Рассказывая о чародеях, мы чаще всего говорили о колдунах, но чаровники бывают и женского рода — колдуньи, ведьмы.

Вот наблюдения Минха о ведьмах и их воздействии на людей. «Ведьмы портят, так же как и колдуны, людей и домашний скот; разница ея с колдунами и знахарями та, что последние бывают по науке, а первая по наследству, так что ведьма родится от ведьмы; отличительный наружный признак ее — хвост».

В селе Озерках Саратовского уезда существует поверье о том, как узнавать ведьм: стоит лишь надеть все совершенно новое — белье, платье и обувь — и пойти в праздники к обедне. Та баба, которая подозревается как ведьма, будет стоять задом к алтарю и лицом к входной двери. Но тот, на ком есть что-то хоть раз одеванное, этого не увидит. Однако тот, кто увидел эту ведьму, будет жить недолго: злые духи и сама ведьма отомстят за раскрытие тайны. Оказывается, поэтому народ боится ходить в церковь во всем новом, не желая обнаружить ведьму, зато ведьмы посещают церковь без боязни.

В селе Широкий Буерак (Саратовский уезд) верят, что ведьмы по ночам доят коров и отнимают у них молоко. После этого у коровы пересыхает вымя. В этом селе жила старушка с обрезанной косой, которую ей и обрезали за то, что поймали ее за этим занятием (доение коровы). Правда, она утверждала, что косу ей обрезал старик.

В селе рассказывали: «Раз летом ночевал на одном крестьянском дворе проезжий дегтярь. Спал он на своей телеге, проснулся до зари и слышит, что кто-то доит корову; думает, что это хозяйка, опять лег и проспал до рассвета; видит — баба идет с дойницей опять к корове, и дегтярь догадался, что ночью корову доила ведьма; действительно, хозяйка могла надоить всего с кружку молока. Он сказал ей о случившемся и объяснил, как узнать ту ведьму, что отымает молоко у коров, для чего посоветовал ей надоенный после ведьмы остаток молока вылить на сковороду и поставить на жар (горячие уголья): тогда сама ведьма тотчас же придет к ней. Баба так и сделала, и действительно, к ней тотчас же явилась старуха с обрезанной косой, которая и теперь слывет ведьмой в Широком».

А вот в селе Сокур Саратовской губернии колдуний узнавали таким образом. Нужно «взять от Великого четверга кусочек сыру и беречь его до Светлого Христова Воскресения; в Пасхальную же утреню положить за щеку и смотреть на молящихся; как только священник скажет: „Христос воскресе“, — то все ведьмы оборотятся задом к иконам и на головах их будут стоять дойницы».

Травой целебной напою, словами тайными заговорю…

«Ефимия призвала на помощь все свое знахарство, какое познала белицею в Лексинском монастыре. И настоем трилистника поила, и взваром болотной полыни потчевала, и резун-травою, и корнями вилорога, и горячими бутылками обкладывала бариново тело, чтоб из костей ушла остуда… Знала: и от лихорадки умереть можно, потому и помогала целебными травами, и верила: одолеет худую немочь, подымет мученика на ноги…» (Алексей Черкасов, «Хмель».)

За колдуном и ведьмой следует знахарь, почти что колдун. Его почитают на свадьбах, и вообще, народ имеет к нему большое уважение. Знахарь и знахарка лечат от разных болезней, снимают порчу и указывают, что украдено и где положено. В Саратовской губернии считалось, что они приносят зло, например когда лечат от сифилиса окуром. Лечение состоит в следующем: когда дурная болезнь «вступит в горло» или проявится в других застарелых формах, то знахарь сажает его на на окур, для чего берет киноварь, толчет ее и сыплет в жаровню или горшок с горячими углями. Больной садится над этим курением, и его покрывают шубами, он вдыхает этот дым и до тех пор сидит на окуре, пока с ним не сделается дурно. Потом его кладут в постель и накрывают шубами. Если больной выходит на холод, то после этого бывают случаи смерти.

Минх собрал материалы о людях, умеющих заговаривать зубную боль, остановить кровь, текущую из раны человека или животного. На все нужно знать слово. Казалось бы, простая вещь — отравить крысу мором, но не всегда это удается. А надо поставить черепок с кашей на погреб, посыпать мором и сказать: «Пожалуйте, гости, кушать», — и пятиться к выходу задом. Есть и другой способ вывести крыс: надо поймать живую крысу, отнести ее от своей избы через семь домов и сказать: «Вот ваша квартира». Для того чтобы вывести тараканов, надо поймать одного или нескольких, посадить в варежку и, войдя к кому-либо в избу, сказать: «Здравствуйте, ждали ли гостей?» — а как хозяева скажут «Милости просим», надо незаметно вытряхнуть ползучих из варежки.

«Кто из простого народа не верит в приворот?» — вопрошает этнограф и приводит в пример выражения, популярные в народе: «приворожила молодца», «обошел молодку». «Колдун дает корень, с ним надо обойти того, кого желают привязать к себе, или носить приворотный корень на кресте, либо дать настой из приворотного зелья; отсюда пошла поговорка: „он его словно корнями обвел“».

Обобщая все, что говорят и пишут о знахаре, можно сделать вывод, что знахарь — это лекарь-самоучка, врачующий недуги и облегчающий телесные страдания людей и животных. В отношениях с нечистой силой знахарь не состоит. Главная сила его врачевания заключается в словах заговора. Поэтому знахарей называют еще шептунами за те слова, которые они шепчут над больным или снадобьем.

Перед произнесением заговоров они, как правило, говорят молитвы, призывают святых угодников, Спасителя, Богородицу, апостолов. Все происходит под знаком креста, во имя Святого Духа: опрыскивает ли он водой или нашептывает на еду и питье, натирает ли маслом или каким-другим средством. Бывает, перед тем как произнести наговор на воду, они даже опускают в нее крест: вносят в нее могущественную целебную силу.

У знахаря изба вся увешана по стенам пучками трав. Плату он берет небольшую, чаще всего довольствуется теми продуктами, которые ему приносят приходящие к нему за утешением, исцелением, советом.

Приходят к знахарю тогда, когда уже ничего не помогает — ни врачи, ни собственные средства. Диагнозы он ставит, пораскинув своими мозгами и исходя из богатого опыта.

У знахарей своя специализация, и болезни, от которых они лечат, известны и определенны: эпилепсия, истерия, помешательство, импотенция, детские и женские болезни, продолжительные болезни, то есть те, которые происходят от порчи и сглаза. Чаще всего такие болезни не поддаются излечению их научной медициной.

В дореволюционной России, как известно, в деревнях врачей не было и в определенных ситуациях приходилось поневоле обращаться к знахаркам. Как, к примеру, в таком вот случае, иллюстрирующем сказанное выше, который мы взяли из романа Ивана Акулова «Касьян Остудный».

«Повивальная бабка из города приняла у Дуняши роды и на третий день, сказавшись нездоровой, заторопилась уезжать. Дело в том, что Дуняше было плохо: у ней не спадал жар, не было молока, и бабка, не желая быть сиделкой у больной, не нашла ничего лучшего, как собраться домой. Правда, она оставила Любаве множество советов, но все равно Кадушкины не могли обойтись без помощи повитухи.

Утром Харитон увез бабку в Ирбит, и Любава сходила за Кириллихой, которая в своей помощи никому не отказывала.

Придя к Кадушкиным, она ни на минуту не присела и своей уверенной непоседливостью вселяла надежду на выздоровление и у Дуняши, и у Любавы. При ней весь дом пошел ходуном: топилась печь, заваривали отруби, мочили простыни, настаивали отвары, готовили бутылки с горячей водой. Уж затемно Кириллихе понадобился лист чернобыльника, которого она не взяла с собой.

— Его и завтра бы можно запарить, да лучше с вечера. Вот тебе, девка-матушка, край бежать к нам. На полке под окнами в синем мешочке. В других-то мешочках там всякий сбор, а в синем как раз лист. Полынкой пахнет. Да полынка и есть. Матушка моя все: чернобыльник да чернобыльник. И я теперь по-еенному.

И Любава пошла…

…подошла к полке и, откинув ситцевую прогоревшую занавеску, увидела там кучу мешочков, больших и поменьше, и совсем маленьких — многие были сшиты из подсиненного холста. В каком из них чернобыльник?

— Мать послала? — обрадовался Яков легкому разговору. — Она чего просит? Может, не здесь? Там, на кухне, еще склад.

Любава сняла и принюхалась к трем или четырем мешочкам, и Яков почему-то определил, что она ищет чернобыльник.

— Вот он, красным шнурком перевязан. О шнуре-то, должно, забыла сказать, старая. Тут академия, враз не разберешься. — Яков опять засмеялся и сунулся помогать Любаве, к самым рукам ее подвинул лампу….

Любава развязала красный шнурок и, взяв горсть сушеных листьев, понюхала: на строгом лице ее появилась кроткая улыбка. Яков повеселел:

— Не стыдно в знахарство-то верить?

— А ты главная власть у нас, что же фельдшера-то не выхлопочешь? Знаете шманать по чужим амбарам. Ведь это только подумать, на что решились.