Почтальон (СИ) - Никонов Андрей

— Пусть они там празднуют свою Пасху, — заявил он в конце, — у нас своя есть, комсомольская. Старые порядки нам как корове седло и собаке пятая нога, поэтому, товарищи, будем есть, пить, веселиться и ниспровергать устои. Да? И не забывайте, ночью крестный ход, все комсомольцы должны быть на улицах возле учреждений культа и вести разъяснительную работу. Брошюры раздавайте, которые в коридорах лежат, проводите беседы, но чтобы никаких драк и бороды служителям культа не драть. Ясно?

Зал дружно согласился, Мирошкина сменили артисты из театра имени Пушкина с куплетами, в бывшей трапезной с утра расставили столы и открыли общественный буфет, самовары уже подустали кипеть, завод искусственных минеральных вод прислал свою продукцию, а кондитерская фабрика — свою, ну и нехитрая мясная закуска от охотобщества на деревянных досках в самый строгий день поста вроде как бросала вызов религии, равно как и предстоящие танцы. Высокое начальство уехало, и веселью уже ничто не могло помешать.

Травин появился аккурат к тому моменту, когда артисты раскланялись, к слегка поредевшей аудитории вышли ребята из кружка самодеятельности завода напитков, и бодро запели частушки на антирелигиозную тематику. Народ по одному-два человека потянулся из зала к кренделям и чаю, на первом этаже в платном буфете торговали водкой и пивом, многие принесли с собой натуральный продукт — жидкость разной степени мутности и крепости, и градус праздника подскочил на порядок. Комсомольцы старались как могли, в трапезной тренькала балалайка, в соборном зале стучали ложки и кто-то пытался подобрать на рояле что-то подходящее моменту, в просторном фойе на первом этаже трое сотрудников окрпросвета играли джаз на саксофоне, трубе и ударных.

Работники и особенно работницы почтамта тоже не обошли антипасху стороной, присутствия Травина они поначалу стеснялись и прятали стаканы, но потом одна из сотрудниц, бойкая Риточка, раскраснелась и потребовала выпить с ней на брудершафт.

— Как так можно, Сергей Олегович, — возмутилась она, когда тот взял стакан с лимонадом местного завода напитков. — Может, хоть сегодня?

— Нет, сегодня не получится, — Сергей подмигнул, выпил лимонад, поцеловал Риту в губы, та с готовностью ответила, потом побежала к подружкам, они хихикали и пытались на него не смотреть.

Сергей прошёлся по этажам, почти отбился от студенток педучилища, стайками шнырявших по коридорам, налил себе чаю в стакан, примерился к бублику с маком. Народу было много, и он спустился к буфету на первый этаж.

— Товарищ почтмейстер, — директор станции связи Соколов занял позицию у буфета ещё с полдень. — Вы избегаете! Паапрашу!

— Ты же знаешь, Егор Кузьмич, — Сергей вздохнул, — я крепче кваса ничего не пью.

— Возражения не принимаются, — главный телефонист попытался чмокнуть Травина в щеку, но промахнулся, незлобиво махнул рукой и переключился на знакомого из окрстатуправления.

— Вот ведь черти, набрались изрядно, — послышался голос сзади. — Куда только влезает.

Травин обернулся — инженер типографии «Псковский набат» подобрался почти незаметно. Вадим Петрович Леднёв переехал в Псков из Ленинграда в начале февраля, и жил неподалёку. Инженер, по его собственным словам, воевал на германском фронте, был отравлен хлором и комиссован в чине поручика, и изо-всех сил старался выглядеть видавшим виды отставным офицером. Идеально ровный пробор чёрных с сединой волос, строгая, с иголочки одежда, едва заметная хромота, нарочитая скупость и отточенность движений портились излишней суетливостью и болтливостью. Алкоголь Леднёв не употреблял, это их с Травиным сблизило.

— Выходной, отчего не выпить рабочему человеку, — пожал Травин плечами. — Вас-то как сюда занесло, в этот безбожный вертеп?

— Теперь, мой дорогой Сергей Олегович, модно быть атеистом, а христианином даже вроде как неприлично, к тому же мои подчинённые здесь, не стану же я их бросать одних, так сказать, на амбразуру зелёного змия. Да и супружница моя решила развеяться, разогнать тоску, буквально днями в город вернулась из экспедиции. Вы ведь не знакомы? Дарья Павловна, душа моя, позволь познакомить тебя с чудесным человеком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Услышав имя, Травин вздрогнул. Воспоминания попытались нахлынуть, но ударившись о жёсткий самоконтроль, отступили. Жена Леднёва ничем не напоминала исчезнувшую Белову, невысокая, полноватая, с грубыми чертами лица, завитыми в локоны чёрными волосами и заметными усиками над верхней губой.

— Мы ведь в Ленинграде, в старой столице обитали, Дарья Павловна в театре служила, так бросила всё и примчалась за мной, как жена декабриста, — гордо сказал Вадим Петрович. — Смотрите, Сергей, не влюбитесь, я жутко ревнив.

— Постараюсь сдержаться, — пообещал Травин, заработав заинтересованный взгляд женщины.

— Сергей Олегович у нас по учебной части, — пояснил Леднёв. — Его дама сердца учит детей в школе, очаровательная девушка из бывших, большая умница. Вы ведь с собой её привели?

— Нет, — Сергей равнодушно пожал плечами, — мы расстались.

— Как же так? — инженер, казалось, разволновался, даже руками всплеснул. — Такая чудесная пара. Жаль, очень жаль.

— Обычное дело, — жена Леднёва презрительно усмехнулась. Голос женщины совершенно не подходил к тому, что она говорила и как выглядела — бархатный, терпкий, затягивающий в себя, он мигом перекрывал все недостатки внешности, у Травина даже мурашки по спине пробежали. — Одумается и вернётся, не переживайте, молодой человек. У нас, женщин, в голове черте что творится, иногда нужен хороший пинок, чтобы всё правильно улеглось. Верно, котик?

— Да, — восторженно подтвердил Вадим Петрович. — Ох, Сергей, смотрите, не упустите счастье своё, хватайте, как я схватил.

Травин пообещал именно так и поступить, и решил, что пора с весельями заканчивать. Глаша, которая сюда его так зазывала, сама не появилась, не то чтобы Сергей на что-то надеялся, или планы строил, но был слегка разочарован. Не настолько сильно, чтобы расстроиться, к тому же рабочий день ещё не закончился, съёжившийся коллектив требовал присмотра, мало что там Циммерману в голову взбредёт, устроит революцию в отдельно взятом почтамте.

Он вышел на улицу, застёгивая кожаную куртку на тёплой подстёжке. Хоть погода и стояла зимняя, лучи выбивали капли из сосулек, весна настойчиво и бесповоротно вступала в свои права. В том числе и в виде луж, в одну из них Сергей наступил, отряхнул ботинок.

— Травин? — невысокий человек средних лет стоял на углу почтамта, чуть покачиваясь. От него разило спиртным

— Да.

— Сволочь ты, Травин, — незнакомец говорил с южным акцентом

— Ещё раз такое скажешь, ударю, — предупредил Сергей. — Подумай, может, спросить чего хочешь полезное?

Тот вместо ответа икнул, опёрся о стену. У него был нос с выраженной горбинкой и густые сросшиеся брови, в сочетании с низкой верхней губой и широким выдающимся подбородком они выдавали уроженца одной из закавказских республик.

Травин обошёл его, и направился к крыльцу.

— Погоди, — вдруг крикнул кавказец. — Стой.

— Что? — Сергей повернулся с предпоследней ступеньки.

Незнакомец стоял метрах в десяти, в руке у него чернел револьвер.

Глава 2

Глава 2.

Травин открыл глаза, сознание было ясным и чистым, он отлично помнил всё до того момента, когда из дула пистолета вылетела пуля. Недавно, буквально прошлым летом, его уже пытались убить, после чего он очнулся, зафиксированный в кровати сотрудниками правопорядка.

— Тогда я тоже был потерпевшим, — пробормотал Сергей, усаживаясь на слишком мягком матрасе, тот продавился почти до металлического основания. На этот раз его не привязали. — Вот что значит другой город и другие правила.

Кровати с никелированными шишечками стояли в два ряда, по шесть в каждом, широкий проход между ними был покрыт красной ковровой дорожкой. Может, весна действовала на жителей Псковского округа оздоравливающе, но кроме Травина, в палате лежал только один пациент, точнее говоря, сидел и хлебал из тарелки.