Билл, герой Галактики, на планете зомби-вампиров - Гарри Гаррисон

Билл стряхнул с себя еще несколько прилипших комков перегноя и бросил взгляд в иллюминатор. Там медленно отплывала вдаль база снабжения. Слишком медленно. Рейс обещал быть долгим.

Обед оказался еще более долгим. Биллу удалось избавиться от всего, что было у него на тарелке, распихав несъедобные куски окры по карманам и укромным местечкам и ухитрившись даже переложить несколько штук на тарелку Кейна, когда тот отвлекся. В конце концов с окрой было покончено, и он накинулся на свой пончик с малиновым джемом с такой жадностью, словно это был самый последний обед в его жизни.

Кейн объяснил Биллу, как ему найти свою каюту, и он отправился туда, слизывая с губ остатки джема. Капитан Блайт небрежно заметил, что Биллу давно пора принять душ и что, если Билл этого не сделает к тому времени, как они увидятся в следующий раз, он самолично запихнет его в шлюз, где Билл будет дышать вакуумом до тех пор, пока не усвоит хотя бы самых элементарных правил личной гигиены. Или что-то еще в том же духе.

Билл открыл дверь каюты, которая, насколько он понял, была отведена ему, и разинул рот, увидев, что на одной из двух коек сидит какой-то гигант ростом метра в два с половиной и весом килограммов на сто сорок. В руках он вертел настольную лампу, сгибая и разгибая ее кованую подставку, словно та была из мягкой резины.

– Прошу прощения, ошибся каютой, – быстро сказал Билл, проворно пятясь.

– Ты полисмен, что ли? – буркнул этот медведь.

– В общем, да, – ответил Билл с деланой улыбкой, продолжая пятиться.

– Ни хрена ты не ошибся, – заявило чудище, откусив от лампы подставку и сплюнув обломки на пол. – Мы с тобой, значит, будем соседи.

– Меня зовут Билл, – сказал Билл, неуверенно входя. – Рад познакомиться.

– Я Мордобой, – буркнул горилла. – Ничего себе клыки. Постой, у тебя, что ли, обе руки правые?

– Верный глаз, – подтвердил Билл.

– И никак одна от черномазого! – рявкнул Мордобой.

– Такая уж досталась, – заискивающим тоном сказал Билл, протискиваясь со своими костылями к свободной койке. – Ты из команды? А за что получил срок? – Ему пришло в голову, что не худо сменить тему. Оказалось, что тоже худо.

– За убийство. Топором! – прорычал Мордобой, широко ухмыльнувшись и обнажив имплантированные собачьи клыки длиной сантиметров в пять, остро заточенные напильником.

– Ну, со всяким бывает, – сказал Билл.

– Отрубил обе ноги полисмену и бросил его на снегу, чтобы сдох от потери крови.

– Понимаю, – сказал Билл. – И такое в жизни случается.

– У него-то были две ноги. А у тебя одна. Можно управиться вдвое быстрее.

– Имей в виду, что на этом корабле снега нигде нет, – возразил Билл. – И в ближайшем будущем не ожидается, я слышал прогноз.

– Эта твоя черная рука – что-то она мне напоминает, – пробурчал Мордобой. – Что-то давнишнее.

– Ну, она у меня тоже порядочно сколько времени.

– Ага, вспомнил. Был такой здоровенный лоб в пехоте, Тембо звали, – прохрипел Мордобой. – Никогда мы с ним не ладили.

– Мы-то с тобой поладим, я уверен, – с надеждой намекнул Билл. Он прекрасно помнил, как в том ужасном бою Тембо взрывом разорвало в клочья и как сам он, очнувшись, увидел, что ему пришили оставшуюся от Тембо руку. Но это он решил держать про себя.

– Достал он меня своими проповедями. Только сглаз наводил. Хотел его замочить, только об этом и думал. А его куда-то перевели, пока я сидел на «губе» за какую-то хреновину, не помню уж за что. Так с тех пор его и ищу. Пусть только тронет меня своей черномазой ручищей – враз оттяпаю.

Билл взглянул на свою правую руку – ту, черную, – и увидел, как она сама собой сжалась в кулак. И тут он окончательно понял, что рейс будет долгим-долгим.

Глава 3

Более мерзкой рожи, чем у Мордобоя, Билл не встречал за всю свою жизнь – до того момента, как минут пять спустя в дверях появилась Рэмбетта.

Роста она была среднего, как и полноты, и образование имела тоже среднее. Но больше ничего среднего в ней не было. Ее голубые глаза горели ярким пламенем, а аппетитные выпуклости стройной фигуры едва виднелись под надетыми крест-накрест портупеями с целым арсеналом ножей и прочего устрашающего оружия.

– Где этот наш полицейский, Мордобой? – рявкнула она хриплым голосом. – В четвертом ремонтном отсеке какая-то хреновина.

– Военную полицию на этом корабле представляю я, мисс, – отозвался Билл, с ужасом разглядывая гигантский изогнутый ятаган у нее за поясом. – Меня зовут Билл.

– А меня – Рэмбетта, – представилась она и, взглянув на нижнюю половину его тела, расхохоталась. – Похоже, у тебя кое-чего не хватает?

Билл испуганно осмотрел себя – нет, «молния» застегнута. Он облегченно перевел дух, чувствуя, как обильно выступивший было пот приятно холодит лоб.

– А, это вы про мою ступню? Док сказал, она отрастет.

– Но клыки у тебя ничего, – заметила Рэмбетта, протянув руку и игриво потрогав один из них пальцем. – Ладно, беритесь-ка за работу. Мордобой, захвати топор. Ларри что-то там опять выдумал, не пришлось бы применить строгие меры.

– Ну, кайф! – радостно ухмыльнулся Мордобой, вытаскивая из-под койки громадный топор, каким только двери высаживать, и со свистом размахивая им в воздухе. – А то он у меня давно без дела валяется.

Билл растерянно посмотрел на острое, как бритва, лезвие и заметил на нем как будто пятнышко ржавчины. Впрочем, не нужно было обладать слишком буйным воображением, чтобы подумать: а не капля ли это засохшей крови?

– Давай, Билл, пошевеливайся, одна ступня здесь, другая там! – сказала Рэмбетта с лукавой усмешкой.

– Ха-ха! – покатился со смеху Мордобой. – Во дает! Ха-ха!

Билл ничего смешного в ее словах не заметил, но молча заковылял вслед за наводящей страх парочкой, размышляя о том, что такое можно увидеть только в армии – когда заключенные вооружены до зубов, а у приставленного к ним полицейского вместо оружия только пара помятых костылей с резиновыми наконечниками. Он решил, что первым делом надо будет поскорее раздобыть себе оружия, и побольше.

Ремонтные отсеки располагались несколькими этажами ниже, и Билл с трудом поспевал за Рэмбеттой и Мордобоем. Он уже начал жалеть, что расстался со своей окаменевшей ступней. При всех неудобствах она могла служить хоть кое-каким оружием. Этот Ларри, должно быть, изрядный фрукт, если, по мнению Рэмбетты, Мордобою недостаточно будет просто цыкнуть разок, чтобы привести его в чувство.

– А кто такой Ларри? – спросил Билл.

– Да тоже уголовник вроде нас, отбывает срок на этой посудине, – ответила Рэмбетта, сворачивая направо.

– Что же он такого натворил?

– Вполне может быть, что и ничего, – сказала Рэмбетта. – Понимаешь, он клон.

– Не понимаю, – сказал Бил.

– Их трое: Ларри, Моу и Кэрли. Все трое клоны. Три горошины из одного стручка. Три желудя с одного дуба. Один из них залез в главный компьютер базы и выписал всему личному составу по увольнительной на выходные. Отпечатки пальцев у них одни и те же, и рисунки сетчатки одинаковые, так что выяснить, который из них нашкодил, начальство не смогло. И срок влепили всем троим. Вроде семейной путевки в санаторий.

– Что-то не очень это справедливо, по-моему.

– Ты давно в армии, Билл?

– Да, пожалуй, даже слишком.

– Так что ж ты, не знаешь, что ли, – какая там может быть в армии справедливость?

Биллу оставалось только печально вздохнуть в знак согласия.

Когда они вошли в четвертый ремонтный отсек, Мордобой что-то угрожающе проворчал, бросив нежный взгляд на свой топор. Отсек был не меньше того, где выращивалась окра, только здесь не было никаких грядок – вместо них стояло множество разных громоздких механизмов. Билл подумал, что после окры они просто радуют глаз.

– Сюда, – сказала Рэмбетта, спускаясь впереди всех по металлическому трапу. На полу отсека стояла группа людей, которые о чем-то спорили.

– Хочешь верь, хочешь нет, только Ларри – это тот, который размахивает ломом.

Билл с готовностью поверил: уж если не везет, так не везет.

– Вон туда он убежал, – возбужденно кричал Ларри. – И я не зря погнался за этим животным, говорю вам, что не зря. Что я, дурак, что ли?

Ларри был тощий светловолосый человечек с резкими, угловатыми чертами лица, изборожденного таким множеством трагических морщин и морщинок, что Билл сразу понял: у этого срок пожизненный. Моу был точь-в-точь похож на Ларри, а Кэрли – на Моу, который был вылитый Ларри, и так далее.

– Это все ты виноват, – сказал Моу, а может быть, Кэрли. – Разинул рот и упустил его.

– Кто это разинул рот? – вскричал Ларри, а может быть, Кэрли. – Ей-богу, надо было отцу в свое время разбить пробирки, где вы росли, и даже не дожидаться, пока клетки начнут дифференцироваться. И как это получилось, что я оказался с вами в родстве?

– Ты отца не трогай, – сказал Кэрли, а может быть, Моу. – Животное где-то вон там. Надо что-то делать.