Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Настолько, что он его убил?
– Ну,…наверное. Чужое очко, как говорится – потёмки. Кто его знает, что у него в голове, он вообще тип опасный, в старшину нашего стрелял даже… ой, чего я сказал…
– Таак! Вот с этого места поконкретнее! Как это «стрелял»?
– Это я так… оговорился.
– Свидетель, напоминаю об ответственности за дачу ложных показаний! Говорите правду!
– Ну,…это давно было… он в карауле стоял… на посту,…на периметре… Хобосев… прапорщик Хобосев пошёл менять его и напарника… а он,…то есть Мох …заставил духа выстрелить… тогда туманно было… отмазался… сказал, что не узнал Хобосева из – за тумана…
– Ничего себе! Вот это новости! Так этот… подсудимый – опасный преступник…
– Да нет… вы …это… я необразованный… если чего не того наговорил… то… прошу прощения… а так – то, он парень хороший (Николаич вновь подмигнул Мху). Мох, не мигая смотрел ему в глаза, Николаич не выдержал, и отвёл взгляд. Мох повёл взглядом по залу, и увидел скучающее лицо Хобосева, вопреки ожиданиям Мха, лицо прапорщика не выражало торжества, радости победителя, наоборот, в его взгляде (как показалось Мху) проскользнула жалость. Мох передёрнул плечами от отвращения, и отвернулся.
…для дачи показаний вызывается ефрейтор Кот!
Кот проскользнул по залу своей обычной, крадущейся походкой, он держал подбородок низко опущенным, будто бы опасаясь удара.
– Ефрейтор Кот, мне известно, что у вас были конфликты с подсудимым, это правда?
– А у кого их не бывает?
– Ну,…конфликты – явление частое, но в вашем случае, дело чуть не дошло до убийства, так?
– Нет, не так.
– Секундочку… вот у меня показания…
– Чьи?
– Что?
– Чьи показания?
– Вопросы здесь задаю я! …Так, вот написано….28 августа, в умывальной комнате роты охраны, рядовой Мох напал на ефрейтора Кота, вооружённый опасной бритвой… в результате …ефрейтор Мох получил ранение шеи,…вы подтверждаете прочитанное мною?
– Никак нет.
– Как это «нет»? Поднимите голову, откуда у вас на шее этот шрам?
– Порезался при бритье.
– Вы в этом уверены?
– Так точно.
– Значит,…конфликта между вами и рядовым Мхом не было.
– Так точно.
– Вы желаете что – то добавить к своим показаниям?
– Желаю.
– Говорите.
– Я не верю в то, что Мох убил Шишкина, я не верю…
– Свидетель, вы не в церкви, это там возможны подобные высказывания «верю – не верю», вы присутствовали на КПП в момент смерти Шишкина?
– Никак нет.
– Тогда всё, предположения нам не нужны, суд оперирует фактами. Можете идти. Подводя итог всему вышесказанному, резюмируя так сказать, показания свидетелей, и другие материалы дела, хочется вспомнить мудрость древних – юстиция фундаментум регни! Почтенное собрание прекрасно понимает, что я имею в виду? Не правда ли? Исходя из многочисленных свидетельских показаний, а ведь давно известно, что тестис унус – тестис нуллус! Так вот, исходя из многочисленных свидетельских показаний, мы можем с уверенностью утверждать, что имеем дело с делинквентной личностью, человеком, который сделал себе имя, запугивая других. Но! Как давно известно – кви тиметур, тимет! Подсудимый ненавидит гомосексуалистов, и поэтому убил своего сослуживца Шишкина, вина подсудимого в этом преступлении доказана свидетельскими показаниями дневального и дежурного по роте, которые видели, как он уходил, и как возвращался в ночь убийства. Кви боно! Кви боно, друзья мои! Пытаясь запугать важного свидетеля, рядового Амфалова, Мох обвиняет его в написании какого – то бредового письма, и пытается расправиться с ним на виду у всей роты. Фуриозус абсентис, локо эст! Амфалов утверждает, что никакого письма он не писал (по всей видимости, он вообще писать не умеет, ха – ха!), следовательно, все упрёки Мха безосновательны, единственный возможный мотив подсудимого – угроза разоблачения со стороны Амфалова! Итак! Мы имеем дело с неуставными отношениями в самой гнусной их форме, доброе имя нашей воинской части не должно быть замарано из – за действий одной паршивой овцы – указательный палец Дерибаса описал эффектную дугу в воздухе, и остановился на Мхе.
– Я призываю вас совершить правосудие! Дура лекс, сед лекс! Подсудимый, вы хотите что – то сказать?
– Хочу спросить. Кого вы сейчас дурой назвали?
– Не превращайте суд в балаган! У вас есть вопросы по существу?
– Да. У меня вопрос к рядовому Амфалову.
– Задавайте.
– Амфалов, дневальным, какой смены ты был в день смерти Шишкина?
– Первой. Дневальным первой смены.
– В котором часу дневальный первой смены идёт спать?
– В два часа.
– Как ты мог видеть меня возвращающимся в четыре часа, если в два ты уже спал?
– Я… эээ…, – Амфалов беспомощно посмотрел на Николаича, затем на Хобосева.
– Не слышу? Повторить вопрос? Как ты мог видеть меня в четыре часа, если ты уже спал в это время?
– ?!
– Кто был дневальным второй смены?
– Иващер.
– Я могу задать вопрос Иващеру?
Дерибас нервно закусил губу – ммм, он не внесён в список свидетелей…
По залу пронёсся возмущённый гул – пусть спрашивает! Говори сучонок!
Дерибас громко выкрикнул – для дачи свидетельских показаний вызывается рядовой Иващер!
Мох громко загоготал, Дерибас недоумённо посмотрел на смеющегося подсудимого – по – моему, вы не в том положении, чтобы смеяться, что вас развеселило?
– Иващер это погоняло, а фамилия у него Иващенко!
Иващер быстрой, суетливой походкой подошёл к трибуне, за которой возвышался Дерибас, выцветшими белёсыми глазами, он равнодушно смотрел на капитана. Он постоянно моргал, и делал руками движения, напоминающие те, которые делает кошка при умывании. Дерибас некоторое время рассматривал стоящую перед ним жалкую фигуру, затем спросил.
– Почему вы всё время трясётесь, вам холодно?
– Да… нет,…не знаю…
– Ясно. Вы были дневальным второй смены в ночь смерти рядового Шишкина?
– Так точно.
– Во сколько вы сменили дневального первой смены?
– В час ночи.
– Как «в час», ведь должны были в два?
– Он меня раньше разбудил.
Красный от злости Амфалов заорал с места – не пизди гад! Не было этого!
Иващер испуганно дёрнулся, и втянул голову в плечи.
Дерибас грозно посмотрел на Амфалова – ещё раз рот откроете, товарищ солдат, и я вас арестую. Это понятно? Не слышу?
– Так точно!
– Продолжаем. Я правильно понял, что вы встали на тумбочку в час ночи?
– Так точно.
– А Амфалов – то оказывается не такая невинная овечка, как кажется!
Зал восторженно заревел – овечка! Он не овечка, он петушня! Сучка ебаная! Вешайся, дырявый, ты своего дедушку сдал!
Дерибас оглушительно заревел – МАА – ЛЧАААТЬ! ВСЕХ ВЫВЕДУ!
Матерные вопли не умолкали минуты три, офицеры бегали по рядам, успокаивая самых ретивых солдат. Когда ропот стал потише, Дерибас продолжил.
– Во сколько ушёл рядовой Мох?
Иващер молчал, и нервно моргал глазами.
– Повторяю вопрос. Во сколько, из казармы ушёл рядовой Мох?
– Я…я не видел…
– В котором часу он вернулся?
– Я…я не видел.
– Как не видел, дежурный по роте видел, а ты не видел? Ты вообще, где был в это время? Спал?
– Никак нет.
– Почему старший сержант Николаич видел вернувшегося Мха, а ты нет?
– Я…я не знаю…
– А Николаич где был в четыре часа?
– Где обычно.
– А где «обычно»?
– Спал. В канцелярии.
Дерибас оглушительно захохотал, Иващер стал мелко подсмеиваться за компанию, зал разразился новыми матерными воплями. Вдоволь отсмеявшись, Дерибас вытер выступившие слёзы, и отпустил Иващера взмахом руки. Повисла томительная пауза, Дерибас долго перебирал какие – то бумаги, вытягивал губы трубочкой, словно целуя кого – то, растерянный Мох озирался в поисках того, кому мог бы адресовать страстные лобзания горячий капитан. Затем, прокашлявшись, Дерибас громко проговорил – заседание закончено, информация о следующем заседании будет доведена дополнительно. Разойдись!
6
Вновь очутившись в камере, Мох присел на корточки, обхватил себя руками, и стал напряжённо размышлять. Обрывки разговоров всплывали в его сознании, словно чаинки со дна кружки. «…я тут покумекал, по всему выходит, что один из вас стукач… Мох, а ты о дембельском аккорде не думал?… он сказал, что ему надо срочно в городок, а потом выяснилось, что он ходил за водкой…» Письмо! В тот момент, когда Николаич его отдавал, оно было открыто! Не запечатано! Нарочито корявые буквы, огромное количество ошибок… «почитай, что о тебе душары пишут…». В дверь камеры негромко постучали.
– Мох, ты не спишь?
– А ты не ссышь со мной разговаривать, Николаич?
– А почему я должен…
– Ты же меня сдал, ты…
– Ты всё неправильно понял, я специально так построил свои показания, чтобы вызвать у Дерибаса сомнения в их правдивости, теперь он понимает, что я вру, Амфалов врёт, все врут, получается, что все свидетельские показания – враньё! Иващер сказал правду, теперь ты отмажешься…
- Не ждали… (сборник) - Виктор Мережко - Русская современная проза
- Наедине с собой (сборник) - Юрий Горюнов - Русская современная проза
- Наедине с собой (сборник) - Юрий Горюнов - Русская современная проза
- Эра Водолея - Шамиль Идиатуллин - Русская современная проза
- Всё – свет - Юлия Палий - Русская современная проза
- Понятный русский язык. справочник по русскому языку - Наталья Детюк - Русская современная проза
- Шоу для самого себя – 2 - Игорь Афонский - Русская современная проза
- Армия глазами солдата - С. Вориднук - Русская современная проза
- Отдавая – делай это легко - Кира Александрова - Русская современная проза
- PSYCHOлогические эксперименты Ву и Безе - Виктория Жалуманова - Русская современная проза