Морской орел - Джеймс Олдридж

— У вас тут не найдется для меня пары штанов?

— Нужно поискать, — сказал врач. — Посмотрю рано утром. Я к утру вернусь.

— Спасибо, — сказал ему Берк.

— Адио, — попрощался доктор.

— Адио, — сказал Берк.

Женщина принесла флягу с водой, которая на вкус была, как кипяченая, и Берк выпил и почувствовал себя лучше, только бедро было точно отсыревшее полено. Но что бы там ни было, он отсюда завтра выберется. Чудной народ эти чертовы греки. Госпиталь в гробнице Зевса, и, видно, все знают о нем, кроме немцев, а бедняга Рид не попал сюда. Бедняга фермер Рид. Славный малый, дурная голова.

Он заснул под колеблющимся брезентом, от которого в ночной полутьме перемещались свет и тень. И когда проснулся, свет и тени перемещались все так же, но это были свет и тени раннего утра. Он ожидал, что услышит шум и движение вокруг, но все было, как и вчера. Только немного спустя, когда бородатый доктор по плоским ступенькам спустился в яму, Берк почувствовал спешку, потому что доктор подошел прямо к нему. В руках у него были греческие солдатские штаны, которые он положил возле Берка.

— Ну, как вы? Это чистое, — сказал он о штанах.

— А где мои башмаки?

— Там, у входа. Вот рубашки, к сожалению, не нашлось.

Берк не слышал. Он лежал на спине, упираясь плечами, и натягивал грубые штаны. Повязка не давала застегнуть верхние четыре пуговицы, и он оставил их незастегнутыми. Глубоко переводя дух, как делаешь всегда, начиная что-нибудь сызнова, он встал на ноги. Доктор не помогал ему. Приятно было босыми ногами почувствовать землю.

— Первое время старайтесь ступать осторожно, — сказал доктор. — Я выйду вместе с вами. Ваши башмаки там, наверху. Вы увидите.

Ходить Берк мог, только нога не сгибалась, и в голове сильно стучало, но он не шатался, и повязка, туго перехватывавшая ногу, придавала крепость мышцам. И так он поднялся по ступенькам, стараясь не задеть хлопающий брезентовый навес.

Солнце уже встало, но еще не вышло из-за гор, и он увидел внизу отроги Юктас, тянущиеся над долиной к югу, и ему даже показалось, что он видит море, но он Не был уверен. Все равно теперь придется подниматься вверх, даже если немцы идут сюда. У него нет выбора. С такой ногой ему только и дороги, что вверх.

Он нашел башмаки и стал зашнуровывать их. Они были корявые и затвердели, и он подумал, уж не вымыли ли их тут. Подошел доктор.

— С вами вместе пойдут двое греков, — сказал доктор. — Они идут в деревню Юктас, где есть еще один австралос. Нам это известно, потому что отсюда уже ходил туда человек и видел его.

— Спасибо. Мы сейчас и выйдем? А вы куда направляетесь?

— К востоку.

— И вы будете продолжать это дело? Вот так, как сейчас?

Доктор только пожал плечами.

— А что же еще делать?

— Где сейчас немцы?

— Не знаю. Они идут маленькими патрулями и подвигаются быстро. Они теперь принялись за Юктас. Но в деревне Юктас вы будете в безопасности некоторое время. Ее трудно отыскать. Спутники помогут вам идти.

— Спасибо, — сказал Берк.

Вышли те двое, что сидели напротив. У одного вся голова была забинтована, так что видны были только глаза, у другого повязок не было, но он шел, почти не сгибаясь в пояснице, и казался совсем больным.

— Я готов, — сказал Берк. — До свидания и благодарю вас, — сказал он доктору.

— Адио, австралос. Помните, что у вас наложены швы. Вы можете снять их через неделю. Чем-либо чистым перережете каждый стежок и выдерните нитку. Смотрите не загрязните только. До свидания, — сказал доктор и стал спускаться по ступенькам, со строгим, неулыбающимся лицом.

— Пошли, — сказал Берн обоим грекам, стоявшим в стороне.

Они помогли ему встать на ноги. Он сделал нетерпеливое движение, стараясь высвободиться. Они поглядели на его плотную круглую фигуру, вздернутое лицо, тонкую верхнюю губу, хорошо пригнанную к нижней. Они поняли, что он не нуждается в их помощи. Они отпустили его руки и зашагали по неширокому карнизу, отходившему от края выемки.

Берк пошел за ними и скоро убедился, что может шагать довольно свободно, если правую ногу не сгибать в колене, а выбрасывать вперед прямую и так же подтягивать потом.

4

Под вечер тень Иды сровняла поверхность склона Юктас. Стало сумрачно и прохладно. Они подошли к маленькой пастушьей деревушке, уместившейся на одной скале. Взбираясь по кручам, Берк видел мальчишек со стадами коз. Иногда попадались навстречу и овцы, пасшиеся небольшими стайками.

Они пошли по уличке, которая вилась между глинобитных хижин.

Спутники Берка остановились и заговорили с мальчиком лет пятнадцати или шестнадцати. О чем-то у них шел спор. Берк скоро потерял терпение.

Он подошел и сказал:

— Идем.

Они оглянулись на него и продолжали спорить.

— Идем, — повторил он.

Один из греков повернулся и пошел дальше, сделав Берну знак следовать за ним. Второй, тот, у которого была забинтована голова, все стоял и разговаривал с мальчиком, указывая в сторону Иды.

Берк пошел за первым греком, и вскоре они вышли на тропу.

Он шел и шел за ним, пока впереди не показалась другая пастушья деревня, окруженная редкими виноградниками. Ветер свободно гулял на этой высоте. Они проходили мимо собак и детей, тощих как скелеты.

Грек подошел к женщине, стоявшей у дверей, и спросил ее о чем-то. Вышла еще женщина, молодая, и вмешалась в разговор, указывая вниз, по направлению горной тропки. Потом она сама пошла в ту сторону. Берк и его спутник пошли за ней. Она была босая. Из глинобитных хижин выходили люди, преимущественно старухи, поглазеть на чужих. Пройдя вдоль длинной глинобитной ограды, они свернули в виноградник, раскинувшийся по склону Юктас. В одном конце виноградника стояли козлы для просушки лоз, за ними был длинный сарай, должно быть служивший складом.

Девушка распахнула дверь и пошла. Берк и его спутник последовали за ней.

— Стой, — крикнул кто-то по-английски.

Энгес Берк увидел высокого бородатого человека. Волосы и борода у него были рыжие, нос сплюснутый, как у боксера, но лицо умное, с выразительными, смешливыми глазами. И с ним еще один. Маленького роста, смуглый, с точеными чертами лица. Но лоб, под гривой черных волос, весь в морщинах. Они стояли рядом, напряженно подтянувшись. У черноволосого был в руке револьвер смит-вессон, тридцать восьмого калибра.

— Стоим, — поспешил ответить Берк.

— Кто такие? — спросил смуглый, и лицо у него сделалось еще более напряженным.

— Нас привела эта девушка. — Берк тоже подтянулся, не сводя глаз со смит-вессона.

Смуглый заговорил с девушкой, быстро сыпля словами. Она отвечала односложно, потом торопливо повернулась, как будто в замешательстве, и убежала.

— Ну? — сказал Берк.

— Говорите вы, — сказал смуглый.

— Я был в госпитале, там, внизу. — Берк говорил теперь с нарочитым спокойствием, непринужденно прислонясь к дощатой двери. — Доктор грек сказал мне, что в этой деревне есть один австралиец.

— Вы грек? — спросил его рыжий.

Берк невольно взглянул на себя, потом вспомнил, что он не в австралийской форме.

— Австралиец, — сказал он. — Меня зовут Энгес Берк. Я сюда попал из Кандии.

Черноволосый, на котором не было ничего, кроме пары бумажных штанов, слегка опустил ствол смит-вессона.

— А другой кто? — спросил черноволосый Берка.

— Он грек. Он привел меня сюда. А кто вы такие?

Рыжий оставил вопрос без внимания и подождал, пока кончит смуглый, который заговорил по-гречески со спутником Берка. Потом он спросил:

— Ты из какой части?

— А это важно? — спросил Берк.

— Да.

Берк назвал свой батальон и полк, потом добавил, что был в Кандии на зенитной батарее.

— Все в порядке, — сказал рыжий черноволосому.

— Этот говорит, что он грек и был в том же госпитале. Я думаю, это правда.

Минута колебания, которая всегда бывает перед тем, как вражда уступает место дружественности. Черноволосый и рыжий стояли рядом. Берк знал уже, что черноволосый — грек, а рыжий — австралиец. Они выждали эту минуту, потом черноволосый отдал револьвер своему товарищу.

— Располагайтесь как дома, — сказал рыжий и осклабился, показав неровные зубы.

— Кто вы такой? — спросил теперь Берк, не двигаясь с места.

— Меня зовут Стоун, — ответил тот просто. Потом он назвал свой батальон и полк, чтобы не оставлять сомнений.

— А это — Нис, грек. Он пришел сюда вместе со мной.

И Берк вошел в сарай и закрыл за собой дверь.

Они объяснили ему свое положение. Рассказали, как они попали сюда, к нагорьям Юктас.

Стоун, рыжий великан, у которого спокойная рассудительность сочеталась с неторопливым юмором в глазах, заговорил о том, что происходило на Крите. Он рассказал Берку, как они ждали на берегу Сфакии и как шлюпки с эсминца вывозили их партиями. Он сказал, что первыми вывезли тяжелораненых. Потом раненых, которые могли ходить. Когда до этих дошла очередь, то вдруг оказалось, что все поголовно — раненые, все хромали и двигались, опираясь на винтовку вместо костыля. Стоун ждал вместе с другими. Когда на берегу уже осталось совсем немного, эсминца потопил юнкере. Подошел другой эсминец и подобрал тех, кому удалось спастись. После этого Стоун и ушел в горы вместе с Нисом, которого встретил, когда юнкере стал бомбить ожидавших на сфакийском берегу. Когда в Сфакию пришли немцы, они углубились в Белые горы, потом подались на восток, следуя вдоль хребта. Они пытались выйти на южный берег, но повсюду натыкались на немцев. Так они добрались до Юктас и хотели перевалить через гребень и спуститься вниз. Но теперь путь опять отрезан. И нужно поскорей выбираться отсюда.