Сердце ангела - Анхель де Куатьэ

— Что там за странный человек? — спросил мальчик в потертом полушубке.

— Где? — не понял старик, вглядываясь в вечерние сумерки.

— Да вон же! — крикнул мальчик, показывая куда-то в сторону заснеженного поля.

— Ничего не вижу...

Пес, которого выгуливали дед с внуком, помесь кавказской и немецкой овчарки, во весь опор бросился в ту сторону, куда показывал мальчик.

— Тим, ко мне! — заорал старик. — Федор, держи его! Сейчас искусает же!..

— Тим! Тим! — кричал Федор, пытаясь догнать пса. — Тим, вернись! Ну что ты за балбес такой! Тим!!!

Утопая в сугробах, проваливаясь в снег чуть не по самое колено, мальчик, как мог, бежал за своей собакой.

— Эй, Тим! — он наконец нагнал пса. — А ну ко мне! Простите его. Он... Он вообще-то хороший...

Мальчик схватил Тима за ошейник и оттянул в сторону. Но пес вел себя странно — не злился, не скалился, как обычно, а вилял хвостом, словно щенок, призывно лаял и все норовил лечь перед незнакомцем на передние

— Да что с тобой такое! — непонимающе сетовал мальчик, цепляя к собачьему ошейнику поводок. — Успокойся!

Ему было неловко за свою собаку, но с другой стороны — зачем тут ходить? Ясно ведь, что тут могут собаки бегать!

Управившись с карабином, раздраженный Федор поднял голову. До этого он не стал разглядывать незнакомца, а сейчас увидел — и обомлел от удивления. Перед ним стоял человек в белом, очень красивом наряде, не слишком подходящем для двадцатиградусного мороза, а тем более для этого места, где жители близлежащих многоэтажек обычно выгуливают крупных собак, да еще шпана собирается.

— Здравствуй, Федор! — приятным, мелодичным голосом сказал незнакомец. — Рад нашей встрече.

— Здр-равс-ствуйте... — дважды заикнувшись, пролепетал Федор. — А вы — кто?

— Я? — удивился странный человек.

— Да, вы...

Тот только пожал плечами:

— А дети больше не узнают Ангелов?

— Хе... — весело хмыкнул Федор и недоверчиво улыбнулся: — А вы — ангел?

Тим, улучив момент, сорвался с поводка и теперь весело прыгал вокруг незнакомца.

— Видимо, не узнают, — грустно констатировал человек в белых одеждах.

Он присел на корточки и принялся гладить собаку, которая чудесным образом превратилась из агрессивного пса в милое, кроткое, необычайно трогательное создание.

— А что вы тут делаете? — спросил Федор, внимательно разглядывая незнакомца.

— Иногда люди просят о чудесах... — уклончиво ответил Ангел.

— И вы пришли, чтобы совершить чудо?! — Федор не поверил своим ушам.

Ангел с удивлением посмотрел на мальчика, потом медленно поднялся. Его лицо стало грозным, как будто мертвым, и он произнес слова, которые с этой минуты навсегда запали Федору в душу:

— Если бы я был Ангелом Смерти, то обязательно бы сотворил чудо, о котором меня просят. Но пока я просто Ангел. Меня вызвали, и я пришел. А что будет дальше?.. — в словах Ангела прозвучала угроза, но он не закончил фразу, словно о чем-то задумался, потом плавно наклонился и прошептал Федору в самое ухо: — Федор, послушай моего доброго совета: если ты не хочешь накликать беды, как бы тебе ни было трудно, никогда не призывай Бога в свою жизнь... И вообще — не рассказывай Ему, что Ему следует делать.

Ангел выпрямился и пошел прочь. Пронизывающий, появившийся словно из ниоткуда ветер взвыл, поднял в воздух целые столпы снега...

— Федя! Черт тебя дери!

Федор словно очнулся от забытья. Перед ним стоял дедушка, держал его за воротник полушубка и, стараясь перекричать ветер, орал ему прямо в лицо:

— Федя! Ну что с тобой?! Никого здесь нет, не видишь, что ли?! Почудилось тебе! Пойдем домой! Пойдем!

— Деда, я видел Ангела, — прошептал Федор.

— Ангела он видел! — проворчал старик и усмехнулся. — Ангела! Мальчика или девочку?

— Ты о чем, дедушка? — не понял Федор.

Образ Ангела все еще стоял у него перед глазами.

Дед взял внука за руку и повел в сторону гаражей.

— А о том, Федор, что у ангелов нет пола, они и не мальчики, и не девочки, — весело говорил старик. — Вот я и спрашиваю у тебя, в шутку, значит, — мальчиком он был или девочкой?

— Я не знаю, деда, — растерялся Федор. — Мальчиком, наверное...

— Тьфу ты! — рассердился старик. — Идем быстрее! Насмотришься телевизора, потом болтаешь.

Человек — существо странное... Он мечтает о чуде, совершенно не представляя себе, что это такое. Ему кажется, что чудо — это исполнение его желаний. Тогда как чудо — это просто нечто сверхъестественное, нечто, что не вытекает из обстоятельств жизни, из ее логики, но «спускается сверху», как новое обстоятельство, как лишний, дополнительный элемент системы.

И что бы ни происходило с человеком, он не может этого понять. Точнее — он не может принять того факта, что чудо ему неподконтрольно. Он не может ни вызвать его, ни направить в том направлении, в котором ему бы того хотелось. И именно этот факт более всего смущает нуждающегося в чуде.

То, о чем мечтает человек, когда мечтает о своем чуде, — это чудо контролируемое, управляемое — его чудо. Он не хочет просто «новых обстоятельств», он хочет, чтобы были те обстоятельства, которые ему нужны. Иными словами, он мечтает ни о чем другом, как о том, чтобы быть Богом.

Человек так любит красивые слова — любовь, правда, чудо... И кажется, ничего в этом не смыслит. Категорически ничего...

«Не могу поверить, что она моглатак со мной поступить! — думал Иван,разгоняясь по трассе. — Бред какой-то!Неужели она играет?! Или разлюбила?А может быть, и не любила никогда?..Да, самое страшное, если не любила никогда.Потому что, если не любила,значит — использовала. Гнусь!»В памяти всплывали разные сцены.Вот он принес ей огромный букет роз —сто одна штука, целая охапка.Она смеется, рвет лепестки и кидает вверх.Они взмывают в воздух, мгновение кружатнад их головами и падают вниз.А потом они занимаются любовью —на постели, усыпанной лепестками роз...«Нет, это не могло быть ложью!Но что тогда?! Почемувсе так глупо выходит?!Из-за чего они сегодня поссорились?..»

Машина Ивана нырнула в тоннель. Железобетонные конструкции. Желтые фонари.

Когда он пришел сегодня, Марьяна уже была недовольна. Он почувствовал эту холодность — это ведь всегда видно. Она упрекнула его — сказала, что он безразличен к ее проблемам. Да, она что-то говорила перед этим по телефону о своей маме. Мол, мама заболела, но Марьяна не может к ней поехать, потому что у нее масса дел, сессия. Иван сказал, что все образуется. Ну или что-то в этом роде. Предложил денег, если потребуется.

По телефону Марьяна ничего не ответила, а когда он пришел — уже накрутила себе черт-те чего… Сказала, что он ее не понимает. Иван ответил, что если у нее плохое настроение, то он может уйти. Такого отношения к себе терпеть он не будет. А если Марьяна хочет попереживать по поводу своей мамы, которой помочь не может, это ее право. Иван поддержал, помощь предложил фактическую. Какие к нему-то еще вопросы?

«Да и потом, если бы все было настолько критично, — рассуждал Иван, — то почему не бросить все и не уехать к маме, хотя бы на неделю? Всего полторы тысячи километров! Велика проблема! На неделю! Мама же! Сама говорит! А экзамены пересдала бы позже, по возвращении. Не отчислили бы. В чем проблема?! Но нет, устроила сцену! "Не понимаю" я ее! Надо же! С чего она вообще взяла, что я ее не понимаю?

И что я должен понять? Что ты переживаешь из-за мамы? Но это же дурость! Волнуешься, хочешь с ней повидаться — езжай. Зачем собак-то на меня спускать? Я-то в чем виноват? В том, что твоя мама заболела? Или в том, что у тебя сессия? Или, может быть, в том, что я помог тебе приехать из твоего жалкого городишки?! Обосновалась в столице, живет по-человечески... В этом я виноват?! Так и сидела бы у себя в деревне!»

Иван с силой дернул руль. Машина вынырнула из тоннеля и полетела по кольцевой.

«Господи, неужели она просто мною воспользовалась?! Интересно, а может такое быть, что она не сознательно это сделала, а как-то подсознательно? То есть думала, что любит, а на самом деле не любила? Кто-то говорил, что женщина влюбляется в статус мужчины, в его деньги. Что это биологически так. Но влюбляется она искренне, думает, что любит самого мужчину...»

Иван свернул с кольцевой на проспект.

«Как это ужасно, если она врала мне сознательно, намеренно! Какой же я дурак, какой я лопух в таком случае! Я ведь поверил ей, верил, что по-настоящему... Поверил и даже сейчас верю... Понимаю, что ерунда, ложь, а верю! Черт! Дурак! Люблю ее! А зачем?! Зачем?! Вот бы чудо случилось — все отмотать назад... Чудо...»