Итоги № 40 (2012) - Итоги Итоги

Дело в том, что идея сделать накопительную компоненту добровольной вынашивается довольно давно. «Давайте проведем всенародный референдум, спросим самих людей: хотят ли они участвовать в принудительной системе или все будут делать самостоятельно», — предлагал чуть более года назад на научно-практической конференции, проходившей в Москве, тогдашний замминистра здравоохранения и соцразвития Юрий Воронин. Понятно, что такой плебисцит невозможен. Ведь действующее в России законодательство запрещает проводить референдумы, касающиеся вопросов финансового характера. Да и вряд ли Юрий Викторович об этом не знает. Зато можно позавидовать его упорству. Но в данном случае проблема глубже.

Публично отказавшись повышать возраст выхода на пенсию, российское правительство загнало себя в серьезную бухгалтерскую ловушку. Теперь оно вынуждено заниматься не столько реконструкцией рушащегося здания, сколько его косметическим ремонтом. Ведь идея повысить пенсионный возраст избирателям понятна. И среди них непопулярна. А вот провести финансовый расчет предлагаемой Минтрудом стратегии смогут не многие. Им и объяснять не надо. Достаточно пообещать, что к 2030 году пенсии будут выше, а выполнять это обязательство станут уже нынешние студенты, которые будут работать в кабинете министров через 18 лет. Зато опасность такого подхода более чем серьезная.

«Мы можем спровоцировать конфликт поколений на многие годы вперед. Ни много ни мало», — сообщил «Итогам» источник в Минэкономразвития. Ведь пенсия в 40 процентов от заработной платы будет гарантирована только тем, чей стаж работы составит не менее 30 лет. Все остальные будут иметь право только на социальную пенсию из федерального бюджета. Не более. И все это городят ради одной цели — сократить дефицит ПФР сейчас и немедленно. В этом году он уже приблизится к 1 триллиону 75 миллиардам рублей. В конце концов, если главной проблемой пенсионной системы является именно он, то по логике, которой пользуются авторы стратегии, надо просто перестать выплачивать пенсии. Тогда ПФР по итогам каждого года будет даже в плюсе.

Впрочем, эти самые 1 триллион 75 миллиардов тоже можно считать условной цифрой. И вот почему. Формально дефицитом государственной пенсионной системы считается превышение расходов над доходами Пенсионного фонда. Пикантность же ситуации заключается в том, что ПФР относит к своим доходам даже те 6 процентов страховых взносов, которые должны идти на накопительные счета граждан. А перевод этих средств в негосударственные фонды записывает уже в расходы. При этом изначально считая эти средства собственностью государства, а не будущих пенсионеров. Именно поэтому, как утверждают представители негосударственных фондов, промежуток между подачей заявления в ПФР о переводе средств «коммерческим» управляющим и реальным перечислением денег совсем недавно достигал полутора лет. И только в последние месяцы благодаря жестким баталиям между ПФР и негосударственными фондами этот срок удалось сократить до трех месяцев. Что, кстати, также привело к увеличению «бухгалтерского» дефицита в государственной пенсионной системе. А тот факт, что подобный учет пенсионных обязательств государства просто противоречит их природе, в стратегии никак не отражен. Зато если бы ПФР изначально рассматривал эти деньги как свои будущие финансовые обязательства перед россиянами, то и кассовый разрыв в его годовом бюджете был бы намного меньшим. Впрочем, политические интересы не всегда подчиняются законам логики и финансовой математики. А жаль.

Свобода клика / Политика и экономика / Вокруг России

Свобода клика

/  Политика и экономика /  Вокруг России

Почему Америка отказывается редактировать Всемирную паутину

 

Госдума замахнулась на святое — защиту чувств верующих от кощунства и прочего святотатства. Причем главным поводом к рассмотрению соответствующего законопроекта стала даже не акция панк-группы Pussy Riot в храме Христа Спасителя, а вроде бы далекая от наших реалий американская киноподелка «Невиновность мусульман». Тут-то и выяснилось, что Восток с Западом по-прежнему сойтись не могут. В то время как на первом продолжают бушевать совсем не киношные страсти по поводу кощунства во Всемирной паутине, на втором президент США Барак Обама окончательно расставил точки над «i». По его словам видеокарикатура на пророка Мухаммеда, размещенная в Интернете, — произведение «грубое и отвратительное». Но ничего поделать с этим американские власти не могут, да и не хотят. Свобода самовыражения им, видите ли, дороже. «Итоги» решили разобраться, как на самом деле обстоят дела с регулированием сетевой информации в Соединенных Штатах.

Фильтруй базар

На первый взгляд реакция политиков и чиновников на «богохульство» повсюду одинакова. Первым делом в головы государственным мужам и дамам приходит мысль взрывоопасную информацию запретить. Вот, например, вице-спикер российской Думы от фракции «Справедливая Россия» Николай Левичев так прямо и говорит: «Если бы американские власти вовремя наказали создателей фильма, оскорбившего миллионы верующих, человеческих жертв можно было бы избежать». Так ведь и американские чиновники поначалу именно в запретительном ключе и высказывались. Белый дом попытался надавить на корпорацию Google с тем, чтобы спорный ролик с YouTube был удален. Но поскольку никаких законных оснований для удовлетворения этого требования не было, то на этом выяснение отношений и закончилось. Google к призывам с властного олимпа осталась глуха. «Невиновность...» как жила, так и живет в Сети. Что характерно, все это не помешало Соединенным Штатам, где проживают миллионы мусульман, обойтись не только без уличных бесчинств, но и без принятия закона о «богохульстве». Видимо, не случайно отцы-основатели этого государства зачитывались в свое время памфлетом «Здравый смысл» Томаса Пейна, часто называемого крестным отцом США.

Интернет тоже, как ни крути, родился в Америке. И его свобода, как и свобода других средств массовой информации, на всех уровнях базируется, кроме само собой разумеющегося здравого смысла, еще и на такой фундаментальной вещи, как Первая поправка к Конституции США (о свободе слова), и системе связанных с ней федеральных законов прямого действия. Тем не менее в Штатах достаточно серьезно регулируется виртуальное пространство. Просто есть одно ключевое отличие американских механизмов регулирования (они относятся не только к Интернету) от, к примеру, российских — государство за океаном выступает не единственной и не конечной истиной в последней инстанции.

Законотворческие акты Конгресса, касающиеся Интернета, сбалансированы целым набором судебных, корпоративных и даже частных механизмов. Публичный диалог, дебаты законодателей и экспертов, а также решения судов позволяют придерживаться такой стратегии «фильтрования базара» в Сети, которая устраивает все заинтересованные стороны. Словом, почти по Ленину, «свобода как осознанная необходимость» для каждого игрока.

В середине 1990-х, когда проявились не только достоинства Интернета, но и определенные опасности, исходящие от него, в США появились первые законы, ограничивающие контент в Сети. Кроме того, от Интернета постарались защитить детей. В итоге родилось два документа — Communications Decency Act (CDA) и Child On-line Protection Act (COPA). Правда, вскоре и CDA, и COPA пришлось сдавать в архив — оба закона признали неконституционными, и они прекратили свое действие. Суды пришли к мнению, что широкое использование индивидуальных систем контентной фильтрации является более демократичной, гибкой и эффективной системой защиты от агрессивного контента, нежели любой закон. Короче, «фильтровать базар» должны сами граждане, которые, например, хотят оградить от вредного интернет-контента своих детей.

Далее выяснилось, что компьютеры с доступом в Сеть стоят не только в домах американцев, но и в публичных местах. И в 2001 году родился новый закон — Child Internet Protection Act (СIPA). Он обязывает все бюджетные или получающие госдотации учреждения устанавливать системы контентной фильтрации. Не обошлось, конечно, без длительных судебных разбирательств, и окончательную судьбу CIPA решил только Верховный суд. Теперь, несмотря на неоднозначное отношение к закону учителей и библиотекарей, почти во всех американских школах и публичных библиотеках вы наткнетесь на фильтры, охраняющие пользователей от всяческих безобразий в онлайне. Также очень широкое распространение получили домашние системы контентных ограничений. Примерно 41 процент американских семей установили соответствующие программы. Они, кстати, позволяют блокировать любую информацию по ключевым словам. В том числе и имеющую отношение к религии.