Бреслау Forever - Анджей Земяньский

— Ладно, — перебил их Мищук. — Если он скажет, как это хозяйство выключить, дайте ему пачку сигарет, спички и хлеба.

— Погоди, — включился Мищук. — А откуда он все это знает?

Кугер догадался про смысл вопроса. И ответил:

— До войны я работал в этой комнате.

* * *

Они ехали на извозчике до Jahrhunderthalle[10]. Автомобиль им не предоставили. На автомобилях могли разъезжать только гестаповцы. Уголовная полиция вдруг потеряла свое значение. Но это медленная поездка радовала Кугера. Он перелистывал свои любимые газеты.

— Гляди, — обратился он к Грюневальду. — Наши уже пару дней штурмуют Вестерплатте[11]. У поляков там всего лишь небольшой отряд. У нас там имеется броненосец, бомбардировочная авиация, пушки, а так же отряды специального назначения. И ничего. — Он перелистнул газету на следующую сторону. — Чем они там защищаются? Бросают в наших камнями? Или дерутся дубинами?

Грюневальду не хотелось развивать дискуссию.

— Ты и вправду пораженец, — все же ответил он. — Ведь наши сейчас в паре шагов от Варшавы. И сейчас еще должен атаковать Сталин. Они у нас в клещах. Через несколько недель Польша исчезнет.

— Говори… — Кугер закурил. — Она уже много раз исчезала. И все время, как-то существует.

— Прекрати.

— Так? А Франция с Англией? Они объявили нам войну.

— Послушай, расскажу тебе старый анекдот, как три народа проектировали шлемы для своих солдат. Немцы сделали наиболее функциональный. Французы — самый красивый. Англичане — такой, чтобы был наиболее дешевым.

— И что с того?

— Так вот, Франция не пойдет воевать, потому что им не хочется. По радио я слышал, что в бункерах на Линии Мажино для солдат выступал сам Морис Шевалье. Ты можешь представить что-либо подобное в германских казармах? Они будут сидеть, окопавшись, по самого конца света, правда, скучно им, так что через пару дней выпишут себе девочек из «Мулен Руж». Англия тоже не выступит, потому что им это не выгодно. Слишком много у них там туманов, опять же — пролив Ла-Манш слишком широкий, — издевался он. — Уж слишком много денег пошло бы на войну. Не лучше ли потратить их в пивной? Так что Польшу нам выставили в качестве легкой цели.

Кугер качал головой.

— А сейчас я расскажу тебе историю, военную. Как-то мы пошли в штыки, и мне удалось захватить заплечный мешок одного русского солдата. И знаешь, что я в нем обнаружил?

— Письма от матери?

— Нет. Странную такую куколку, наверняка памятку.

— Что, говорила по-русски?

— Не издевайся. Называлась она «ванька-встанька». Если положить ее на бок, она всегда поднималась. Безразлично, что бы ты с ней не сделал, всегда она поднималась.

— И что с того?

— Польша — как раз такая вот игрушка. Мы ликвидировали ее уже много раз. А она потом всегда вставала на ноги.

— О чем ты, черт подери, говоришь?

Кугер затянулся в последний раз и выбросил окурок.

— Я надеюсь лишь на то, что Бреслау останется нашим. Не хотелось бы, чтобы поляки допрашивали меня в той же комнате, где я сейчас работаю. Я люблю этот город.

— Сумасшедший. Они все погибнут.

— К счастью, в армию меня не возьмут, потому что у меня нет руки. Тебя тоже, ведь ты офицер крипо. Так что шанс у нас двоих имеется.

Они проехали под сверхсовременным проходом для пешеходов, выстроенным Гитлером. Справа от них был один из крупнейших зоопарков Европы. Слева — футуристический купол Зала Столетия, окруженный зелеными аллеями. Они переехали через дополнительную трамвайную ветку, специально приспособленную для обслуживания массовых мероприятий. Коляска остановилась у входа.

— Приехали, — сообщил извозчик и назвал сумму. — А знаете, — прибавил он, — что тут выступал сам Гитлер? Он — почетный гражданин Бреслау.

— Знаем, знаем, — ответил ему Кугер. — Не хватает только, чтобы еще папа римский стал почетным гражданином нашего города. А самое смешное будет, если он окажется поляком. И тоже будет выступать в этом Зале.

— Ты совсем с ума сошел. Поляка никогда не выберут. И вообще, они всегда одни итальянцы.

— Боже, ну сколько раз тебе повторять. Ты их не знаешь. Душу дьяволу отдадут, все, что у них есть, отдадут. Но не попустят.

— Это у тебя какая-то навязчивая идея.

— Может. — Кугер свернул газеты в рулон и сунул себе под культю, после чего с трудом сошел с дорожки. — Надеюсь лишь на то, что это ты будешь прав.

Они прошли по идеально ухоженной аллее. Широченный вестибюль подавлял своей величиной. Огромные двери вели в зал, который подавлял еще больше. Во всей Европе не было здания подобного объема и с такой конструкцией. Мужчины не стали заходить в зрительный зал. Они поймали кого-то из обслуги и потребовали вызвать инженера Клауса.

Тот знал, кто им нужен; провел их к ресторану, а потом умчался выполнить поручение. Полицейские уселись в громадном зале с панорамными окнами, откуда можно было наслаждаться видом красивейшей перголы, приличных размеров озера с фонтаном, окруженного колоннами, оплетенными диким виноградом и плющом. Они заказали себе десерт: пончики с вишневой начинкой, мороженое с клубникой и горячие блинчики с творогом. К этому же — бутерброды с горячей ветчиной и пару котлеток с мускатным орехом.

— Так что здесь, собственно, произошло? — спросил Грюневальд.

Кугер отложил газеты и вытащил из своей сумки папку с документами, после чего начал искусно перелистывать их одной рукой.

— Один тип пришел на свою смену. Начал работать и вдруг взорвался.

— Что?

— Взорвался.

— Дурака из меня делаешь?

— Все это выглядело так, словно он проглотил гранату и высрал чеку. Единственным свидетелем является инженер Клаус… Господи, как непонятно написали… Клаус Винтер-что-то-там.

— Его что, выпотрошили?

— Нет. Тело вскрывали в патологии. Следов разрезов ножа никаких.

Разговор был прерван появлением инженера.

— Meine herren, меня зовут Клаус Винтербаум.

— Пожалуйста, пожалуйста, — начал Грюневальд. — Может, присядете?

— Господа из крипо?

Оба, как по команде, предъявили удостоверения.

— Перекусите с нами?

— Нет, благодарю. Вообще-то я голоден, но, простите, куча работы. Завтра здесь состоится митинг нашей, нацистской партии. Так что работы — уйма.

— А чем вы занимаетесь? — спросил Грюневальд.

— Я занимаюсь усилением. — Инженер глянул на газеты Кугера. — Не таким, о котором можете подумать. Не пропагандой. Моя задача: кабели, микрофоны и динамики. В этом зале ужасная акустика, и нужно хорошенько попотеть, чтобы все услышали, что будет говорить гауляйтер.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});