Рыжая катастрофа для босса (СИ) - Альтер Лирика

Мы с Марго сердобольные. Гера любит добавить к этому эпитету ещё одно слово —дуры. Но мы любим животных, хотим помогать и нам это нравится.

В воскресенье весь день сидим дома. Марго продолжает генерировать гениальные идеи по спасению моей шкуры, и все они одна нелепее другой.

— Даже если мы продадим каждая по почке. кстати, а ты не знаешь, сколько сейчас стоят почки? — выдаёт подруга, расхаживая по нашей с ней комнате, а я отрицательно кручу головой. — Этого всё равно не хватит.

— Не хватит.

— Даже если ты продашь свою девственность... — берёт паузу, глубоко и трагично вздыхает. — Ладно, мы же подруги с детства. Даже если и я продам свою девственность, этого не хватит.

Перспектива остаться без девственности и без почки — такая себе, поэтому нам нужен новый план.

— Даже если Гера продаст свою девственность.. — услышав басовитый кашель за стеной, Марго переходит на шёпот. — Допустим, это ещё плюс пять баксов.

Кашель за стеной уже не басовитый, а возмущённый.

— Ладно, десять! — кричит Марго, оценивая нашего соседа по достоинству, а потом обращается ко мне: — Даже с учётом всех этих жертв, где мы найдём остальные деньги?

— Нигде, — отвечаю безнадёжно. — Надо думать ещё.

Подхожу, обнимаю подругу и с благодарностью и любовью говорю.

— Маргоша, ты самая-самая лучшая! Почку готова продать ради меня!

— Готова, — уверенно говорит она и обнимает в ответ. — Но хотелось бы, чтобы до этого не дошло.

Иду на работу, как на эшафот.

В прямом смысле слова.

Захожу в офис и мчусь на своё рабочее место — в правое крыло опен-спейса, в самый дальний уголок, где трудятся представители низших каст или, проще говоря, младший персонал.

Нас специально сюда посадили, чтобы ютились на отшибе и не маячили перед глазами небожителей — генерального, его заместителей и начальников отделов. Верхушек, одним словом.

Из всего того, что мы продумывали с Марго накануне, идея с увольнением показалась самой разумной. Тем более, у меня есть причина. Босс домогался. Чем не повод?

Написав заявление по собственному желанию, крадусь в отдел кадров. Ладошки потеют, сердце стучит, как ненормальное. Страшно... Очень страшно..

Только поворачиваю за угол, вижу разгневанного босса.

В две секунды отпрыгиваю обратно, вжимаюсь в стену и молюсь, чтобы он меня не заметил. Замираю, не шевелюсь и не дышу. Удаётся навострить ушки и услышать грубый, ‘решительный и убийственный, как смертный привогор, вопрос:

— Где сидит Полина Козырева?

— Новенькая? — спрашивает кто-то из кадров.

— и добавляет ненавистно:

— Да! Рыжая такая катастрофа.

Моего босса вводят в курс дела, сообщая номер ячейки, где находится моё рабочее место. Снова слышу тяжёлые шаги, в панике кручу головой, понимая, что опоздала я со своим заявлением!

Нащупываю за спиной ручку, надавливаю на неё и вваливаюсь в какой-то кабинет.

Не в какой-то, а судя по недовольным лицам и обилию бумаг, — в бухгалтерию.

— Здрасти... — глупо улыбаюсь и киваю, прижимая к груди заявление.

Одна из женщин спускает очки на нос. Я не знаю её, я тут вообще мало кого знаю, столько людей работает, нужно время, чтобы со всеми познакомиться.

Меня сканируют четыре пары глаз, где-то у окна выглядывает ещё одна.

Шаги удаляются, босс проходит мимо.

— До свидания, — снова глупо улыбаюсь, выныриваю из кабинета и мчусь в другое крыло опен-спейса.

Не готова я пока принять свою участь.

Тем более, не знаю ещё, что меня ждёт.

От этого вдвойне не готова!

Отсиживаюсь в офисной кухонке полчаса, набираюсь сил, делаю глубокий вдох и выхожу. Крадусь, как заправский шпион, озаряюсь по сторонам, прикрывая заявлением рыжую шевелюру, по которой босс меня сто процентов вычислит.

Обегаю столы, ловлю на себе удивлённые взгляды сотрудников и, как назло, опять слышу шаги босса!

Они такие узнаваемые приметные, как он сам.

Что делать?!

Бежать?

Куда?!

Впереди столы сотрудников, позади кухня. Где мне спрятаться?

Решаюсь на первое, что приходит в голову.

Не думая о последствиях, ныряю под стол к одному из мужчин, он только успевает ахнуть. Отьезжает на офисном стуле, пялится на меня, я прикладываю палец к губам и умоляюще шепчу:

— Те-с-с!

Мужик в шоке. Я бы тоже была в шоке. Но я не в шоке.

Я в панике!

— Николай! — раздаётся надо мной властный голос босса. — Ты Козыреву не видел? Всё утро её ищу.

— А это кто? — спрашивает, как выяснилось, Николай.

— Рыжая такая, новенькая.

Николай догадливо опускает глаза, я повторяю жест с пальцем, смотрю на него глазами, полными ужаса, и глаза эти кричат: «Николай! Не выдавай.

— Нет, — крутит головой, и я выдыхаю.

— Точно? — слышу подозрение в голосе Горецкого.

Николай сглатывает, я же складываю руки в молитвенной позе.

— Угу.

— Ну... хорошо.

Уходит, я на секунду расслабляюсь и выдыхаю.

— Спасибо, — выбираюсь из-под стола, вводя в недоумение не только Николая, но и работающих по соседству коллег.

Иду, усмиряю бешеное сердцебиение, как вдруг сильная рука хватает меня за локоть. Тут же оказываюсь прижатой к стене, а глаза округляются в панике.

Надо мной скалой нависает босс, расставляет руки по обе стороны от моей головы и гневно цедит:

— И долго я буду за тобой бегать, Полина Козырева?!

6.

Полина

— И долго я буду за тобой бегать, Полина Козырева?!

У меня земля из-под ног уходит. Свирепый взгляд Горецкого прожигает во мне дыру. Не остыл босс, вот ни капельки, ни капелюшечки, скорее всего, за выходные ещё больше на меня обозлился.

Говорят, время лечит.

Но точно не в его случае.

— Добрый день, Максим Викторович... — пищу, не зная, что ещё сказать. — А я тут ходила…

Но договорить, куда именно я ходила, не удаётся.

Босс заталкивает меня в ближайший кабинет и, как назло, он оказывается пустым.

Убьёт или доведёт начатое до конца — жестоко мною воспользуется, а потом пустит на органы. Должен же он, помимо морального и сексуального удовлетворения, получить ещё материальную компенсацию.

Права была Маргоша... Не жить мне с двумя почками...

Осматриваю кабинет, никаких скрытых операционных и хирургов не обнаруживаю.

Медицинским спиртом тоже не пахнет. Уже хорошо.

Хорошо.

Да не очень.

Босс сверлит взглядом, его челюсть становится квадратной, желваки играют.

Наклоняется к моему лицу так близко, что чувствую его свирепое дыхание.

И парфюм... Приятный такой, терпкий, с древесными нотками...

Тьфу! Какой парфюм? О чём я вообще думаю?!

— Что это? — замечает в моих руках лист бумаги и вырывает.

Бегло читает моё заявление на увольнение, становится ещё злее и опаснее. Стискивает челюсти и на глазах рвёт заявление на мелкие клочки.

— Улизнуть решила? — рычит в лицо. — Не выйдет!

— Я по собственному желанию, — пищу.

— Не позволю!

Ишь какой! Не позволит!

Но произносит с такой уверенностью, что веришь ему. Действительно. Не позволит.

На свой страх жмурюсь, сжимаюсь и выдаю:

— Не имеете права.

Ох, зря я это сказала... зря...

Босс упирает руки в стену, вжимает меня своим мускулистым телом в неё же, полностью обездвиживает. Глаза автоматически распахиваются.

Его близко расположенное лицо лишает меня возможности даже пискнуть. Пытаюсь высвободиться из его лап и по-тихому (или как получится) ретироваться.

Сползаю вниз по стене в надежде поднырнуть под его руку и сбежать, но рывком меня возвращают в исходное положение.

— Нам с тобой, Полина Козырева, надо кое-что трясти.

— Что?

Босс горячо выдыхает мне в губы:

— Ты разбила редкую, коллекционную статуэтку, — цедит злобно.

Опять чувствую его парфюм. Да что же это такое? Почему он мне так сильно нравится?