«Мастерский выстрел» и другие рассказы - Аско Мартинхеймо

Только тогда Паси заметил, где он стоит. Мать могла увидеть его из окна кухни. И узнала бы про Метку. Паси быстро шмыгнул за угол и перевел дух.

Удачный выстрел навскидку возникал перед глазами снова и снова, будто кадр из кинофильма. И он услышал собственный голос: _ Попал!

Лишь в июле вновь появился Кольйонен, Луковица вернулся из лагеря, а Юртсе наскучила Лиза. И жизнь опять вошла в нормальное русло. Первым делом отправились все вместе купаться. Кольйонен нырял дальше всех. С ним не стоило и тягаться. После купания они лежали на песке с посиневшими губами и сморщенной кожей на пальцах и обдумывали, чем заняться еще.

Лето длилось уже так долго, что чибисята успели подрасти и их даже бегом было бы не догнать. На берегу залива делать было нечего. Ставить перемет еще не имело смысла. Погода стояла слишком жаркая, и залив обмелел. Рыба не клевала.

Однако крысы на свалке никогда не знали покоя. И решено было наконец провести великую охоту. Правда, Юртсе это не увлекло. Он считал, что уже вышел из того возраста, когда стреляют по крысам из рогатки, но все же согласился участвовать, чтобы пощеголять своим духовым ружьем. Кольйонен, однако, утверждал, что если из «духовки» и попадешь в крысу, то она, самое большее, разве что пискнет. Тут он, похоже, оказался прав. Крысы на свалке были величиной почти с кошку.

Хотя Луотсари и кишела крысами, приблизиться к ним было нелегко. Юртсе, слишком понадеявшись на ружье, принялся стрелять издалека и вначале не попал ни разу. Луковица лишь распугал крыс по норам. Он и стрелял так же, как говорил: запинаясь и заикаясь, суетясь и нервничая. Он быстро расстрелял весь свой запас камушков. Затем нашел кучку кривых, погнутых железных гвоздей и попытался использовать их в качестве пулек. Но и гвоздями он стрелял наобум, скакал с места на место и не мог взять себя в руки, чтобы как следует прицелиться. Кольйонена это раздражало, он накричал на Луковицу и едва не надавал ему по шее. Паси выжидал.

За два часа охоты выстрелы Юртсе лишь оцарапали нескольких крыс. А Луковица сам оцарапал колено о кусок жести и почти все гвозди растратил попусту. Кольйонен упустил несколько очень хороших шансов — слишком долго целился: он экономил гайки. Паси все это обрыдло. Один раз он явно попал, но Кольйонен тотчас же оспорил его попадание:

— Рикошет! Не считается!

Пререкаться с Кольйоненом было себе дороже. Уж конечно, он всегда был прав!

Охота шла не так, как хотелось Кольйонену, тогда он взялся распоряжаться.

— Кончаем играться! — объявил Кольйонен. И предложил новый план.

Немного погодя они окружили на подходящем расстоянии кучу пищевых отходов, манивших крыс. Стрелять должны были по очереди, когда покажется крыса. Сходить с места не разрешалось.

Начал Луковица, но можно было заранее быть уверенным, что у него ничего не выйдет. Погнутый гвоздь воткнулся в кучу на полметра выше крысы, которая даже ничего не заметила.

Юртсе попал из своего ружья крысе в спину и заработал очко. Три очка присуждалось, если свалишь крысу.

Паси промазал самую малость. Он нервничал из-за того, что стрелял в непривычном для себя темпе. Но и Кольйонен не попал. На него давило бремя лидерства.

После четвертого круга у Юртсе было два очка, у Паси одно, у Луковицы и Кольйонена ни одного.

Кольйонен скрывал свою досаду, хотя было видно, что это дается ему нелегко: на щеках под загаром появились красные пятна, а губы сжались в узкую полоску. Решающим оказался пятый круг. «Духовка» Юртсе бабахнула раньше времени, и крыса мгновенно спряталась Но ждать пришлось самую малость. Прожорливым тварям не хватало терпения долго прятаться. Они показались внезапно. Сразу четыре крысы. Паси выбрал первую, самую смелую, и ловко получил еще очко. Взвизгнув, крыса кинулась обратно в нору и вспугнула других.

Следующим стрелял Луковица и преподнес всем сюрприз: он неожиданно попал и издал вопль посильнее, чем крыса, которая, несмотря на полученный удар, секунду спустя появилась вновь. Теперь настал черед Кольйонена. Его, похоже, ничуть не вывела из себя подначка Юртсе:

— А у тебя все еще круглый ноль. Кольйонен, по своему обыкновению, долго целился.

Он спокойно взял крысу в развилку рогатки, натянул резинки и спустил их. Все ясно видели, как тяжелая гайка шлепнула по цели. Крыса взлетела в воздух и скатилась к подножию кучи.

— Три очка! — удовлетворенно объявил Кольйонен и оглядел всех по очереди.

— Кто придумал такие правила? — осмелился возразить Паси.

Кольйонен стеганул резинками рогатки по бедру и высокомерно глянул на Паси:

— О чем скулит этот мазила?

Возвращение домой превратилось в победное шествие Кольйонена. Ничего не поделаешь! Кольйонен считал, что по пути они должны состязаться в стрельбе во что попало. И в угоду ему каждый раз проигрывать. Кольйонен не довольствовался малым:

— Отсюда в тот столб.

Столб стоял слишком далеко. Каждый понимал, что на таком расстоянии попасть в него можно только из лучшей в Европе рогатки Кольйонена, да к тому же если стрелять гайкой. Паси еще раньше расхотелось продолжать эти игры. Он уже отворил калитку, ведущую к старому дому, но остановился, заметив, как ухмыляется Кольйонен.

Юртсе тоже был сыт по горло. Он, правда, ничего такого не говорил, но ясно показывал это всем своим видом. Юртсе зарядил ружье и небрежно выстрелил. Было слышно, как свинцовая пулька стукнула в столб.

— Из «духовки» не в счет, — отменил попадание Кольйонен.

— Еще бы, конечно! — Юртсе суховато усмехнулся. Странно, что он вообще терпел Кольйонена и болтался в их компании.

Луковица поднял с дороги большой камень и принялся натягивать резинки рогатки. Он натягивал, подергивая и скалясь от напряжения. Паси стало жаль Луковицу. Никак он не меняется. Ничему-то его жизнь не учит. И сколько бы он ни старался понравиться другим, над ним все равно всегда насмехались, для этого хватало одного его заикания, не говоря уже о других причинах.

Луковица так растянул резинки, что одна из них лопнула и ударила его по пальцам. Кольйонен хрипло рассмеялся. Он вложил гайку в кожанку, лениво натянул резинки и выстрелил. Всем своим видом Кольйонен показывал, что для него попасть в цель — пара пустяков. Гайка громко стукнула в телеграфный столб, и звук удара эхом отдался в проводах.

— Твоя очередь, мазила, — скомандовал Кольйонен Паси.

Паси понимал: расстояние слишком велико. Но могло и повезти. Для этого камушек должен быть не слишком большим. Паси не раз пускал «блинчики» на реке и заметил, что полет тяжелого камушка быстро обрывался. Но плоский камушек поменьше, случалось, долетал даже до другого берега. Паси выбрал из гравия камушек величиной примерно с монету в одну марку, но похожий на головастика. Теперь нельзя было держать рогульку прямо. Камушек должен лететь немного вверх, чтобы он мог спланировать. Он будет в воздухе чуть вихлять, но до столба может долететь. А то и пролететь дальше. Могло случиться, что и угодит в столб.

Расстроенный Луковица дергал рогатку, Юртсе присел на корточки, ружье лежало у него на коленях. Кольйонен согнул указательный палец и слегка раскачивал висящую на нем свою хваленую рогатку.

Паси медленно натягивал резинки правой рукой. Левую он уже вытянул во всю длину, но еще не поднял до уровня глаз. И в этот миг Паси увидел внезапно вылетевшую из-за живой изгороди ласточку. Поддавшись внезапному безотчетному порыву, он повернул рогульку вслед птице. Резинки щелкнули и камушек полетел «от бедра». Вряд ли кто-либо разглядел стремительно летящий камушек, но все видели, как ласточка, вздыбив перышки, дернулась в воздухе и бессильно упала на траву, неуклюже раскинув крылья.

— Г-г-гос-с-поди! — заикался Луковица. — С-с-с ле-лету!

— И навскидку! — добавил Юртсе. Он даже встал. Кольйонен топтался на месте, раскрыв рот. Лучшая в Европе рогатка больше не болталась на указательном пальце.

— Сделай то же, Кольйонен, — произнес Паси с трудом. В горле стоял ком, глаза застилало туманом. Он убил ласточку!

— Случайное попадание, — попытался ослабить впечатление Кольйонен, но безуспешно. Луковица продолжал твердить свое, а Юртсе насвистывал: ти-ти-тю-ю-тя.

В начале своего летнего отпуска отец привез полный кузов досок и сложил их перед крыльцом старого Н0мишка. Наступил черед сауны. Внося доски в дом, отец старался не задеть гнездо. Но о ласточках он больше не говорил ни слова, хотя они то и дело проносились через двор.

Паси следил за гнездом, но, несмотря на все его ожидания и надежды, ни одна из ласточек не юркнула под крышу крыльца. В конце концов Паси все же решился взобраться на перила и подтянуться под стреху. Пришлось отклонить голову вбок, чтобы заглянуть внутрь гнезда. Там, в глиняной чаше, среди перышек и белых с коричневыми крапинками обломков яичной скорлупы он увидел и одно совершенно целое яйцо. Птенец из него так и не вылупился. И никогда уже не вылупится.