Границы поведения животных и психологическая деятельность человека - Александр Лурия

В чем же состоит правильное решение вопроса о сознательном поведении человека?

Решение вопроса о природе сознательного заключается в том, что выводит это сознательное поведения не из глубины духа, не из естественного развития животных, а из новых общественных форм поведения, которые отличают жизнь человека от жизни животных.

Человек отличается от животного тем, что он живет в условиях общественного существования. Его формы жизни — это общественные формы жизни, и, именно из этих общественных форм жизни могут быть выведены те особенности поведения, которые мы называем духовными.

Этот путь является важнейшим для советской психологии: чтобы объяснить внутреннее психологическое, мы должны рассмотреть внешние формы жизни, общественную жизнь человека и найти объективные внешние причины, которые позволяют перейти от животных форм существования к общественным формам психологической жизни.

Позвольте мне совсем кратко на этом остановиться.

С переходом от животного существования к общественной истории возникают два важнейших события. Во — первых, это переход к общественному труду и употреблению орудий, и, во — вторых, переход к языку, к общению с помощью слова.

Эти два факта и лежат в основе появления новых форм поведения. Из них, из общественного труда и из языка возникают те особенности сознательной формы психологической деятельности, которые отличают человека от животного.

Позвольте сегодня остановится на первом из них — употребление орудий и общественного труда.

Мы видели, что животные могут употреблять известные внешние средства и даже выделять эти средства в тот момент, когда они заняты соответствующей деятельностью. Но у них никогда не возникает устойчивых форм трудовой деятельности и постоянного изготовления орудия впрок. Иначе у человека: с возникновением прямохождения у человека освобождается рука. И с дальнейшим развитием мозга и, прежде всего, сложных форм мозговой коры, позволяющих объединять совместную работу отдельных анализаторов. Благодаря этому у него возникают условия для мощного развития ориентировочной деятельности, которые и приводят к возникновению орудий. В курсе антропологии вы уже встречались с анализом наиболее простых форм орудий труда. Это раньше были осколки или готовые камни, которые никак не материализовали операции, которые с ним производятся. Лишь в позднейшие эпохи орудия приняли уже более сложный характер: в этих более поздних орудиях уже существует сторона, за которую орудия держат и которая приспосабливается к руке; режущая сторона, предназначенная для выполнения операций — рубить, снимать кожу, скрести, колоть. Когда появляются такие орудия, возникает, следовательно, материализованная операция: операция «резать», «колать», «скрести» становится постоянной материальной особенностью предмета. В таких материальных особенностях орудия мы уже находим закрепившиеся, постоянные операции. Именно в связи с этим возникает первое огромное отличие среды человека от поведения животного. Животное существует в мире случайных вещей, которые приобретают свое значение лишь в данной операции; человек начинает жить в мире постоянных предметов и орудий, в которых материализованы, фиксированы его операции. Тем самым, у человека возникает передавать операцию от одного поколения к другому, и этот факт материализации операции в орудии становится фактов первостепенной значения.

От сюда вытекает второй важный факт: эти орудия начинают изготавливать впрок, и тем самым действие изготовления орудий начинает отрываться от непосредственной деятельности по добыче пищи. Изготовление орудий, отламывание и обтесывание камня, с первого взгляда может показаться бессмысленной деятельностью, потому что оттачивать камень не значит получать пищу; однако в дальнейшем этот камень, который оттачивается, сможет быть использован для получения пищи, и в соотношении с этой конечной целью данное действие становится осмысленным. Таким образом, возникает первое сознательное действие, иначе говоря, первое отделение операции изготовления орудий от конечной деятельности — добычи пиши с помощью этого орудия.

С изготовлением и употреблением орудий возникают материализованнные операции, но возникает первая абстракция: человек абстрагируется, отвлекается от непосредственной пищи — добывающей деятельности и все сосредотачивается на изготовлении орудий, которые получают свой смысл только для того, что оно дальше будет применено для добывания пищи. Изготовление орудий тем самым является первым решающим фактором для того, чтобы понять возникновение действия, оторванного от непосредственной цели.

Второе, о чем следует кратко сказать, представляет собой факт не меньшего значения.

Труд человека никогда не осуществляется им в одиночку, он всегда осуществляется в обществе. Человеческое общество тем и отличается от животной стаи, что люди трудятся совместно и в процессе этого общественного труда разделяются свои функции. вначале разделение функций носит еще биологический характер: женщина поддерживает огонь, мужчина идет на охоту. Но разделение функций разбивает цельную всю деятельность на определенные звенья, каждое из которых может выполняться отдельным человеком; поддерживать огонь — занятие женщины — деятельность, которая приобретает свой смысл только для того, что дальше на этом огне можно будет изжарить пищу, которую добывал мужчина.

В этом разделении операций — величайшие шаги к расчленению деятельности на отдельные подчиненные звенья, получающие свой смысл из соотношений с конечной целью, в формировании абстрактной сознательной деятельности.

Разделение общественного труда иногда принимает такие формы, которые иногда заставляют человека совершать действия, обратные биологическим мотивам.

А. Н. Леонтьев приводит один замечательный пример.

Общественно — организованная охота в первобытном обществе иногда так построена, что одна группа людей отгоняет дичь для того, чтобы дичь попала в засаду, в то время как другая группа людей поджидает и убивает дичь, отгоняемую первой группой.

Какой биологический смысл имеет работа первой группы людей — отгонять дичь? Никакого. Наоборот, это нечто противоположное биологическому смыслу. Но в общественно — организованном труде это бессмысленное действие приобретает свой смысл, если один человек отгоняет дичь, а другой получает возможность поймать ее. В общественном разделении труда отдельных людей начинают возникать такие действия, которые лишены прямого биологического смысла и которые приобретают свой смысл лишь из действий других людей.

В этой общественной организации труда и заключается корень возникновения сознательной деятельности человека.

То, что я вам сказал, можно сформулировать следующим образом. У человека, для которого характерен общественный труд, функция часто разделяется между двумя людьми: один человек начинает выполнять данную задачу, чтобы другой мог ее закончить.

Функция, которая у животных всегда осуществляется одним индивидом, разделяется здесь между двумя индивидами (двумя группами), и это есть специфика общественного труда, из которой возникают грандиозные психологические следствия.

Если женщина поддерживает огонь, а мужчина охотится; если один человек делает орудие, а другой применяет его; если один человек отгоняет дичь, а другой человек ловит дичь, — то этим самым создается новая общественная организация деятельности, а эта общественная организация деятельности и приводит к тому, что единая биологическая деятельность расчленяется, выделяются отдельные части этой деятельности или отдельные сознательные действия, которые приобретают смысл только в работе другого человека.

Эти сознательные действия и можно понять только из общественной организации деятельности человека.

В этом подходе и состоит марксисткое решение вопроса о происхождении сознания, которое я наметил вам лишь в самых кратких чертах.

Сознание происходит не из глубин духа и не из недр биологии — сознание происходит из общественной организации поведения человека и его психологической деятельности. Поэтому психология есть не только биологическая, но и социальная наука, и это ни на минуту нельзя забывать, изучая психологию.