Текст в диалоге с читателем: опыт прочтения русской литературы в начале третьего тысячелетия - Людмила Камедина

Какое же особенное, ценное знание он сообщил нам? Какой новый опыт, неведомый ранее, он вынес из своих духовных странствий? Справедливо названный русским национальным гением, он раскрыл нам нашу русскую душу, в которой гуляет необъятная стихийная сила и ищет свободы и в то же время томится по гармонии и жаждет тишины и покоя.

Запад давно решил для себя эту трудную задачу, он обуздал стихию разумом, нормами и законами. Русская душа ищет другого выхода и предчувствует эту возможность. Последнюю надежду возлагает на целостное преображение духовной стихии, которое совершается в страдании и озарении высшей правдой.

Гений есть яркое выражение народной души, он – величайший представитель русского духа. Изучение духовного мира гения – первейшая задача русского национального самосознания, ибо, по словам русского философа Семена Франка, «гений – адекватный выразитель самой субстанции национального духа» (16; с. 425). Познание Пушкина нужно нам сейчас как никогда, для познания самой правды, для углубления и просветления основ нашей духовной жизни.

Пушкин – мудрец. В его поэзии есть откровение бытия, живое знание не субъективной личности о своей жизни, а само бытие, которое являет себя осознанным. Пушкин как мудрец эпохи Возрождения возвращает нас к жизни с любовью и состраданием не для того, чтобы погрузить во тьму и злобу земной жизни, но для того, чтобы исцелить и обновить нашу жизнь. Он явлен нам пророком, способным своим словом очистить грешный мир.

Миссия гения, явленная нам в «золотом веке» русской мысли, состояла в том, чтобы духовно наполнить и оформить русскую душевную свободу и пророчески указать русскому народу его жизненную цель. Русский человек всюду тоскует о свободе. Речь идет не о свободе политической и анархической. Пушкин являет нам свободу, уже присущую русскому человеку, изначально данную ему его славянской природой и верой; свободу, которую не надо завоевывать, а, по мысли Ивана Ильина, надо достойно нести, духовно и творчески наполнять, осуществлять, «свободу как способ быть и действовать, как уклад души…» (16; с. 344). Пушкин сам дышал этой свободой:

Придет ли час моей свободы?

Пушкин вопрошал и ждал, чтобы сказать:

Свободен, вновь ищу союзаВолшебных звуков, чувств и дум.

Дух озарения нисходит на гения, и он один воздействует на целый мир. Гений способен преобразовать среду. Миссия гения внеисторическая и вневременная. Гений созерцается нами как чудо, недоступное национальной рефлексии. Пушкин – избранник русской души. Русский народ осуществил светскую канонизацию Пушкина как выразителя своего национального духа. С пушкинского возрождения мы мыслим себя великой нацией. Тебя, как первую любовь, России сердце не забудет, – напишет Федор Тютчев и выразит общее чувство русского народа к своему гению.

Пушкин уразумел волю Божью и свое предназначение. С тех пор в России есть спасительная традиция Пушкина: что пребывает в ней – то ко благу России, что не вмещается в нее – то соблазн и опасность. Пушкин помогает России укреплять данные ей свыше национально-духовные силы. Пушкин пропел гимн России, гимн радости сквозь все страдания, гимн победы над хаосом.

Александр Пушкин – основоположник русского слова, солнечный центр нашей культурной истории, эпохальная личность с характернейшими чертами русского Возрождения.

А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

Роман Пушкина является интересным в постижении смыслов этого произведения. Их может быть огромное количество, и каждое поколение будет прочитывать «Евгения Онегина» по-новому. Главное, отказаться от стереотипов. Навязанная же Белинским «энциклопедия русской жизни» прочно засела в головах. Ю. Лотман предупреждал от этой опасности – рассматривать роман как «механическую сумму высказываний автора по различным вопросам, своеобразную хрестоматию цитат»; по его мнению, роман – это «органический художественный мир, части которого живут и получают смысл лишь в соотнесенности с целым» (6, 31). Ю. Лотман полагает, что простое перечисление проблем в романе не введет нас в мир «Евгения Онегина». Художественная идея всегда подразумевает «преображение жизни в искусстве».

Исходя из уже известных интерпретаций, можно определить для изучения различные смысловые уровни романа.

Культурно-бытовой. выводящий за пределы литературы, уровень, где Пушкин преодолевает литературную условность и становится «поэтом действительности», утверждается в реалистической манере. Этот уровень текста можно проследить на следующих ключевых словах, которые сопровождают каждого персонажа, и которые требуют культурного раскодирования. Например, Евгений Онегин выглядит соответственно своей эпохе и своему быту, его знаковые слова: madam, monsieur, денди, боливар, панталоны, фрак, жилет, английский сплин, Летний сад, бульвар, кабинет, ростбиф, трюфли, страстбургский пирог, лимбургский сыр, ананас… В общем, Онегин – москвич в гарольдовом плаще.

Культурно-бытовой слой поэта-романтика Владимира Ленского выглядит иначе: красавец, поэт, туманный, вольнолюбивые мечты, дух пылкий, странный, восторженная речь, кудри черные до плеч, счастливец, сладкие мечты, сомненья сердца, загадка, чудеса, волнующая кровь, певец любви, разлука, печаль, нечто и туманна даль, слезы, луна, вздохи, романтические розы, лира, голубок… В целом же, Ленский – полурусский сосед.

Для Татьяны культурно-бытовой уровень связан с русским бытом: дика, печальна, молчалива, одна, задумчивость, странные рассказы, няня, масленица, русские блины, квас, брусничная вода, Крещенье, гаданье, Троица, хоровод, зима, именины, крещенские морозы… Итак, Татьяна – русская душою.

Ольга в своем культурно-бытовом уровне похожа не только на своих современниц, но и на наших: скромна, послушна, весела, простодушна, глаза голубые, улыбка, локоны льняные, легкий стан, мила, альбом, рисунки, кокетка, ветреный ребенок, хитрость, измены, проказы, любовная лесть, улан… «Любой роман возьмите и найдете, верно, ее портрет», изрядно уже поднадоевший, сообщит нам Пушкин.

Авторский уровень будет строиться на размышлениях, рассуждениях, описаниях, изображениях, обдумываниях, обрисовках персонажей, ситуаций, пейзажа, явлений…

Комментарии к «Евгению Онегину», написанные Ю. Лотманом, ряд его статей и книг о культурном обиходе начала XIX века помогут полнее выявить этот пласт романа.

По такому же принципу выявляется интеллектуально-политический уровень в романе. На этом уровне главный персонаж – Евгений Онегин – будет обрастать следующими словесными смысловыми знаками: бранил Гомера, Феокрита, читал Адама Смита, помнил анекдоты, два стиха из Энеиды, особо почитал Назона, барщину заменил оброком, знал, как государство богатеет… Онегин сумел коснуться до всего слегка сученым видом знатока.

Владимир Ленский не уступит Онегину в интеллекте: поклонник Канта, выученик Геттингена, философ, поэт… Правда, интеллект Ленского совершенно не соотнесен с реалиями жизни. Жизнь для него была заманчивой загадкой; над ней он голову ломал и чудеса подозревал.

Татьяна окажется не только любительницей русской старины, но и почитательницей Ричардсона и Руссо. Ее любимые герои: Грандисон, Клариса, Юлия, Дельфина, любовник Юлии Вольмар и Вертер… Она достаточно хорошо владеет языком любовной страсти – французским.

Интеллектуальная характеристика Ольги окажется самой короткой и точной: кругла, красна лицом, глупа, как эта глупая луна на этом глупом небосклоне.

Интеллектуально-политический уровень Автора – в романе. На этом уровне видна колоссальная разница между Автором и его героем. Онегин совершенно равнодушен к политической жизни в стране, а уровень его интеллекта указан степенью коснуться до всего слегка. Не среда, а сознание героя формируют его характер. Автор в основу образа главного героя заложил не столько социальную характеристику, сколько идеолого-интеллектуальную. Именно с этой точки зрения он оценивает Онегина. Сам же Автор знает все, оценивает все глубоко и со знанием дела.

Игра с «чужим словом». На наличие этого уровня указывает сам текст романа. Объем культурной памяти автора составляет, по исследованию Ю. Лотмана, более 150 имен. Это игра с уже известными сюжетами. Пушкин вступает в диалог с этими «чужими» сюжетами, образами. В роман введен и иностранный текст.

Литературовед В. Турбин называет источники заимствования имен главных и второстепенных героев. Не только предшествующая русская литературная традиция сыграла свою роль, но и журнальная и газетная культура, которая тоже была завоевана Пушкиным. Многие имена и фамилии перекочевали в роман из журнала «Благонамеренный». В. Турбин рассказывает о взаимоотношениях Пушкина с этим журналом. Имя Евгений «гремело» в журналистике; Татьяна – святая, «основоположница», она же – положительный персонаж романа. Любопытна находка В. Турбина, связанная с Владимиром Ленским: «А Ленский… Владимир Ленский – литературный иммигрант оттуда же, из «Благонамеренного»: В один прекрасный весенний вечер добродушный Ленин прогуливался по саду со своим сыном, молодым человеком, недавно возвратившимся из Университета, – поведал журнал («Стихи и собака», – 1819, – № XIV, – с. 74). Молодой человек, фамилия которого производна от названия реки Лены, недавно возвратившийся из университета (!) —