На краю времени - Янина Жураковская

Два ментата вели какую-то свою игру, и Ригану, похоже, отводилось в ней особое место, как и синеглазой гваньер, которая... только что... сказала... что?!

Сведённые судорогой мышцы правой руки отозвались режущей болью, словно в плечо вонзился вибронож, заставив его в приступе бессильной ярости заскрежетать зубами. Просил... приказывал... требовал сделать руку полностью бионической... "Нет, тэй ар, этого мы сделать не можем, - вежливо, но твёрдо. Угрозы и просьбы отлетают, как торпеды от дефлекторного щита. - Наш долг - сохранить как можно больше живых тканей... это же правая рука, светлейший принц... заменим только пару мышц и костей..." Пресловутое "благо пациента". Фарганг тебя побери, лэр-целитель!

Девушка ждала его ответа.

-- Вы шутите? - выдавил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

-- Да нет, я серьезно, - донеслось сверху.

Нет, он ровным счётом ничего не понимает ни в логике, ни психологии гваньер! А так же в том, чем она шуршит там, наверху, как собирается его вытаскивать и собирается ли вообще, тем более что ни троса, ни верёвки у нее нет... и, кажется, ничего нет, кроме того, что на ней надето. Странная одежда - не биоткань и не синтет. Где такую носят, хотелось бы знать. А ещё больше - где так говорят. Человеческому уму непостижимо, "да нет" - как форма отрицания! Удивительно... И она сама удивительная - странная, чужая, как экзотический цветок, и вроде бы не красавица, но что-то есть в ней, определённо... Яркие глаза, синь полуночного неба не сравнится с ними, улыбка - ах, эта улыбка, чудо как хороша, короткие вьющиеся прядки на висках, выбившиеся из косы, изящная шейка... Жаль, фигуру не успел разглядеть толком, ну ничего, вся жизнь впереди... ох, растреклятая бездна...

Вот поэтому ты и висишь здесь. Ты идиот,Риган Тарнаэлда Коста Ан'дьярдже ди Коарветтанон. А ещё принц!

-- Может, деньгами возьмёте? - без особой надежды поинтересовался он, стараясь убедить себя, что эти мысли - ничто иное, как умопомрачение из-за сильного стресса. Получалось не очень. - Готов предложить сто, нет, двести галактических суперкредитов.

-- Вы сами сказали, что не в том положении, чтобы торговаться, - вредным голосом напомнила девушка.

-- Пятьсот, - быстро предложил принц.

-- Да хоть тысяча! Счастлив не тот, у кого много денег, а тот, кому их хватает. Мне нужны истинные ценности, а не презренный металл, если вы понимаете, о чем я.

-- Десять тысяч. Твердые деньги в Империи и её колониях не используются уже более шестисот лет, виртуальные кредиты намного удобнее, - подчёркнуто не заметив сарказма, сообщил Риган. - На один суперкредит вы можете приобрести...

-- Засунь ты их себе в!.. - внезапно разозлилась девушка. - В общем, сам найди место, понял? Ну что ты за существо такое? Почему не можешь говорить по-человечески? То как змея шипишь и жалишь, то изъясняешься как его высочество, светлейший принц, а то, блин, и вовсе, "утром - деньги, вечером - стулья"! Не надо мне от тебя ничего! Ничего! - она с шумом втянула воздух и тихим надломленным голосом закончила: - Сколько волка не корми, все равно в лес смотрит, а из паршивого идеалиста прагматик не выйдет, хоть ты тресни... Сейчас я тебя вытащу и катись на все четыре стороны.

Сердца Ригана на миг замерли, а потом забились вдвое быстрее прежнего. В груди почему-то разливалось обжигающее тепло, безумные мысли переполняли голову, и впервые в жизни ему не хотелось ничего анализировать и подвергать разбору, а просто взять, что дают, и послать к Жнецу всю Вселенную вместе с Зелгарисом, который - теперь принц в том не сомневался - знал, что случится именно так. Знал, потому и злорадно посмеивался над своим горе-учеником.

Или вовсе всё это подстроил от начала до конца.

Охраны нет. Системы слежения отключены. Ну, учитель, ну, старый...

Принц мысленно помянул Зелгариса в выражениях, часть которых была подцеплена у Детей Света, а часть у отца во время заседаний правительства, когда он пытался застращать свой кабинет министров и генеральный штаб.

-- Энорэ, сжальтесь над несчастным, который сейчас у ваших ног! - взмолился он со всей искренностью, на которую был способен. - Вы самое необыкновенное создание во Вселенной, самое доброе, нежное и прекрасное, а я мерзавец и идиот, мне давно пора разнести череп из бластера, пустить на удобрения, испепелить и разорвать на куски. - Подбор слов не слишком впечатлял, аргументация хромала на обе ноги, но принц надеялся, что неподдельное раскаяние в голосе искупит огрехи. Только куда вдруг пропали и спокойствие, и логика, и умение держать себя, хотелось бы знать?.. - Простите меня, синеокая. Я не слишком силён в речах. Я старый солдат и не знаю слов...

Она тихо хихикнула. Принц воспрял духом.

-- Донна Роза, я старый солдат и не знаю слов любви... Охохонюшки, на вас сердиться - что воду решетом носить, - она снова хихикнула и тут же без всякого перехода спросила: - Откуда вы знаете, что у меня синие глаза?

-- Я... ну... - замялся принц. - Просто я...

Разум утонул в эмоциях без шанса всплыть. Лучший агент секретной службы Императора лепечет,как мальчишка. Позор!

Он бы мог ответить: "Я знаю не только это. Я знаю, что когда ты улыбаешься, на твоей левой щеке появляется ямочка, ведь моё зрение в несколько раз острее твоего, и света луны мне вполне достаточно. Я слышу, как ты сейчас ерзаешь на каменных плитах, тихо покашливаешь в кулак и дышишь на ладони, пытаясь их согреть - мой слух тоже чувствительнее твоего. Тебе холодно, дитя тёплого солнца, а я почти не мёрзну, я, ардражди, один из расы владык. И - ты не ошиблась - аристократ в двести шестом колене, но кровь у меня не голубая, а красная, как у тебя. Что ещё? Я принц. Кронпринц, если тебе интересно. Бывший наследник, которого отец-император своею царственной дланью столкнул с башни, когда в его изъеденном паранойей мозгу родилась мысль, что сын вербует союзников, дабы совершить государственный переворот. Теперь я вишу на стене, досадуя, что ничего подобного спланировать не догадался, и надеюсь только на тебя. Ещё? Ещё я ментат, и весьма бесцеремонно пытался залезть в твой разум, а ты даже не заметила, что вытолкала меня вон..."

Может, она бы на него не обиделась. Даже скорее всего. Но проверить Риган не решился.

Потом. Он расскажет ей потом, решил принц.

После рождения их третьего сына, например.

-- Я хорошо вижу в темноте, - после секундной заминки проговорил он. - А глаза у вас очень красивые.

-- Заурядные, - фыркнула она, затягивая последний узел и ёжась на ледяном ветру. В воздухе кружились редкие снежинки, падая на камни и тут же тая.

-- Изумительные,- мягко возразил он. - Значит, мужа, который будет вас любить, детей и королевство впридачу? А империя вас не устроит?

-- Это предложение руки и сердца? - кокетливо спросила она, ни на миг не поверив в серьёзность его слов.

-- Пока только сердца, - невозмутимо заметил он. - Надеюсь, руку мне предложите вы.

-- Я уже говорила, рукой мне не дотянуться. Сейчас я спущу вам шарф с узлами, он длинный и достаточно крепкий ("Надеюсь. Очень надеюсь"). Смело хватайтесь за него и вылезайте.

-- Постойте! Разве вы не должны потребовать от меня страшной клятвы на крови во исполнение своих желаний?

-- Зачем? Если вы захотите нарушить обещание, никакая клятва вас не удержит. А захотите сдержать, это будет только ваш выбор... пчхии! - она чихнула и громко хлюпнула носом. - Всё, хватит с меня, беру свои слова обратно, меняю империю на банку малинового варенья и чашку горячего чая. Давайте, скорее спасёмся и пойдём греться!

-- Mei hiart unt mei soil u yurs. Fariver unt ever, - с жутчайшим акцентом пробормотали из-за стены. Девушка поморщилась, даже не пытаясь понять услышанное, и снова чихнула, а незнакомец, чуть помолчав, властно произнес: - Энорэ, сделайте так. Завяжите кирш вокруг талии, сядьте к парапету, а свободный конец сбросьте мне. Если не можете, - продолжал он, угадав её возражения, - перекиньте кирш через плечо назад, наискось, пропустите длинный конец под рукой, сожмите крепко. Короткий конец обмотайте вокруг ладони другой руки и держите. Отступите на два шага от края площадки, левая нога вперёд, правая назад, отклонитесь, чтобы создать противовес и...

Его голос внезапно пресёкся. "Сорвался!" - будто током ударило её, и она кинулась к парапету, холодея от страшного предчувствия. Стремительно наклонилась, едва не перелетев через край, обдирая пальцы, ухватилась за каменный зубец, и облегчение затопило её как вздувшаяся от талого снега весенняя река - он был там.

-- Жив... жив...

-- Не надо. Ну что вы. Успокойтесь, - она не сразу поняла, что он говорит такими короткими, точно рублеными фразами, чтобы не дать голосу сорваться, а тёмная полоска на лице, смутно белеющем во мгле - текущая из закушенной губы кровь. А когда поняла, едва не взвыла в голос. - Это ничего. Ничего. Вы слышали, что я сказал?

-- Д-да, - всхлипнула она.

-- Повторите.