Партизан Лейбу - Василий Гурковский

Когда Тобиас спросил командира группы сопровождения, румынского полковника, по какому праву они так издеваются над людьми, тот позеленел от злости, выхватил пистолет, заорал бешеным голосом, но стрелять побоялся, так как недалеко, на советском берегу их уже ждали представители советских пограничных и других органов. Они все видели и слышали.

Когда баржа уже наконец-то была подтянута к пристани, переселенцы с радостью покинули эту временную тюрьму и высыпали на берег. Первое, что увидел Тобиас, был большой металлический щит, на котором красовались портреты высших советских руководителей: Сталин, Молотов и другие известные Тобиасу люди еще со времен занятий в подпольном комсомольском кружке. Катер с румынскими пограничниками и полицейскими стоял метрах в десяти от берега и готовился к отплытию. «Полковник, – крикнул Тобиас, – слушай». Он пропел по-румынски один куплет партийного гимна «Интернационала» и добавил: «Жалко, что ты не остался на этом берегу, уже к вечеру кормил бы раков на дне Дуная. А через год я с Красной Армией буду в Бухаресте».

«Ты, жиденок недобитый, – заорал в ответ полковник, – скажи спасибо своему Богу, что я тебя не утопил за эти дни в реке. И запомни – это я через год приду к вам сюда, возьму тебя в плен, а потом узнаешь, что с тобой и такими как ты мы сделаем!»

К сожалению, он оказался прав. До сорок первого года оставалось совсем немного времени. И каким он будет, мало кто знал.

Вместе с Тобиасом на советскую сторону перешел и его двоюродный брат.

Так осуществилась долгое время вынашиваемая мечта румынского комсомольца Тобиаса Лейбу попасть в страну социализма – Советский Союз, где по его понятиям – все люди равны, независимо от национальности, вероисповедования, образования и цвета кожи.

После регистрации Тобиас с двоюродным братом попросили разрешения выехать в город Бендеры. Там они нашли каких-то знакомых, от которых узнали, что брат Марчел и еще несколько их земляков вроде бы обосновались в г. Черновцы. Пришлось вдвоем двигаться туда.

В конце декабря 1940 года Тобиас прибыл в Черновцы и занялся поисками брата. Дома, в Подурь, у него оставались только отец и младшая из сестер. Конечно, Тобиас переживал за них. Отец после смерти матери как-то сразу постарел, стал еще более молчаливым и замкнутым, часто молился. Основная тяжесть забот по их немалому хозяйству легла на плечи сестры.

При всем этом они все-таки были на месте, в родном доме. Два сионистски настроенные старших брата оставались в Бухаресте, двух меньших братьев, социалистов Марчела и Тобиаса, ждала встреча в Черновцах.

Черновцы были прекрасным городом бывшей Австро-Венгерской империи, и именно здесь, через несколько дней после приезда, в центральном магазине «Пассаж», с помощью знакомых, он увиделся с Марчелом, и с еще несколькими бывшими подпольщиками.

Встреча была более чем радостной. Повидаться с родными людьми и по крови, и по убеждениям в это жестокое время было поистине счастьем, тем более в социалистической стране. Верный данному себе обету Тобиас начал искать самую тяжелую работу, чтобы приносить больше пользы новому для себя обществу. Уже на второй день он пошел на железнодорожную станцию и устроился на работу грузчиком.

Был он небольшого роста, с маленькими руками, и явно не походил на классического грузчика, но это его не смущало. Там же работал брат. Жили они большой группой в каком-то сарае у двух хозяев-немцев, почему-то не уехавших в Германию при массовом выезде немцев в 1938-39 годах. Проработав несколько месяцев на железной дороге, к весне устроились на фурнитурную фабрику, уже снимали квартиру в городе.

Шла весна 1941 года. Рядом была граница, там же стояли фашистские войска. Во всем чувствовался запах войны. Стало больше военных в городе, да и все разговоры вращались вокруг военной темы.

Тобиас с радостью и гордостью рассматривал висящие по городу красные флаги, звездочки на фуражках военных и огромную деревянную красную звезду – памятник в центре города. Он продолжал считать все советское святым.

Получил пятилетний паспорт, красный советский, где было указано, что он еврей, родился в г. Флорешты в Бессарабии, живет в городе Черновцы. Другим давали трехмесячные, годичные, трехгодичные, а ему, наверное как самому молодому, да еще комсомольцу, дали пятилетний. Некоторых переселенцев вообще отправляли в Сибирь, видимо было за что, а, может, и не было.

В общем все складывалось вроде бы неплохо, но рано утром 22 июня к ним в комнату вбежал немец, хозяин квартиры с криком: «О майн готт, дойче-русише криг!» (Война!) Немецкие самолеты бомбили город. Фурнитурный завод, где трудились братья, проработал еще с неделю и остановился. Директор завода, выступая на митинге перед коллективом, заявил, что война скоро закончится и что наши, наверное, уже в Яссах.

Тобиас пошел в военкомат, попросился в армию. Не взяли. Маленький, только 18 лет, а главное – недавно прибыл из вражеской страны, да еще по-русски ни слова не знает. Тогда он сам ушел из города на восток. На мосту через реку Прут группа красноармейцев во главе с офицером (позже Тобиас по шпалам на петлице узнает, что тот был майором) минировала мост и заодно охраняла его.

Офицер остановил Тобиаса, потребовал документы и спросил, куда он идет. Тобиас сказал то слово, которое знал по-русски: «Сибир».

«В Сибирь тебя если будет надо, то повезут, – сурово сказал майор, – а пока, возвращайся обратно в город. Не имеем мы права пропускать одиноких путешественников в военное время».

Тобиас пошел обратно в город, навстречу шли двое молодых людей. Они рассказали, что к городу с трех сторон подошли немцы, румыны: и венгры. Немцы уже в городе. Евреи бегут, прячутся где кто может. Спросили, почему он не ушел за Прут. Тобиас объяснил. Ребята посоветовали назваться учителем, мол, идешь в ближайшую деревню к детям.

И действительно, когда он заявил на мосту, что он «учител», майор внимательно посмотрел на него и сказал: «Да ладно, дуй в свою Сибир».

Отойдя от города километров 40–50, Тобиас вышел на шоссе, идущее к мосту через Днестр. Кого только не было на шоссе!? Военные, гражданские, старики, дети, машины, орудия, повозки. Он пристроился к одной из военных колонн, познакомился с солдатами, питался с ними, вместе переносил налеты авиации, которые проходили по какой-то системе – самолеты прилетали волнами, сбрасывали бомбы на головы людей, «поливали» колонны из пулеметов. В такие минуты на шоссе было что-то адское. Во все стороны разлетались тела и части тел людей, лошадей, техники. Все гудело, кричало, трещало и горело.

Перед самым мостом через Днестр, Тобиас, лежа в водосточной канаве, насчитал колонну самолетов в 48 штук. Они безнаказанно отбомбились и поворачивали обратно.