Искры небесного огня - Марина Серова

— Наверное, — задумчиво произнесла я. — Нехорошо заставлять чрезвычайно занятых людей так долго ждать.

— Не понял?.. — нахохлился Копылов. — Я, конечно, люблю игру в кошки-мышки, но только когда сам нахожусь в роли кота.

— Считай, что ты и будешь в роли кота, а в своей квартире устроишь мышеловку.

— Как это?

— Все предельно просто. Доставь коллекторам удовольствие — впусти их к себе, дай осмотреть имущество…

— Полина, да ты с ума сошла!

— Отнюдь нет. Я дам тебе аппаратуру, ты запишешь их противоправные действия на камеру, и у тебя появится козырь.

— И что я буду делать с этим козырем? — Витька отнесся к моему предложению скептично.

— А что ты собираешься делать без него? Прятаться? Не думаю, что тебя надолго хватит. Коллекторы узнают, в какой больнице лежит твоя мать, и снова начнут ее осаждать. Ты этого добиваешься?

— Пожалуй, ты права. Козырь мне не помешает.

— Вот, — я достала из сумки обещанную аппаратуру. — Надеюсь, ты знаешь, как этим пользоваться?

— Ты что, совсем меня за дурака держишь? — обиделся Копылов. — Слушай, а пакета у тебя нет? Я же не понесу все это в руках…

— Держи, — я протянула ему пакет. — Витя, а у тебя есть какая-нибудь информация на сотрудников фирмы «Долгофф»?

— Откуда?

— Я просто поражаюсь. Надо было первым делом этим заняться. Ты хоть знаешь, кто владелец этой фирмы, кто директор? — спросила я, на что Копылов лишь пожал плечами. — Вот и я не знаю. У нее вроде сайт свой имеется, но он какой-то скудный. Я там ни одной фамилии не нашла. Хорошо хоть номер лицензии есть, надо будет проверить ее.

— Дома лежит какая-то бумажка, там, кажется, есть подпись директора. Я посмотрю, и если она окажется разборчивой, то скину тебе эсэмэской фамилию. — Копылов почесал затылок, что-то припоминая. — Знаешь, я пару раз видел в окно, что один коллектор подъезжал к нашему дому на «Приоре», ставил ее на улице, около магазина, а потом уже шел во двор. Цифры в номере я хорошо помню, а вот буквы — не очень. Но я попробую пробить все возможные варианты по нашей базе.

— Попробуй, Витя, попробуй.

— Все, Полина, мне пора в отдел бежать. Обеденный перерыв десять минут назад закончился.

— Не буду тебя задерживать.

— Спасибо, что все-таки откликнулась на мою беду, — Копылов открыл дверцу, вылез из «Мини Купера» и быстрым шагом направился к своей конторе.

Я же поехала на Мирную улицу, где располагалась фирма «Долгофф». Постояв с часок рядом с ней, я переписала номера машин ее сотрудников. Их нетрудно было отличить от клиентов этой фирмы. Если последние выглядели как-то затюканно, то первые производили впечатление уверенных в себе людей, способных идти напролом. Я набрала Копылова.

— Алло! — откликнулся тот.

— Я тебе сейчас сброшу номера машин, пробей их по базе.

— Каких машин? Зачем?

— Предположительно принадлежащих сотрудникам «Долгофф». Я сейчас напротив этой фирмы стою. По моим прикидкам, в штате по меньшей мере человек десять.

— Ну, допустим, я пробью их, — как-то вяло отозвался Виктор. — И что мы с тобой дальше будем делать с этой инфой?

— Начнем составлять досье на сотрудников фирмы. Наверняка у кого-нибудь да имеются грешки.

— И что?

— Узнав какие, мы сможем дергать этих людей за веревочки. Все, Витя, не задавай лишних вопросов! Лучше займись делом. Я высылаю тебе номера машин.

— Ладно, ловлю, — гаишник отключился.

Только я отправила эсэмэску, как увидела, что из офиса вышла женщина, прислонилась к стене, постояла так пару минут, затем размагниченной походкой направилась к перекрестку. Она то и дело подносила руку к лицу, кажется, вытирала слезы. Когда она подошла ближе, я узнала ее. Это была моя однокашница Нина Соловьева. Выйдя из «Мини Купера», я обратилась к ней:

— Нина, здравствуй! Ты плачешь? У тебя что-то случилось?

— А, это ты, Полина? Да, у меня проблемы. — Соловьева смущенно прикрыла заплаканное лицо рукой.

— Я могу тебе чем-то помочь? — участливо поинтересовалась я.

— Вряд ли, — отмахнулась Нина и уже хотела было пройти мимо, но вдруг остановилась, дав волю своим слезам.

Я взяла ее за плечи, подвела к своей машине и усадила на переднее сиденье. Покопавшись в своей сумке, я нашла упаковку бумажных платочков и вручила ее однокашнице, размазывающей руками потекшую по щекам тушь.

— Так, Нина, тебе надо успокоиться.

— Не могу, — еле-еле выдавила из себя Соловьева.

— Попытайся рассказать, что случилось? Вдруг легче станет?

— Не станет. Поля, я самый невезучий человек на земле. Это только со мной могло такое произойти, — нервно всхлипывая, говорила Нина.

Надо сказать, Соловьева всегда славилась именно тем, что пасовала перед любыми, даже самыми незначительными, трудностями и охотно причисляла себя к разряду великомучениц, столкнувшись с какой-нибудь заурядной житейской проблемкой.

— У тебя кто-то умер?

— Нет, — мотнула головой моя однокашница. — Слава богу, все живы и здоровы: и мама, и дочка.

— Ну вот, значит, не такое уж большое несчастье на тебя свалилось.

— Это как сказать. Для меня — большое, но самое обидное, что я по собственной глупости во все это влипла, — призналась Нина, сильно смущаясь.

— Ну, знаешь, все мы периодически делаем те или иные глупости, — сказала я, дабы морально ее поддержать.

— Даже ты, Казакова? — Соловьева взглянула на меня с недоверием. У нее даже слезы сразу высохли.

— Неужели ты думаешь, что я какая-то особенная? Я тоже периодически совершаю ошибки. Вот недавно забыла в магазине товар, расплатилась за него и ушла, — придумала я на ходу.

— Дорогой? — живо поинтересовалась Нина.

— Ну, не так чтобы очень, но все равно обидно.

— А вернуться за ним ты не пробовала?

— А какой смысл? Я ведь уже дома вспомнила, что трусики с бюстиком остались на прилавке. Пока добралась бы обратно, бутик бы уже закрылся. А на следующий день бесполезно было бы там что-либо доказывать, — нафантазировала я.

— Да, скорее всего, — согласилась со мной Соловьева и, немного подумав, стала делиться своей проблемой: — Короче говоря, примерно полгода назад я взяла у своей сотрудницы взаймы десять тысяч до зарплаты. Она попросила меня написать расписку, я написала. Когда же я ей отдавала деньги, то не проконтролировала, чтобы она мою расписку уничтожила. Так вот, Левичева пару месяцев назад от нас уволилась, а ко мне явился коллектор из фирмы «Долгофф», показал мою расписку и сказал, что надо вернуть долг с набежавшими за четыре месяца процентами и штрафом за просрочку. Сама Левичева на связь со мной не выходит. Я ей каждый день звоню, чтобы спросить, как же ей не стыдно требовать то, что она уже получила. Но Танька не отвечает на мои звонки, вероятно, поменяла симку.

— Нина, а ты при свидетелях ей деньги отдавала? — уточнила я.

— В том-то все и дело, что нет. В цеху была еще одна сотрудница, когда я вернулась с обеда и сказала Таньке, что сняла с карточки зарплату, но потом Кашкина, как назло, вышла.

Ну кто бы сомневался!

— И сколько с тебя теперь коллекторы требуют? — поинтересовалась я.

— Почти в два раза больше — девятнадцать тысяч с копейками, — дрожащими губами произнесла Нина, будто речь шла о миллионах. — Я даже не знаю, где мне взять эту сумму. Я ведь мать-одиночка. Моей зарплаты еле-еле хватает на жизнь. Юля в садик недавно пошла. Знаешь, сколько я за него плачу? Ползарплаты, остальное — «коммуналка» сжирает. На еду уже ничего не остается, спасибо, мама не дает с голоду умереть, как получит пенсию, сразу продукты покупает. В общем, для меня подарить Левичевой девятнадцать тысяч — это все равно что в петлю залезть. Я даже маме об этом не могу рассказать.

— Пилить будет? — понимающе спросила я.

— Если б только это, — обреченно вздохнула Нина. — Она расстроится, а ей нельзя — у нее сахарный диабет. Боюсь, что у меня на нервной почве тоже какие-нибудь болячки начнутся. Меня ведь коллекторы уже затерроризировали. Звонят и звонят, а с недавних пор и домой приходить стали, причем то поздно вечером, то рано утром. Я матери сказала, что это какая-то ошибка, что меня с другой Соловьевой перепутали. Но, по-моему, она не слишком мне поверила.

— А как коллекторы себя ведут, когда приходят?

— Интересуются, когда я долг выплачивать начну, угрожают судом. Но ведь это Таньку надо судить за обман, а не меня. Я вот сегодня взяла на работе отгул, пошла в их контору, чтобы поговорить с начальством, объяснить, что Левичева — наглая обманщица, аферистка, но меня даже слушать там не стали, — убитым голосом говорила Соловьева. — Я только и думаю что об этом долге — с утра до вечера. Даже если ночью просыпаюсь, то первым делом о нем вспоминаю.

— Нина, ты не решишь проблему, если будешь круглосуточно о ней беспокоиться.

— Полина, а что мне еще делать? — во взгляде моей собеседницы была полная безысходность.