Смоленская площадь - Алексей Троненков

Маришка захохотала. Каюров укоризненно на нее взглянул, но вынужден был сделать сложную гримасу, дабы предательская улыбка не осветила его морщинистое и навечно загорелое лицо. Собираясь ответить в духе старого чиновника советских времен, он уже откинулся в кресле, но неприятный зуммер телефона вновь пригнул его тело к столу.

Восстановив мановением руки тишину в кабинете, четко представился:

— Вас слушают. Каюров.

Некоторое время он действительно просто слушал. В глазах уже не осталось ни малейшего намека на веселье.

— Совершенно верно, Евгений Максимович.

Четыре пары изумленных глаз уставились на ставшее непроницаемым лицо. В управлении давно уже муссировались слухи о том, будто с очень и очень давних пор Каюров числится если не в друзьях, то уж точно в доверенных лицах (а это, как ни крути, гораздо выше) министра иностранных дел Примакова. И тот, якобы, даже пытался в свое время переманить Каюрова на высокую должность во внешней разведке, когда самому Примакову предложили ее возглавить. Но Каюров предпочел продолжить посещение дипломатических раутов с единственной целью — неплохо провести время. Подтверждения этим слухам, равно как и их опровержениям не было. И при великолепном отношении к нему со стороны руководства МИДа, оставалось, например, загадкой очень уж невысокое его служебное положение…

— Все ясно. Будет сделано.

Каюров нажал отбой и надул щеки — верный признак глубоких раздумий. Медленно обвел взглядом заинтригованных коллег и остановил его на Алексее. И взгляд этот был тяжел.

— Субботник? — убитым голосом спросил Алексей. — Или секретный мусор опять сжигать?

— Кто писал «обобщенку»? — довольно мрачно задал свой вопрос начальник.

— Он! — Алексей вытянул обличающий перст в сторону флегматичного Севы.

— Хватит паясничать! — неожиданно резко повысил голос Каюров.

Алексей осекся и с величайшим удивлением взглянул на него — это случилось впервые за два года работы в отделе, когда Каюров повысил голос. И надо же! именно этот самый первый раз и адресовался ему — «золотому фонду»!

— Я полагаю, внесение в цифру «восемьдесят» небольшой корректировочки в сторону понижения, разумеется, будет выглядеть вполне естественно!

Тон Стоцкого, спокойный и по обыкновению чуточку насмешливый, не хуже громоотвода разрядил атмосферу в душном кабинете. Каюров виновато наморщил лоб и протер усталые глаза.

— Так кто же готовил справку? — уже спокойно повторил он вопрос.

— На самом деле — он! — с нескрываемым торжеством в голосе кивнул Сева на своего товарища. — Я внес лишь один абзац из вчерашней «тассовки». А что, опять Милошка дает прикурить косоварам?

— Я ее прочитал сегодня с утра. Толково. Видно, руководство тоже по достоинству оценило ваш «германский след» у «югов». — убито пробормотал Каюров. — Собираются сводку заделать для Кремля…

Вздохнув, он вылез из-за своего годами обживаемого стола, по пути пнул плохо задвигающийся нижний ящик тумбочки. Осмотрел забарахленную поверхность, словно раздумывая, а не взять ли еще чего, кроме коричневой кожаной папки.

Проводив взглядом начальство, молодые люди весело переглянулись и одновременно вскочили.

— До буфета с нами прошвырнешься? — галантно предложил девушке Алексей…

* * * Кремль

— Проходите, товарищи генералы!

Президент оторвал приклеившийся было к гобелену взгляд и зафиксировал его на первом сановнике в шеренге парадных мундиров. Медленно подошел и с видимым усилием протянул руку.

— Здравия желаю, Борис Николаевич! — бодро откликнулся тот, в штатском, делая шаг вперед и придавая своему лицу долженствующее почтение. Маленький остренький подбородок вжался в грудь, резко очертив складку на щеке.

Но президент уже перемещался дальше, поочередно здороваясь с каждым. Задержался перед нашивками генерала армии. Несколько секунд, твердо сжав губы, тяжело смотрел в спокойные чуть прищуренные глаза за стеклами очков в золоченой оправе.

— Штэ, не любит разведка своего президе-ента? — протянул президент, продолжая не мигая, буравить взглядом стекла очков.

Генерал армии выдержал паузу чуть большую, чем требовал этикет, заслужив удивленные, укоризненные, недоуменные повороты голов и ровным голосом ответил:

— Разведка собирает секретную информацию за рубежом, а не участвует в рейтинговых опросах, Борис Николаевич! Не наша специфика…

Президент крякнул и перешел к следующему в шеренге, министру внутренних дел. Тот собрался было сделать шаг вперед, но президент вновь обернулся к предыдущему собеседнику.

— Разбаловал вас Примаков, понимашь!

— Евгений Максимович всего лишь вернул деятельность разведки в ее исконное русло, Борис Николаевич. — смело, но не теряя учтивого тона, возразил генерал армии. — У нас одна задача — служение Родине, вне политических дрязг изнутри!

Президент, не слушая ответа, медленно вышагивал дальше. Слова его не интересовали, его беспокоила лояльность этих людей, от которых зависела надежность ЕГО власти. Все остальное, кроме ВЛАСТИ, было для него вторично. Дойдя до конца «силовой» шеренги, указал на прямоугольный, красного дерева, стол:

— Пршу садиться!

Резко отмахнулся от услужливых рук Секретаря Совбеза, самостоятельно дошел до кресла во главе стола и грузно сел, сразу привалившись к правому подлокотнику — благо, заседание было закрытым, и камеры стояли зачехленными…

В полном молчании уползли в вечность пять минут. Некоторые из сидящих помрачнели. Одно дело — наблюдать за эдаким лицедейством, похохатывая перед телевизором с бутылочкой пивка. И совсем другое — ерзать за этим самым столом, гадая, то ли главный просто отключился от бренных забот, то ли страху нагоняет перед увольнением…

— Я… сегодня… распускаю… првительство! — насупился президент. — А то держат президента, понимашь, за невесть бог кого!.. К'да хтят — ъбвалят ру-убль, з'хотят — не ста-анут!..

Снова пауза, в течении которой мысли присутствующих свелись к одному «Ну вот, опять начинается…» Но по мере того, как говорил гарант Конституции, лица «силовиков» менялись в зависимости от подавляемых амбиций и промахов в прошлом…

— … прдложи-ить Черномы-ырдина! Но!.. Мне. Пркомендова-али. Этого. Не. Делать!

Энергичная отмашка рукой, показывающая, в данном случае приближенные советники выдержали экзамен. А генералы внутренне облегченно вздохнули — все-таки каждый на своем посту представлял эту страну в глазах всего мира, и зачастую, публичные попытки дать логичное объяснение тому или иному действию конституционного гаранта заканчивались крахом карьеры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});