(не) Только Секс (СИ) - Ласка Уля

Одобрена?

Бл..ть!!!

Сола, бля!

ТЫ МЕНЯ ОДОБРИЛА?!

Мозг взрывается ментальным оргазмом и тянет за собой физиологию.

— Стой, — приказываю я, приходя в себя и перехватывая свою недавнюю партнершу у самой двери. — Думаю, ты не будешь возражать, если мы продолжим, — ставлю перед фактом, уже стягивая с нее пальто, разворачивая к себе спиной и краем глаза ловя взгляд победительницы.

Глава 3

Надежда

Пробежка от клуба до работы позволяет выбросить из головы львиную долю тревожных мыслей, и когда я захожу в здание, чувствую себя вполне работоспособной.

Опоздание на двадцать три минуты зафиксировано. Это значит, что обед частично придется посвятить составлению объяснительной, а затем покорно ждать решения начальства по данному вопросу.

Мое первое опоздание за год.

Раздеваюсь, устраиваюсь на своем рабочем месте, попутно выслушивая сожаления коллег по поводу того, что за опоздание, скорее всего, накажут рублем, и смешки, что при более грамотном отношении к своей внешности на этой ситуации, наоборот, можно было бы и заработать, и получить удовольствие. Смех, все взгляды устремляются на Леночку, самую молодую и симпатичную девушку нашей бухгалтерии. Она — помощница главного бухгалтера, и опоздания ее конек. В ответ на смех она лишь вскидывает идеально оформленную бровь, загадочно улыбается, и все стихает. Потому что только ее опоздания обладают подобной волшебной силой.

За цифрами и таблицами время летит быстро, но я трижды ловлю себя на ошибках.

Отвлекаюсь, пытаясь понять, что не так, а рука сама тянется к сумке за телефоном.

Зачем?

Любопытство?

Ну что за детский сад!

Раздраженно отдергиваю руку от сумки, утыкаюсь в экран монитора и все-таки пытаюсь сконцентрироваться на работе.

Нет! Просто невозможно!

Телефон со своим новоприобретенным содержимым становится для меня чем-то вроде клада, а я — счастливая обладательница карты сокровищ с жирным крестом, указывающим его точное расположение!

Время обеда. Объяснительная, которую я отношу секретарю и тут же почти бегом возвращаюсь назад. Сразу же открываю сумку с твердым намерением удалить приложение, потому что последний час все мои мысли вертятся только вокруг него.

Смотрю на экран и мерцающее сердечко рядом с иконкой «Только СЕКС».

Это не мне!

Это для Солы.

Мне нужно просто чуть сильнее и дольше удержать палец на экране, а затем выбрать «Удалить»…

Одно… короткое… касание…

Оля и ее профиль.

Да, Сола — это она. Сначала я подумала на что-то скандинавское, оказалось, все намного проще: «СоловьеваОЛьгаАлександровна», — сообщила мне сама хозяйка.

Очень удивило правило: никаких фото. На аватарке две женские руки, сжимающие розу. Рейтинг — 257. Это ж за какое время?..

Все ориентируются только на точные параметры и детали, указанные участником. Ментальный конструктор? Риск разочарования — да! Но это же и один из самых привлекательных факторов, по словам Ольги.

За обман или нарушение правил — бан и моментальное исключение, плюс штраф на пригласившего и процентное снижение его рейтинга.

Чем выше рейтинг, тем ниже риск разочарования, но среди участников с низким рейтингом можно стать первым, раскрывшим настоящий бриллиант.

Сердечко в углу экрана гипнотизирует своим размеренным мерцанием.

«Чужую переписку читать нельзя», — загорается у меня в голове ярко-красный знак «Стоп», а палец уже вовсю жмет на символ любви.

Отзыв на вчерашнюю встречу.

Сайлан:«Сола, это было нечто! До сих пор чувствую тебя на себе. Как заживет рана, сделаю татуировку по шраму. Тебя стоит оставить навсегда. 10 из 10, Госпожа!»

Красина! — Подпрыгиваю на стуле, чуть не уронив телефон. — Что ты там зависла? Обед закончился десять минут назад. К шефу, быстро! — прикрикивает наша главная, и я срываюсь с места, судорожно пытаясь засунуть девайс в карман пиджака. У меня не установлена защита, никогда не видела в ней необходимости. Не то чтобы я подозревала своих коллег в возможности пошарить у меня в сумке, но от греха подальше…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Какого греха?

Того самого… установленного и до сих пор не удаленного.

Проскальзываю в кабинет шефа и скромно присаживаюсь на стул. В последний раз я была здесь полгода назад и, слава богу, по рабочему вопросу, требующему от меня только уточнения. Я смогла уточнить, и начальственный гнев прошел мимо меня. А вот сейчас по какому-то нехорошему блеску в глазах Бориса Григорьевича я понимаю, что мне достанется по полной. В основном потому, что сама так долго не давала повода, и моих слез он прямо-таки заждался.

— Надежда Павловна, ну что ж вы так напряглись? Это всего лишь опоздание, — хитро улыбается он, вытягивая руки вперед и упираясь раскрытыми ладонями в стол. Затем резко поднимается и спустя пару мгновений оказывается у меня за спиной. Тяжелые руки уверенно ложатся на мои плечи, довольно сильно их сжимая, а он склоняется и тихо, но очень четко произносит мне в ухо:

— Вы редко у меня бываете, Наденька. Соскучился, знаете ли…

Это звучит так неприятно и липко, что хочется броситься в уборную и смыть с себя эту вязкую дрянь.

Его руки все еще фиксируют мои плечи, не давая возможности пошевелиться.

— Сколько вы уже с нами? Пятый год? — продолжает он, выпрямляясь. — И вас все устраивает? А ведь дети-то растут и требуют бо́льших расходов… — размышляет он вслух, и мне очень не нравится ход его мыслей. — Сколько им сейчас? — Руки как бы невзначай соскальзывают ниже, к груди.

Дергаюсь, и он возвращает их в прежнюю позицию, коротко и удивленно хмыкая.

— Четырнадцать и пятнадцать, — быстро отвечаю на вопрос, отчаянно желая завершить этот разговор.

— Такие взрослые… Да, Надежда Павловна, определенно, расходы возрастают. Но вы же понимаете, что при правильном поведении я в силах поспособствовать улучшению вашей финансовой ситуации? — Он наконец-то отпускает мои плечи, но почти сразу же засовывает руку под ворот моей блузки и крепко сжимает шею.

— Что вы себе позволяете, Борис Григорьевич?! — громко протестую я, пытаясь вывернуться из его захвата.

— Ну что ты вопишь, дура? — шипит на меня он, отдергивая руку и поспешно возвращаясь на свое место.

Раздраженный прищуренный взгляд, руки, сжатые в кулаки, с грохотом опускаются на стол.

— Знаешь, если бы ты была лет на десять моложе, не такая зачуханная и истеричная, я бы понял твое желание поломаться. Но, Красина, тебе с этим, — брезгливо дергает рукой, указывая на меня, — вообще ничего не светит, так что мое предложение — это чистая благотворительность! — страдальчески завершает он, желая, чтобы я оценила его жертву.

Слезы быстро собираются в уголках глаз. Я не должна плакать. Этот гад только этого и ждет: когда он в «настроении», от него никто не уходит без слез. А еще он ждет, когда я начну доказывать обратное.

Не дождешься, сволочь!

Сжимаю руки в кулаки настолько сильно, что ладони начинает саднить от врезавшихся в них ногтей.

Значит, так, — ехидно усмехается он, — мое предложение действительно в течение суток. После я уже не буду столь щедр и добр, а у тебя дети, Красина, и они хотят есть каждый день, — победный взгляд и скрещенные на груди руки. — Свободна, — сплевывает свою волю.

Не помню, как вылетаю из кабинета этого гада, но сейчас я стою в туалете перед зеркалом и пытаюсь насквозь мокрой салфеткой удержать водопад слез.

Так обидно! Эта работа мне действительно нравилась…

Вариант, предложенный начальником? Да пошел он в задницу!

— Сраный благотворитель! — окончательно промакиваю глаза я и… срываюсь опять, выпуская внутреннюю боль унижения, потому что где-то глубоко внутри согласна со словами, сказанными обо мне.

Как была согласна с мужем, когда он объяснял появление в его жизни новой женщины — легкой, веселой и вдохновляющей, и с мамой, когда она начинала свои рассуждения о моей жизни.