Внезапно в дверь стучат - Этгар Керет

– Кроме тебя, – сказала капитанша и сухой рукой коснулась руки Орит.

– Вы понимаете, что это значит? – спросил Гозлан и опустился в кресло напротив.

– Помолчи уже, – бросила капитанша. – Идиот.

– Почему идиот? – обиделся религиозный. – В конце концов все равно придется сказать, чего тянуть.

Капитанша проигнорировала его и неловко обняла Орит, от чего явно смутились обе.

– Придется сказать что? – спросила Орит, пытаясь высвободиться из объятий.

Капитанша отпустила ее, сделала глубокий, несколько театральный вдох и сказала:

– Ты единственная, кто может его опознать.

С Семеном Орит познакомилась только в день их свадьбы. Семен служил на одной базе с Аси, и Аси всегда рассказывал про него байки – мол, Семен подтягивает штаны так высоко, что ему каждое утро приходится решать, на какую сторону укладывать пенис, а еще – что они всегда слушали по радио передачу, в которой солдатам передают приветы, и каждый раз, когда говорили что-то вроде “самый сладкий солдат во всей армии”, этот Семен расплывался, как будто привет был сто процентов для него.

– Кто вообще может этому чмо приветы передавать? – смеялся Аси.

И за это чмо Орит вышла замуж. На самом деле она предложила Аси выйти замуж за него, но Аси сказал, что шансов нет, потому что фиктивный брак с собственным бойфрендом уже не вполне фиктивный и кончится сложными щами. Это он предложил Семена.

– За сто шекелей этот дебил тебе даже ребенка заделает, – смеялся Аси. – За сотку эти русские сделают что угодно.

Она сказала Аси, что ей надо подумать, хотя внутренне уже согласилась. Но ее обидело, что Аси не захотел на ней жениться. В конце концов, она просила об одолжении, а бойфренду положено знать, когда от него ждут помощи. Кроме того, неприятно быть замужем за идиотом, даже и фиктивно.

Назавтра Аси вернулся с базы, влажно поцеловал ее в лоб и сказал:

– Я сэкономил тебе сотку. – Орит вытерла слюну со лба, а Аси объяснил: – Этот дебил женится на тебе за так. – Орит сказала, что ей это кажется несколько подозрительным и надо быть осторожными, потому что вдруг этот Семен не вполне понимает, что такое “фиктивный”. – Он еще как понимает, – сказал Аси и стал рыться в холодильнике. – Он дурак-дурак, а жулик еще тот.

– Так чего ж он согласился забесплатно? – настаивала Орит.

– А мне не похер? – засмеялся Аси и куснул немытый огурец. – Может, сообразил, что это его единственный шанс хоть на какую-то женитьбу.

Капитанша вела “рено”, а религиозный сидел сзади. Они молчали почти всю дорогу, и поэтому у Орит было время подумать о том, что ей предстоит впервые в жизни увидеть мертвого человека, и что она всегда выбирает себе в бойфренды говнюков, и что хотя она знает это с первой секунды, все равно остается с ними на год-другой. Она вспомнила про аборт и про то, как мама, верившая в переселение душ, настаивала, что душа младенца переселилась в ее ощипанного кота.

– Послушай, как он плачет, – говорила она Орит, – послушай, какой голос – как у младенца. Он у тебя четыре года и никогда так не плакал.

Орит знала, что мама несет чушь и что кот всего лишь унюхал еду или какую-нибудь кошку за окном. Но вопли его и правда звучали немножко как детский плач, и он не замолкал всю ночь. Слава богу, что Орит с Аси уже не были вместе, потому что если бы она рассказала ему такое, он бы сразу начал смеяться.

Она подумала было о душе Семена и о том, куда эта душа теперь переселится, и тут же напомнила себе, что ни в какие такие вещи не верит. Потом попыталась объяснить себе, почему согласилась поехать с офицерами в Абу-Кабир[10] и ни слова не сказала про то, что брак был фиктивным. Как-то странно вот так явиться в морг и опознать собственного мужа. Страшно, но будоражит. И еще немножко как играть в кино – проживать ситуацию, не расплачиваясь за нее. Аси бы наверняка сказал, что это суперский шанс получить пенсию в качестве армейской вдовы и всю жизнь пальцем не шевелить и что против ктубы[11] из раввината в армии никто слова сказать не может.

– Все будет окей, – сказала капитанша, видимо заметив, как Орит в задумчивости морщит лоб. – Мы все время будем с тобой.

В раввинат Аси пришел свидетелем со стороны Семена и всю церемонию только и делал, что пытался рассмешить Орит и строил ей рожи. Сам Семен выглядел гораздо лучше, чем в байках. Не бог весть какой красавчик, но и не такой урод, каким его описывал Аси, и не такой уж идиот. Он был очень странный, но не глупый, и после раввината Аси пригласил их съесть фалафеля. За весь день Семен и Орит не обменялись ни словом, кроме “шалом” и того, что требовала церемония, да и за фалафелем старались друг на друга не смотреть. Аси это смешило.

– Смотри, какая у тебя жена красавица, – он положил Семену руку на плечо, – смотри, какой цветок.

Взгляд Семена остался прикован к каплющей пите, которую он держал в руках.

– Что ж с тобой будет, Семен? – продолжал дурачиться Аси. – Ты же знаешь, тебе теперь придется ее поцеловать. Иначе брак по галахе не состоялся.

До сих пор Орит не знает, поверил Семен или нет. Аси сказал ей потом, что точно нет и что Семен просто воспользовался шансом, но Орит не была так уж уверена. Как бы то ни было, внезапно Семен наклонился к ней и попытался поцеловать. Орит отпрянула, и его губы не успели ее коснуться, но запах у него изо рта коснулся ее, смешался с запахом жареного жира от фалафеля и с затхлым запахом раввината, осевшим у нее на волосах. Она отбежала на несколько шагов, и ее вырвало в цветочный горшок, а подняв глаза от горшка, она наткнулась на взгляд Семена. Семен на секунду застыл, а потом просто бросился бежать. Бегом. Аси его звал, но Семен не остановился. Это был последний раз, когда она видела Семена. До сегодняшнего дня.

По дороге туда она боялась, что не сможет его опознать. Она же видела его всего один раз, два года назад, и тогда он был живым. Но теперь она немедленно поняла, что это он. Зеленая простыня полностью скрывала его тело, осталось только лицо, совершенно целое, если не считать дырочки не больше шекелевой монеты на щеке. И запах разложения был в точности как запах его дыхания на ее щеке два года назад. Она много раз вспоминала этот момент. Еще рядом с фалафельной Аси сказал ей, что она не виновата, если у Семена воняет изо рта, но Орит все время чувствовала себя какой-то виноватой. Вот и сегодня, когда постучали в дверь, она должна была его вспомнить. Не то чтобы она выходила замуж миллион раз.

– Хочешь, мы на минуту оставим тебя наедине с мужем? – спросила капитанша. Орит помотала головой. – Можешь плакать, – сказала капитанша. – Правда. Нет смысла держать все в себе.

C закрытыми

Я знаю парня, который все время фантазирует. Что значит “все время”? Мужик по улицам ходит с закрытыми глазами. Однажды сижу в пассажирском кресле его машины, поворачиваю голову влево – и вижу, что у него обе руки на руле, а глаза закрыты. Прям реально с закрытыми глазами едет.

– Хаги, – говорю я, – так не пойдет. Открой глаза, Хаги.

А он продолжает ехать как ни в чем не бывало.

– Знаешь, где я сейчас? – говорит он мне. – Знаешь, где я сейчас?

– Открой глаза, – настаиваю я. – Прямо сейчас открой. Ну же, меня от этого трясет.

Чудо, что все это не кончилось аварией.

Чувак фантазирует про чужие дома, представляет себе, что они его. Про машины, про работы. Ладно про работы – про жен. Представляет себе, что чужие жены – его собственные. И про детей тоже. Про детей, которых видел на улице или в садике, про детей из какого-нибудь сериала по телевизору. Воображает их на месте своих детей. Часами. Будь его воля, он бы так всю жизнь провел.

– Хаги, – говорю ему я. – Хаги, очнись. Очнись и живи своей жизнью. У тебя суперская жизнь. Жена потрясающая. Дети отличные. Очнись.

– Отстань, не беси. Знаешь, с кем я сейчас? С Йотамом Рацаби, который служил у нас в штабе секретарем. С Йотамом Рацаби катаюсь на джипах. Только я, Йоти и малой. Авитар Мендельсон, это мальчик один, шалун, ходит с Амит в садик. Так этот Авитар, зараза, мне говорит: “Папа, я пить хочу. Можешь мне пива дать?” Понял, да? Ребенку еще семи нет. А я ему говорю: “Нельзя пива, Ави, мама не разрешает”. Его мама, то есть моя бывшая жена, – это Лилах Ядидья из школы. Красивая, как модель, клянусь. Красивая, как модель, но характер тяжелый. Характер жесть.

– Хаги, – обращаюсь я к нему с дивана, – это не твой ребенок и не твоя жена. Ты не разведен, чувак, ты счастливо женат. Открой глаза.

– Каждый раз, когда я привожу назад ребенка, у меня стоит, – продолжает Хаги. – Стоит, как корабельная мачта. Красивая она, моя бывшая жена, красивая, но характер тяжелый. Вот на это, на этот характер тяжелый у меня встает.

– Она не твоя бывшая жена, – говорю я, – и на самом деле ничего у тебя не стоит.

Я знаю, что говорю, он в метре от меня, в одних трусах. Ничего там не стоит.

– Нам пришлось расстаться, – говорит он. – Не было мне с ней хорошо. А ей? Ей тоже не было с собой хорошо.