Племя деревьев. О чем говорят корни и кроны - Стефано Манкузо

его никто не видит. Он хочет знать, что ты из себя представляешь. Спрашивал всех в округе. Даже меня… Я хотела рассказать тебе, но потом как-то вылетело из головы.

– И что же ты ему сказала?

– Что я знаю тебя с рождения, что ты хороший и что мы вместе ищем сахар, – сказала она, посасывая кусочек сахара.

– Спасибо.

– Не за что. Еще я сказала ему, что ты всех знаешь и что ты любопытный.

– Неправда! – возмутился я. – Интересоваться жизнью других людей – не значит быть любопытным.

– Это ты так думаешь. Для меня это точное определение любопытства. И вообще, незнакомец был в восторге.

– Теперь он подумает, что я гожусь в клан Летописцев. Они любят вмешиваться в чужие дела.

Лизетта на мгновение задумалась:

– Но так и есть. И не пытайся отрицать, ты же знаешь, со мной этот номер не пройдет.

Вот что значит дружить с самой проницательностью: с ней совершенно невозможно было притворяться. Иногда Лизетта срывала маски, о существовании которых окружающие даже не подозревали.

– Значит, по-твоему, я должен стать Летописцем?

Я был несколько подавлен перспективой прожить всю жизнь в сплетнях и пересудах.

– Я не могу выбирать за тебя, но Летописец из тебя, несомненно, выйдет гораздо лучше, чем из меня.

Мне было не по себе от необходимости выбирать. Лизетта, безусловно, была права: у меня были все задатки Летописца! Но что-то внутри меня противилось этому, склоняясь в сторону Чернозема. Как же так? Я спросил Лизетту: может быть, ей под силу разгадать и эту загадку?

– Никакой загадки. Каждый товарищ немного художник, но охватившая всех мания стать Черноземами имеет более глубокие корни, и мне этого не понять. – Она сделала паузу, чтобы высосать последний сахарок из земли, а затем продолжила: – Только вчера Леандро говорил какой-то бред о том, что ему нужно изменить свою жизнь и стать сказочником. Можешь себе представить Леандро в роли сказочника?

Мы расхохотались. Леандро был хрестоматийным Крепкоспином: вечно склонялся над серьезными и непонятными текстами, теряясь в необходимости исследовать естественные законы, управляющие нашим племенем. Даже среди самих Крепкоспинов, которых трудно назвать игривыми, Леандро высмеивали за отсутствие легкомыслия. Примерить на него роль сказочника было совершенно немыслимо. Однако то, что Леандро действительно хотел стать сказочником, было настолько неожиданно, что даже настораживало.

– И не он один, – продолжала Лизетта, – даже многие из клана Мерцающих, живущие в долине, одержимы мыслью о превращении в Черноземов. Это увлечение распространяется как лесной пожар. Только Летописцы и клан Гурров не поддались этому. Пока что.

– И все же ты станешь Черноземом, но ничего такого не чувствуешь. А вот меня этот импульс начинает беспокоить. Какая-то слабость или апатия, едва заметная и прерывистая, которая никак не дает о себе забыть. Короче говоря, это раздражает, поверь мне.

– Верю, многие говорят то же самое. Но едва попадают на территорию Черноземии, как все проходит. Даже Леандро сказал, что чувствует то же, что и ты.

– Интересно, с чем это связано?

На некоторое время мы задумались.

Тем временем солнце, зайдя за море, окрасило поляну и лес теплым оранжевым светом, отчего холм Черноземии позади нас превратился в зачарованный пейзаж. Для общины закат всегда был важным моментом. Наша жизнь, как объясняют нам с ранних лет Крепкоспины, зависит от двух вещей: от лучей солнца на небе и от дождя, приходящего с моря. Поэтому, когда там, на краю долины Летописцев солнце и море сошлись на горизонте, никто не хотел пропустить это зрелище, этот пурпурный союз.

Для многих членов племени наблюдение за закатом – завершающее дело дня. В клане Летописцев принято ежевечерне записывать его особенности. Подробный отчет о каждом закате ведется тысячелетиями: его оттенки, продолжительность, прозрачность света, наличие или отсутствие облаков, ход сумерек – все тщательно заносится в бесконечные архивы клана. В то время получить до-ступ к архивам с историей закатов было одним из моих заветных желаний. Я представлял себе миллионы томов, выстроившихся на полках бесконечной библиотеки-лабиринта длиной в сотни километров, и был счастлив, что являюсь частью сообщества, для которого ни один закат не пропал даром.

Но не только Летописцы изучают закаты: Крепкоспины строят по ним прогнозы погоды, Черноземы толкуют их формы и цвета, чтобы предсказать будущее. Вдали от остального сообщества даже грозные Гурры, днем внушительно и молчаливо стоящие на своих высотах, на закате поют пронзительные песни в память об ушедших товарищах. А среди Мерцающих есть те, кто занимается наблюдением за зелеными лучами – тем последним изумрудным сиянием, которое один раз из ста выпускает солнце за мгновение до того, как погрузиться в море. Эта работа очень ценится. Отчасти потому, что зеленый – цвет общины, отчасти потому, что, как известно, желания, загаданные при свете зеленого луча, сбываются.

Мерцающие, будучи специалистами, много веков назад даже взяли на себя огромный труд – измерить с научной точки зрения возможное воздействие зеленого луча. Это долгая и сложная работа. На каждом закате, который заканчивался зеленым лучом, они спрашивали у довольно большого числа спутников, что те загадали. Через год, потом два, потом пять они спрашивали, исполнились ли их желания, и если да, то в какой степени. Процедуре подверглись и другие товарищи, так называемые контрольные, которые тоже загадывали желание, но в дни без зеленого луча. Результаты, полученные за более чем пять столетий наблюдений, показали: желания, загаданные при свете зеленого луча, исполнялись гораздо быстрее. Исследовательские выводы вызвали бурную реакцию: Крепкоспины указывали на ошибки в наблюдениях и прочую статистическую чертовщину, которую Мерцающие регулярно опровергали новыми, все более безупречными измерениями. Но это в прошлом.

Сегодня все, за исключением нескольких ярых приверженцев Крепкоспинов, убеждены в эффективности зеленых лучей. Мерцающие, продолжая их изучать, теперь могут делать довольно точные прогнозы относительно времени года, когда их можно наблюдать с наибольшей вероятностью. В эти счастливые времена можно любоваться толпами наших товарищей, которые тщательно всматриваются в горизонт в поисках зеленых лучей, предвестников исполнения желаний.

День, о котором я расскажу, был как раз из таких.

– О-о-о. Вот оно, точно в срок, и изумрудное, как и предсказывали Мерцающие! – воскликнула Лизетта, когда на фоне золотистых сумерек зазвучало пение Гурров.

Я, как это часто бывало, ничего не мог разглядеть, а ведь хотел попросить зеленый луч помочь мне выбрать правильный клан.

– Придется, наверное, выбирать самому.

Ко мне подошла Лизетта.

– Не волнуйся: ты – Летописец. Заглянув в твою душу, я могу понять тебя изнутри лучше, чем кто-либо другой, и я знаю, что это твой дом. Так правильно. Нас, Черноземов, слишком много.

Это казалось разумным;