Дело о Бермудском треугольнике - Станислав Гагарин

Когда рыболовная снасть была выбрана на борт, на «Паломе» поставили все паруса, и яхта легла на обратный курс.

Ветер был слабым.

Капитан де ла Гарсиа недовольно поглядывал на вялый кильватерный след, его оставляла за кормою «Палома».

— Совсем мало хода, — сказал он. — Не больше четырех-пяти узлов.

— Может быть, взять левее? — заметил Леденев. — Скорость увеличится…

— Опасно, Юрий Алексеевич. Слева рифы и отмели. Будем идти на чистый вест, пока не выйдем на траверз маяка на острове Крусдель-Падре. Последние рифы обойдем у маяка Пьедрас. Там и ляжем на мыс Мая, прямо в бухту Матансас. Но с таким ходом нам идти домой только утром…

— Придем утром? — спросила Нина. — Значит, опоздаю на обход в больнице…

— Ничего, — успокоил ее Хуан Мигуэл. — Сейчас поставим мотор… Заодно опробуем его. Наш яхтклуб добыл подвеску японского рожденья. Весит двадцать кило, а сил имеет полсотни.

Закрепили подвесной мотор на транцевой доске, там имелось особое приспособленье, мотор заработал отменно. «Палома» резво понеслась на запад.

— Уберем паруса? — спросил Дубинин.

— Паруса не есть лишнее, — сказал капитан. — Они добавляют ход. Надо только…

Хуан Мигуэл недоговорил. Он пошарил в правом ящике кокпита, достал из него черный конус, прикрепил к фалу и поднял на мачте вершиной вниз.

— Что это значит? — спросила Нина.

— Показываем сигнал согласно международных правил предупреждения столкновений судов в море, — ответил Юрий Алексеевич. — Мы идем сейчас и под парусами, и двигатель у нас работает… Вот Хуан и поднял на мачте конус.

— Столкновение? — удивилась Нина. — Море такое пустынное…

— Пустынное, — согласился вернувшийся в корму де ла Гарсиа. — И странное море. Когда проходили здесь, мы видели рыбаков. Помните? Теперь ни одного души…

— Ни одной, — поправил его Леденев.

— Да-да, я хотел сказать ни одного человека не видно… Странно. Наверно, получили штормовое предупреждение. А у нас не работает рация. Надо идти смотреть на нее еще раз.

— Я постою на руле, — сказал Юрий Алексеевич. — Держать на вест?

— На вест, — сказал Хуан Мигуэл. — Вы понимаете радиотехнику, Виктор?

Дубинин покачал головой.

— Теоретически только.

— Жалко. Теория сейчас не поможет.

Он оглядел океан, вздохнул и принялся спускаться в каюту.

— Попробую связаться с берегом…

— Можно, Иван Михайлович, и я с вами?

— Конечно, сеньора Нина, буду рад.

В каюте Нина обратила внимание на часы, прикрепленные к переборке над радиоаппаратурой. Циферблат пересекали красные секторы. Приглядевшись, Нина заметила, что секторы закрывают время от пятнадцатой до восемнадцатой, и от сорок пятой до сорок восьмой минут, два раза по три минуты в часе…

— Что это? — спросила она у капитана.

— В это время молчат все радиостанции, нет никаких передач. В эти минуты может говорить только тот, кто гибнет.

— Так это три минуты молчания? — воскликнула Нина. — Я много слышала и читала о них.

Она посмотрела на Хуана Мигуэла и удивилась отсутствующему выражению его лица.

— Что с вами? — спросила Нина.

— Извините, сеньора Нина, но вы подарили мне прекрасную мысль. Спасибо!

Капитан включил рацию и принялся перебрасывать диапазоны, второй рукой покручивая регулятор настройки.

— Сейчас установлю приемник на частоту в пятьсот килогерц и прослушаю эфир, — сказал он, поворачиваясь к Нине. — Это аварийная волна. Если ничего не услышим, попробую сам связаться на этой частоте. Понимаете, сеньора Нина, другие корабли и берег имеют обладать «автоаларм». Это автомат-тревога. Он хватает все, что идет на частоте в пятьсот килогерц, и гудит-гудит, торопится взволновать радиста. Вот мы и послушаем на этой бедственной волне…

Эфир молчал. Из динамика приходили потрескивание, шорохи, иные, не всегда понятные звуки, и не было никаких признаков работы радиостанций.

— Молчание — знак нежелания общаться с «Паломой», — сказал Хуан Мигуэл. — Но сейчас это может означать добрую весть: никто не нуждается в помощи.

Он повернул рукоятку переключения диапазонов.

— Поищем на другой аварийной волне, — пробормотал капитан. — На этой частоте, сеньора Нина, гибнущие просят спасти их уже не морзянкой, а голосом… Нет, кажется, рация «Голубки» неисправна. Ничего не слышно и здесь…

Хуан Мигуэл прищелкнул языком, поцокал и протянул руку к рации.

Динамик вдруг шумно вздрогнул.

Капитан и Нина вздрогнули, переглянулись.

— Give up quit, Polansky[2],— проговорил усталым голосом динамик. — Никогда бы не подумал, что в преисподней так безлюдно…

— Я попробую еще раз, командир.

— Попробуйте, коли охота.

— Мэйдэй! Мэйдэй![3] Черт возьми! Слышит ли нас кто-нибудь? Мэйдэй! Мэйдэй! Транспортный самолет ВВС США «Дакота» бортовой номер КЮ-семнадцать сорок шесть терпит бедствие! Нам некуда сесть! Топливо на исходе! Идем курсом на Гавану… Мэйдэй! Мэйдэй! Нам некуда сесть! Возможна посадка на воду… Отзовитесь хоть кто-нибудь, черт бы вас всех побрал! Мэйдэй!

— На безрыбьи и кальмар пища, — пробормотал Хуан Мигуэл. — Эти гринго где-то рядом. Им никто не отвечает. И нам тоже… Надо помогать. Морской долг…

Он схватил микрофон и заговорил на английском языке:

— Яхта «Палома» приняла ваш «Мэйдэй»! Иду в порт Матансас… Нахожусь на тропике Козерога, примерная долгота восемьдесят девять. Могу дать пеленг. Буду идти вам навстречу. Капитан Хуан Мигуэл де ла Гарсиа. Over[4]…

Рация, казалось, взорвалась от торжествующего крика:

— Спасибо, парень! Ура! Вы слышали, командир?.. Хоть одна живая душа согласилась помочь нам… Работай на пеленг, капитан, мы пойдем к тебе, это совсем недалеко! Сейчас пришвартуемся к твоей яхте! Over!

Когда самолет запеленговал яхту и изменил курс, направляясь к «Паломе», капитан и Нина выбрались на палубу. Леденев с Дубининым уже знали обо всем, они спустили паруса и остановили мотор. От норд-веста донесся звук приближающегося самолета.

— Вон он! — крикнул Виктор Васильевич. — Идет прямо на нас… — Внизу зашумело. Американцы выходили на связь.

Хуан Мигуэл бросился в каюту.

— Какой ветер, капитан? — спрашивал все тот же молодой и звонкий голос, каким самолет подавал сигнал бедствия. — Укажи направление, силу… Горючка кончилась, тянем на последних каплях, будем садиться на воду где-нибудь рядом.

— Ветер от норд-норд-оста, пять-шесть метров в секунду, — ответил де ла Гарсиа.

— Это для нас пустяк, — отозвалась «Дакота». — Заходим на посадку! Будьте готовы выловить нас из этого чересчур большого корыта и приготовьте чего-нибудь выпить погорячее!