Я сплю среди бабочек (СИ) - Бергер Евгения Александровна

2 глава

Ты где пропадала? — окликает меня Алекс откуда-то издалека, словно из другой Вселенной.

И я направляюсь на его голос и нахожу парня около большого телевизора, экран которого призывно светится в полумраке большой комнаты.

Я смотрела в окно — любовалась снегом, — отзываюсь я просто, останавливаясь рядом с ним. — Там очень красиво… и очень холодно. Когда вернется твой брат? Может, мы могли бы ему позвонить… — тяну я неуверенно. Пора бы, наверное, и честь знать. А на такси у меня как назло нет денег.

Не советую, — отвечает Алекс как мне кажется с ноткой обиды в голосе, — он либо просто не услышит звонка, либо… жутко разозлится на ту, которая отрывает его от приятного времяпрепровождения. Готова вызвать на себя его гнев? — и он вскидывает на меня любопытствуйющий взгляд.

Я под этим взглядом неприятно поеживаюсь да и перспектива «жутко разозлить» Юлиана как-то не очень прельщает: „жутко влюбить» — это совсем другое дело. Но речь сейчас, конечно, не о том…

Ну… — тяну я с сомнением. — Может, фильм какой посмотрим?

И лицо Алекса сразу же расплывается в торжествующей полуулыбке — он провозглашает:

Так я, примерно, и думал. Так что будем смотреть? Только не что-нибудь из розово-девчачьего репертуара! — добавляет он быстро. — Такого моя чуткая психика может не вынести.

И ничего кроваво-пацанячьего, — в тон ему парирую я. — Такого в свою очередь может не вынести уже моя чуткая психика…

Одариваем друг друга насмешливыми взглядами, а потом Алекс вскидывает вверх руку с диском:

„Пятьдесят первых поцелуев». Это не слишком для твоей чувствительной психики? — осведомляется он не без иронии. — Или вот «Дневники принцессы», например? Выбирай что хочешь. У меня даже есть… «Пятьдесят оттенков…»

Я резко вскидываю руку ладонью вперед, чтобы прервать список предлагаемых им фильмов и предлагаемых, конечно, не всерьез, я это понимаю. Но все же… Не стану я смотреть с пятнадцатилетним парнем «Пятьдесят оттенков серого»! Лучше сразу меня пристрелите. Да и ни с кем не стану, если честно. Пока ни с кем, поправляюсь я все также мысленно.

“Шесть дней, семь ночей», — выпуливаю я свое предложение и даже руки на груди склыдываю, готовясь к яростному отпору.

Алекс замечает этот мой жест и демонстрирует свое отношение к моему выбору покашливанием в кулак — глаза его так и искрятся насмешливым блеском.

Лучше молчи! — предупреждаю я воинственно. — Это мой любимый фильм.

Да разве я что-то говорю? — невинно осведомляется он, щелкая пультом от телевизора. — Если тебе нравятся мужчины постарше, то мне-то какое дело? Я вообще молчу.

Ты не молчишь! В этом-то и есть вся проблема.

Алекс вскидывает на меня все те же невинные глаза, мол, подруга, о чем ты говоришь — я вообще не в теме, и вслух добавляет:

Мы и знакомы-то не больше двух часов, а ты уже докапалась до главной проблемы всей моей жизни, — он театрально посмеивается. — Наверное, как полагают некоторые, мне стоило бы скорее лишиться языка, нежели не ног… Как думаешь, это сделало бы тебя чуточку счастливее?

Я молча качаю головой.

Какой же ты дурак, — в сердцах выдаю я, хлопая его по колену. — Включай уже фильм, клоун!

Это было жестоко, — Алекс поглаживает, якобы, ушибленное место. — Два оскорбления за раз. Такое трудно снести безропотно…

Трудно, но возможно. А фильм — твое наказание за глупые шутки! Все, не мешай мне наслаждаться…

Харрисоном Фордом?

И им тоже.

У меня есть на примете один старичок, очень на него похожий… Хочешь познакомлю?

Я бросаю на надоеду разъяренный взгляд, призванный усмирить его насмешливость. Но тот совсем не кажется устрашенным, когда, тихо посмеиваясь, пристраивает свое инвалидное кресло рядом с тем краем дивана, на котором я сейчас и сижу, и начинает следить за происходящим на экране.

Гаррисон Форд лучше Юлиана, — провозглашает он в какой-то момент с задумчивой интонацией в голосе. — Может, тебе лучше продолжать сохнуть по нему, чем по моему братцу?

Надеюсь, это риторический вопрос? — интересуюсь я, не отрывая взгляд от экрана.

Скорее гипотетический, — отзывается парень столь же задумчиво. — Сама подумай, он мог бы сейчас смотреть фильм рядом с тобой, а вместо этого зажимается с пустоголовыми блондинками с большими…

Так, — снова прерываю я поток его красноречия, — либо мы смотрим фильм, либо я ухожу.

У тебя носки мокрые, — тут же находит он контраргумент.

Уже высохли!

Неа, я не положил их на батарею.

Ты меня из себя хочешь вывести? — в сердцах восклицаю я, топая ногой по полу. — Ты самый несносный мальчишка из всех виденных мной доныне! Я уже почти ненавижу тебя.

Правда глаза колет? — любопытствует он самым невозмутимым голосом, так контрастирующим с моей экзальтацией.

Я взмахиваю руками еще раз и наконец резко сдуваюсь, словно воздушный шарик с выпущенным из него воздухом. От ведь прав — чего я, спрашивается, безумствую…

Мы с твоим братом вообще не друзья, — признаюсь я честно. — Он на меня до сегодняшнего дня даже не смотрел — я ему просто под руку подвернулась, так сказать. Так что не надо меня наставлять: сама знаю, что мы с ним разного поля ягоды… Доволен теперь?

Алекс молчит, наверное, смотрит сейчас на мою поникшую голову и жалеют дуреху… Стыдно даже. Между тем по телевизору бегут финальные титры, и он наконец произносит:

Поможешь мне улечься в постель? Я устал.

Я пожимаю плечами, мол, конечно, почему бы и нет. Меня ведь для этого и подрядили: присмотривать за «ребенком»…

У Алекса спальня на втором этаже, в которую он поднимается при помощи специального лестничного лифта для инвалидов, я иду рядом с грустной физиономией — тяжело падать с облаков на землю. А, может, это даже и к лучшему, тут же успокаиваю я себя: упал… пока не очень высоко взлетел… отряхнулся и пошел дальше! Именно это я и собираюсь сделать прямо с завтрашнего дня. Осталось только дожить до него.

Спальня Алекса оказывается на удивление маленькой и необжитой, словно это безликий номер в отеле, в который тот въехал всего лишь на одну ночь. Я удивленно осматриваюсь: узкая кровать у правой стены рядом с большим панарамным окном, уютный, угловой диванчик у левой стены и… да и все, пожалуй. Тут даже стола нет… Ничего нет, если говорить начистоту. Ничего, кроме шифоньера и люстры на потолке.

Хозяин комнаты замечает мое удивление и, кажется, оно его даже веселит.

Что, не нравится? — посмеивается он тихонько. — Думала, у меня тут что-нибудь в стиле французского рококо?

Ну, допустим, уведеть королевские покои я и не надеялась, — тяну я многозначительно, — но хоть что-то личное тут должно быть… В самом-то деле! Где рисунки, которые ты мне обещал однажды показать? Где книги? Компьютер? Грязные носки, в конце-то концов! Это вообще твоя комната? — говоря это, я продолжаю заглядывать во все углы, демонстративно ультрируя проблему.

Алекс продолжает посмеиваться надо мной — я нынче и сама чувствую, что этот странный насмешливый парень заразил и меня своим «насмешливым» недугом.

Ты здесь ничего не найдешь, — произносит он наконец. — В этой комнате я только сплю — все остальное… в другом месте. Моя штаб-квартира на первом этаже — я покажу ее тебе как-нибудь в другой раз. Ты будешь впечатлена, обещаю!

Другого раза может и не быть, думается мне в этот момент, но ему я, конечно, об этом не сообщаю, просто разочарованно вздыхаю и помогаю Алексу перебраться на кровать. Мне практически не приходится ничего делать — он легко справился бы с этим и сам, и теперь, когда он сидит на кровати, я не знаю, куда себя деть и неловко переминаюсь с ноги на ногу.

Ну, — начинаю я неловко, — наверное мне пора идти… Свои обязанности я выполнила. Да и поздно уже…

Опять та же песня? — вздергивает парень свою правую бровь. — Забыла, твои носки еще не просохли, — он мне дружелюбно улыбается. — Иди вон лучше на диван: там есть подушка и покрывало… Устраивайся поудобней и можем еще поболтать.