Мой Мир (СИ) - Юдд Юджин

Они ошарашенно остановились, глядя на такую захватывающую картину.

— Что здесь происходит? — спросила старшая. Волколаки немедленно ощерились и развернулись в их сторону. Дамы заметно побледнели.

— Назад! — приказал я им, и они улеглись около меня, утробно рыча и глядя на женщин.

Я, не вставая, шутовски поклонился и сказал:

— Дорогие дамы! Этот человек действительно любит животных, просто я попросил его, больше не сдерживать себя.

В этот момент конь дико заржал и стал кончать на лицо и в рот несчастного псаря.

— Вот видите!

Младшая просто в голос рассмеялась. Старшая, видимо, лучше умела держать себя в руках, но и у нее в глазах прыгали черти.

— Да, любовь — сложная штука, — философски заключила она.

— Не хотите ли спешиться, дабы провести время в интересной беседе? — спросил я.

Старшая определенно умела держать себя в руках. Она мне даже начинала нравиться. Очаровательно улыбнувшись, она сказала:

— Отчего же нет, правда, Офеля? — и стала оглядываться в поисках лесенки, по которой могла бы спуститься.

Я решил поиграть дальше:

— Вы позволите Вам помочь?

— Буду очень благодарна.

Я был обнажен, и мне ничего не стоило привести член в «боевое» положение. Я встал во весь рост и направился к дамам. Обе ошарашено замолчали и уставились на меня.

— Вас что-то удивило, милые дамы? Я Вас не держу, Вы можете ехать. Просто мне так одиноко на этой поляне.

Младшая нерешительно оглядывалась, тогда как старшая очевидно приняла вызов. Она обернулась к младшей и сказала:

— Дорогая Офеля, ты действительно можешь ехать. Не волнуйся — ты же понимаешь, что мне ничего не угрожает, просто забавно. Поезжай к нашему господину и скажи ему, что я очень сожалею о том, что сказала ему при выезде, будто охота скучна. И я прошу его, как только он закончит свои важные дела в виде пира, приехать к нам, на эту поляну. Вы же к нему не пойдете, как я понимаю, — обратилась она уже ко мне.

— Безусловно. Кстати, дорогая Офеля, не заберете ли Вы с собой Вашего псаря? А то он мне, признаюсь, преизрядно надоел. В обществе людей он лишний.

— К-к-конечно, — немного заикнувшись, ответила Офеля.

— Да, и не забудьте передать Вашему господину, что из этого человека получится теперь отличный конюх.

При этом конь счастливо заржал, а волколаки улыбнулись. Или мне показалось? В любом случае градус их любви и преданности мне вырос еще на десяток пунктов.

Теперь я решил просканировать обеих дам. Офеля — почти прозрачно белая. Она еще чистая книга, как ни удивительно в этом грязном мире, а вот вторая… Вторая была интересна. У нее была бледно-желтая аура с переливами. А внизу был маленький, но весьма яркий желто-золотой шарик.

Когда Офеля вместе с несчастным конюхом покинула нас, я подошел к старшей даме и подал ей руку. Она грациозно протянула мне свою, и в момент соприкосновения произошел коннект. Она вздрогнула, а ее глаза удивленно расширились. Я прервал контакт, так как узнал о ней достаточно, и протянул вторую руку. Она, опершись на них, спрыгнула вниз.

Так мы и стояли — руки в руках. Она молча, снизу-вверх широко раскрытыми глазами смотрела на меня. В какой-то момент я почувствовал слабую попытку сканирования. По расширенным зрачкам стало понятно, что она не «видит» меня, и это ей явно было удивительно. Я улыбнулся и на секунду приоткрылся, правда, немного исказил картинку — она увидела лишь бесконечно огромную Серую тучу, внутри которой мерцали синие всполохи. Определить размер шара она не могла, но он показался ей просто огромен.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Ты все знаешь, — медленно сказала она.

Я, с удивлением на нее посмотрел.

— Ты же Серый. Давно ты в нашем мире?

— Ого. Неужели это так видно?

Она, несмотря на некую торжественность момента, просто прыснула.

— Ну конечно, гигант с эрегированным членом, подчинивший волкопсов, заставивший отсосать у коня всем известного своим привилегированным положением при дворе псаря и свысока разговаривающий с придворной волшебницей, на которую простые люди боятся поднять глаза. Что может быть обычнее? При этом придворная Волшебница не может его прочитать, а сама чувствует себя открытой книгой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Хм… И правда, наверное, не совсем обычно. И часто у вас такое здесь происходит?

— О, не очень. Приблизительно раз в тысячу-полторы лет. Не чаще.

Она мне определенно начинала нравиться. Мы так и продолжали стоять друг напротив друга, глядя глаза в глаза.

Внезапно меня посетила мысль, что происходящее вокруг меня начинают закручиваться в воронку событий, ни одно из которых не случайно. Интересно, смогу ли я влиять на них в дальнейшем? А может быть сейчас идет первичное накопление капитала и мой образ, как говорят в компьютерных играх, «прокачивают»? В любом случае, «Бог человеку дал два уха и один рот» — сейчас надо разобраться, в какую игру я втянут, какова ее цель, а уж потом решать — буду я играть предназначенное мне или нет.

— Позволит ли дама поухаживать за ней? Мне кажется, здесь достаточно тепло

С этими словами, я протянул руку к верхней застежке плаща, сделанной из какого-то желтого камня, украшенного золотом. Ее глаза сверкнули гневом, в ответ на который камень налился желтым цветом. Я взялся за него и в мои пальцы ударила желтая молния. Впрочем, она не принесла мне никаких неприятных впечатлений, кроме легкой щекотки и усиления и так неслабой эрекции. Плащ упал к ее ногам, а глаза вылезли из орбит.

— Это… невозможно, враз охрипшим голосом произнесла она

Ее шарик метался внутри оболочки, находясь в явной панике.

— Ну, раз я здесь такой нечастый гость, то мне простительно некоторое нарушение этикета, — сказал я и, не отрывая от нее глаз, надавил освободившейся рукой ей на плечи, понуждая опуститься на колени. Она не отрывала от меня потрясенного взгляда, тогда я чуть нажал двумя пальцами между ее челюстями, понуждая открыть рот. Она тряхнула головой:

— Не надо, я сама — сказала она враз охрипшим голосом и медленно, глядя мне в глаза, погрузила головку моего члена себе в рот.

Её аура засияла, и она открылась мне полностью. Я смыл все, что было в ней, и она осталась абсолютно пустой. Только вздрогнула, когда я забрал ее шарик. Потом я медленно, поднатужившись, наполнил ее своим туманом, довел его концентрацию почти до темно-серого и запустил ее шарик обратно. Он весело сверкнул и клубы моего тумана на глазах стали превращаться в глубокий золотой цвет. В этот момент я и Милена (так ее звали) услышали в голове голос Леи:

— Здравствуй, Сестра…

Милена вздрогнула и ответила

— Здравствуй, Сестра. Как жаль, что я не первая… — и в этом было, как ни удивительно, огромное количество печали, доброты и принятия ситуации.

Я вытащил член и с интересом наблюдал

— Возьми ее, как меня, — услышали мы голос. — Ты готова к этому, Сестра?

— Да…

Я стоял и смотрел на нее. Вдруг Милена странно засуетилась и стала срывать с себя платье. Некоторое время молча посмотрев на это жалкое зрелище, во мне стала закипать ярость. Я подошел к ней. Подняв левой рукой ее лицо и увидев появившийся вдруг взгляд загнанного кролика, я молча отвесил ей увесистую пощечину. Потом еще. И еще. И еще. Похоже, я даже немного перестарался, т. к. ее взгляд «поплыл». Я перестал давать пощечины и поднял ее до уровня своего лица. Затем, скопив достаточно слюны, я смачно харкнул ей в лицо. Взгляд ее стал более осмысленным.

— Слышишь ты, тварь! Никогда, ты слышишь, никогда и ни с кем не смей вести себя, как суетливая потаскуха! Ты должна быть только собой. Другая ты мне не нужна — иначе ты не достойна носить в себе золотой шар, и твое место на кухне! Даже если Я (я выделил это) заставлю тебя жрать ослиное говно, ты должна делать это так, как если бы ты пробовала редчайший торт. И именно тебе доверили его продегустировать. Ты поняла меня, тварь?!

Тихий шёпот:

— Да.

— Я этого не чувствую, — сказал я. — Я отнимаю все, что тебе дал.