Шанс на счастье (СИ) - Алмаран Алика

То, что сделал отец, было просто за гранью моего понимания. Я никак не могла поверить и принять такой жесткий урок жизни, но это моя вина. Разве из редких наставлений из детства, он не повторял мне постоянно «Не верь и не доверяй в этой жизни НИКОМУ, даже семье»? И увы, он был не единственным человеком в этой жизни, кто мне доказал правдивость этой фразы.

Дяди не стало больше года назад. Это была вторая неизгладимая потеря в моей жизни, и далась она не легче, чем потеря мамы.

Последнее время он выглядел чуть усталым и немного похудел, даже стал меньше появляться в обществе. Все время оправдывался работой, но и там он словно утратил былой запал. Передавал мне проекты, которые, как мне казалось, были мне ещё не по зубам, но он отшучивался: «Расти профессионально тебе нужно энергично! Я хочу чаще греть свои бока, лениво растянувшись на шезлонге в тёплых странах… и не два раза в год, а гораздо чаще».

Так что, благодаря такому интенсивному погружению меня в профессию, в свои двадцать восемь я чувствую себя довольно уверенно. Не хочется хвастаться, но уже имею парочку наград.

И всё равно, многие любят тыкнуть мне в спину фразой: «Кем бы ты была без поддержки твоего дяди-крёстного?».

А я не обижаюсь! Потому что, во-первых, я научилась не обращать внимания на мнение не интересных мне людей. Во-вторых, я тоже прекрасно осознаю, что без его поддержки, любви и заботы, я бы не стала той Алисой, которой являюсь сейчас.

Это касается всех сторон моей жизни! Его доброта и участие присутствовали уже с самых моих пелёнок. Он любил и баловал меня, покупая конфетки тайком от родителей. В школьные годы, когда отец был вечно занят работой, дядя не пропускал моих утренников и школьных праздников. Многие друзья и одноклассники, видя его рядом, даже думали, что он и есть мой папа. А я тайком об этом мечтала. Мне казалось, что они с мамой были бы идеальной парой, если бы не кое-какие «но». Их дружба была очень крепкой, он стал для неё старшим братом. Да и у моего дяди были другие предпочтения, но в детстве трудно это понять.

Когда не стало мамы, я была разбита, как любая другая девушка, потерявшая навсегда своего кумира. И тогда он меня не бросил, не переставал заботиться, а терпел все мои капризы и нервные срывы. Он и в учёбе мне помогал, будучи в этом вопросе очень серьёзным и профессиональным человеком.

Когда в конце декабря, больше года назад, в 2.34 ночи зазвонил мой телефон, спросонья я не сразу поняла, что происходит, кто говорит и о чём? Человеку на той стороне пришлось повторить дважды, что дядя попал в аварию и сейчас находится в больнице на серьёзной операции. Доктора делают всё возможное для спасения его жизни. А так как я являюсь его первым контактным лицом, мне стоит поскорее приехать в больницу по указанному адресу.

Дрожа от шока вперемешку со страхом, я надела первые попавшиеся мне под руку вещи, вызвала такси и поехала по адресу в больницу. А мысленно только и повторяла: «всё будет хорошо, всё будет хорошо, улыбайся, несмотря ни на что», — как всегда повторял мне мой любимый крёстный. Таксист смотрел на меня как на сумасшедшую, увидев улыбку сквозь сбегающий по щекам ручей слёз.

В больнице я уже давно не была, но всё еще помнила этот самый запах и те дни, которые там провела мама. От нервного напряжения меня так тошнило, что казалось, съеденный ужин так и вернётся в любую секунду обратно.

Ко мне подошел мужчина, даже не помню, был ли это человек в погонах или кто-то из работников больницы. Объяснил, что водитель грузовика не справился с управлением и, выехав на встречную полосу, ударился в машину дяди. Произошло это так быстро, что у него не было времени и возможности уйти от столкновения, которое оказалось очень сильным. Увы, спасатели потратили много времени для того, чтобы вытащить его из покорёженного автомобиля, из-за чего он потерял много крови. Повреждения оказались очень сложными, так что операция может занять много времени.

Кажется, тот человек попытался меня подбодрить и убедить, что оперирует лучший врач этой больницы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я просто кивала головой и смотрела сквозь него далеко в коридор, не веря в происходящее и думая, что всё это просто кошмар. Я сейчас проснусь, а мой крёстный позвонит мне и скажет: «Новый год в этом году отмечаем у меня, уже доставили двухметровую ёлку в новую квартиру. В этом году отмечаем в узком кругу, на диване, за просмотром кучи старых фильмов и объедаясь мандаринами».

Но чуда не произошло.

По моему ощущению, часы растянулись в недели, а я так и не просыпалась. Оставалась одна сидеть на стуле в коридоре огромной больницы, в ожидании хороших новостей. Нервно покачиваясь со стороны в сторону и без остановки шёпотом повторяла: «всё будет хорошо».

После операции, уже утром, ко мне подошел врач и объяснил, что повреждения были очень тяжелыми, поэтому следующие сутки станут показателем, как все будет проходить дальше. И сочувственно добавил неожиданную фразу: «нужно надеяться на чудо».

Но чуда не произошло…

Спустя пять часов, не выходя из комы, у крёстного не выдержало сердце. На пятьдесят девятом году жизни он ушел от меня, и мой мир упал и разбился… снова.

Когда я очнулась в палате, на меня смотрел молодой врач. Судя по всему, от новости я упала в обморок. На вид доктору было лет тридцать пять, может тридцать семь. Высокий, примерно метр восемьдесят, с приятной внешностью. Он заботливо пытался найти слова соболезнования, чтобы меня успокоить, хотя признаюсь, я находилась в полном ступоре и даже его не слышала.

В этот момент в палату залетела Лиза. Я позвонила ей ночью и рассказала о случившемся. Бедная девушка впервые за долгие годы решила отметить Новый год в Питере вместе со своей семьей, куда и меня пыталась утащить, но я отказалась в последний момент. Когда она услышала об аварии, то мгновенно заявила, что садится на первый рейс и будет со мной, так скоро, как только сможет. А я сквозь слёзы повторяла: «всё будет хорошо, и я не хочу отрывать тебя от семьи, которую ты и так давно не видела». В ответ только и услышала: «не будь дурой, я всё равно буду рядом». А эгоистка внутри меня всё же обрадовалась тому, что подруга не оставит меня одну и поможет мне перенести весь этот ад.

Врач объяснил ей, что мне дали успокоительного и желательно, чтобы кто-то присматривал за мной некоторое время, намекая: «Мало ли что ей в голову взбредёт».

Она посмотрела на меня тоже припухшими от слёз глазами и сказала:

— Алиса, лиса моя. Ну как же так? — подошла ко мне, мы крепко обнялись и разрыдались. — Конечно, я буду рядом … обязательно буду рядом.

Похороны мы организовывали вместе, Лиза всегда была рядом и помогала. Не только держаться и не расклеиваться, но и во всём остальном. Отец приехал фактически только на кладбище и, как обычно, держался холодно и очень официально. Как будто это не он только что потерял брата.

В тот день я стояла и долго наблюдала за ним, и всё ещё задавалась вопросом: почему он так себя ведет? Сдержанно и холодно. А он вообще умеет по-другому?

Буквально через пару дней отец настоял, чтобы побыстрей огласили завещание дяди. В этот момент я даже думать не могла о финансовой стороне вопроса. Да и не знала, что у него было составлено завещание. Такая спешка огорчала и раздражала меня одновременно, но спорить с отцом я не стала.

Когда в кабинете у адвоката дяди мы узнали что всё ему принадлежащее он завещал мне, я была шокирована. Не то, чтобы я об этом не догадывалась, просто никогда не задумывалась. Он всегда шутил, что в старости продаст всё, что у него есть и отправится в круиз вокруг света. А если умрёт, то от похмелья, после самой крутой вечеринки, за всю историю вечеринок вообще.

А вот отец был в ярости! Он явно не ожидал такого поворота событий. При посторонних он повёл себя сдержанно, не стал скандалить и говорить мне что-либо по поводу завещания. Вежливо попросил адвоката оставить нас одних, а потом сразу же заявил прямо в лоб:

— Я ожидал другого… более умного решения. Не думал, что брат легкомысленно завещает всё тебе. Ну, раз ты теперь девушка обеспеченная, мне нужно, чтобы ты освободила квартиру, в которой ты живешь сейчас. Ты ведь теперь можешь переехать в его жильё, — произнес он с презрением и не испытывая никакой жалости.