Падение башен. Нова - Самуэль Дилэни

— Это пойдет. Не думал я, что когда-нибудь снова прилично оденусь. Минуточку… — звук отрываемой нитки. — Это мне подойдет, только я снял подплечники.

Нечто отошло от шкафа, уже одетое. Форма человеческая, но без головы и без рук.

— Теперь, когда я в приличном виде, открой шторы и впусти в комнату немного света. — Костюм стоял и ждал. — Ну, давай, открывай!

Оск медленно нажал кнопку. В солнечном свете стоял свежевыбритый человек и осматривал себя. Под открытым вышитым серебряной филигранью жакетом была белая шелковая рубашка с кружевами. Узкие серые брюки подпоясаны широким с кнопками ремнем, застегнутым золотым диском. Джон Кошер оглянулся вокруг.

— Как приятно вернуться.

— Кто… кто ты? — прошептал Оск.

— Верноподданный короны, — сказал Джон. — Пошевели мозгами.

Оск плюнул.

— Вспомни, как пять лет тому назад мы с тобой учились в школе.

В лице короля мелькнуло узнавание.

— Помнишь парня на два года старше тебя, который спас тебя от побоев, когда ребята из механического класса пошли всей бандой на тебя за то, что ты намеренно раздавил высокочастотную катушку? А помнишь, как ты подначил того же парня забраться во дворец и украсть королевское знамя из тронного зала? Ты даже дал ему для этого зажигающий нож, хотя в суде об этом не упоминалось. И ты известил стражу, что я приду? В этом я не особенно был уверен.

— Послушайте, — начал Оск. — Ты спятил.

— Мог бы чуточку и спятить. Но пять лет в тетроновых рудниках привели меня в чувство.

— Ты убийца…

— Это была самозащита, и ты это знаешь. Стражники двигались на меня не на шутку. Я убил его не намеренно… Я только не хотел, чтобы мне сожгли голову.

— Ты первый сжег голову одному из них. Джон Кошер, по-моему, ты спятил. Что ты здесь делаешь?

— Долго объяснять. Но поверь мне, я пришел сюда не для того, чтобы поквитаться с тобой.

— Но ты вошел сюда, украл мою одежду… — Оск вдруг засмеялся. — Ох, ну конечно, мне все это снится. Какая глупость! Ну, ясно, я сплю!

Джон нахмурился. А Оск продолжал:

— Вероятно, я чувствовал себя виноватым во всем этом деле, когда мы были мальчишками. Конечно, ты просто плод моего воображения. Ну, да! Кошер… Имя! Имя человека, который сегодня дает бал, и я туда пойду, как только проснусь. Вот в чем причина такого сна!

— Какой бал? — спросил Джон.

— Твой отец дает его для твоей сестры. Она у тебя очень приятная. А теперь я намерен поспать. И когда проснусь, тебя, понятное дело, не будет. Это просто глупый сон.

— Минуточку. Зачем ты туда идешь?

Оск уткнул голову в подушку.

— Кажется, твой отец собрал состояние кругленькое. Черджил сказал, что я должен держаться с твоим отцом по-дружески, потому что позднее из него можно будет выкачать монету. Хотя это, может быть, мне тоже снится.

— Тебе не приснилось.

Оск открыл один глаз и снова закрыл.

— Расскажи об этом моей кузине герцогине Петре. Она приволоклась из своего островного государства, чтобы узнать это. Единственные люди, кому наплевать на это — моя мать и младший брат.

— Можешь засыпать снова, — сказал Джон.

— Проваливай, — сказал Оск и снова закрыл глаза.

Джон нажал кнопку, чтобы задернуть шторы, когда безголовая фигура вышла за дверь, Оск вздрогнул и натянул на себя одеяло.

Джон шел по коридору. В одной из комнат, куда он не входил, герцогиня Петра стояла у окна, глядя поверх городских крыш богатых домов купцов и промышленников, поверх похожих на муравейники зданий, где жили ремесленники, клерки, секретари, кладовщики, а ниже их — вонючие переулки Адского Котла.

Утреннее солнце горело в ее рыжих волосах, белило ее лицо. Она приоткрыла окно, и ветер колыхал ее голубое платье, пока она рассеянно касалась дымчатого камня на серебристой цепочке, висевшей на ее шее.

Джон все шел по коридору.

Еще за одной дверью старая королева лежала на груде матрацев, угнездившись в центре огромной, в форме морской раковины, постели. Ее белые волосы были свернуты в узлы по бокам головы, рот слегка приоткрылся. Она дышала со свистом. Над постелью висел портрет последнего короля Олсена. На ночном столике стояло дешевое в ладонь величиной плохо нарисованное изображение ее сына, короля Оска. Она потянулась во сне, ударила по нему, а затем ее рука упала на край постели.

В соседней со спальней королевы-матери комнате Лит, принц королевской крови, наследник и претендент на трон империи Торомона, сидел в пижаме на краю постели и протирал глаза.

Тонкие ноги четырнадцатилетнего мальчика висели неуклюже и сонно. Как и его брат, он был хрупок и светловолос.

Все еще моргая, он надел белье и брюки, застегнул рубашку, взглянул на часы и нажал кнопку интеркома.

— Я проспал, Петра, — извинился он. — Но теперь встал.

— Ты должен научиться вставать вовремя. Помни, что ты наследник трона Торомона. Не забывай этого.

— Хотел бы забыть. Иногда.

— Никогда не говори так. Никогда даже не думай такого.

— Прости, Петра, — сказал Лит. Его кузина-герцогиня как-то странно вела себя с тех пор, как два дня назад прибыла из своего островного государства. Она была на пятнадцать лет старше его, и из всех членов семьи была для него самой близкой. С нею можно было забыть о короне, которая всегда как бы качалась над его головой. Его брат был слаб здоровьем, и даже, как поговаривали, не в своем уме. Однако, сейчас сама Петра указывала на золотой обруч королевства Торомона. Это казалось изменой.

— Во всяком случае, я здесь. Что ты хочешь делать?

— Пожелать тебе доброго утра, — улыбка в ее голосе вызвала ответную и на лице Лита. — Помнишь, что я рассказывала тебе вчера о заключенных в тетроновых рудниках?

— Конечно. Я долго не мог уснуть, все думал об этом.

— Ну, — сказала Петра, — когда стража сменилась, стражник стал спускаться, и его захлестнула веревка. Другой стражник побежал кругом, посмотреть, что случилось. Беглецы бросились через обыскивающий луч в лес и… — она помолчала. — Во всяком случае, один. Двух других поймали. И убили.

— Да? И это все?

— Примерно.

Накануне вечером, они сидели тогда в саду, через час после наступления темноты, и она подробно рассказывала о попытке трех заключенных бежать с рудника. Она закончила тем, как трое скорчились у лестницы, в темноте, под дождем, ожидая возможности броситься в лес.

— Что ты имеешь в виду? — вчерашний рассказ был полон деталей: обращение с заключенными, их старания прорыть туннель, предосторожности, предпринятые ими: зримые описания тюрьмы, заставлявшие его вздрагивать, словно он сам жил в этих промозглых лачугах. — Нельзя же закончить вот так! Каким образом их поймали!? Который убежал? Круглолицый с веснушками? Как они умерли?

— Тяжело, — ответила Петра. — Нет, веснушчатого поймали, и хромого тоже, утром принесли их тела и бросили в грязь перед бараками, чтобы отбить у других охоту к таким попыткам.

— Ох! А как насчет убежавшего?

— Лит, я хочу предупредить тебя: в скором времени ты, может быть, втянешься в приключения и захочешь забыть некоторые вещи, вроде того, что ты принц Торомона. Но ты не забывай этого, Лит. Не забывай.

— Какие приключения, Петра?

Она опять не ответила на его вопрос.

— Помнишь, я описывала тебе тюрьму? Что бы ты сделал, если бы был королем и правил этими заключенными, с их гнилой пищей, крысами, ежедневной четырнадцатичасовой работой в рудниках?

— Ну, я не знаю, Петра, — неохотно ответил он. — Наверное, поговорил бы с Советом и выслушал, что скажет Черджил. Наверное, все зависело бы от личности заключенных, от их вины и от того, конечно, как люди относятся к этому. Черджил всегда говорит, что ничего нельзя делать второпях…

— Я знаю, что говорил Черджил, а что я говорила, ты помнишь?

— Как насчет третьего, который убежал?

— Он… он вернулся в Торон.

— У него, наверное, была куча приключений. Что с ним случилось, Петра? Расскажи!

— Вообще-то он ухитрился избежать приключений. Он шел очень быстро. Проскочив освещенные зоны, он нырнул в джунгли и почти сразу же разделились они. Черноволосый повернулся и пошел в неправильном направлении, пока не вышел из леса, прошел мимо рудников и сделал добрых пять миль по каменистой почве. Когда стало достаточно светло, он сообразил, что идет к радиационному барьеру. Вдали, как черная рука, цепляющаяся за горизонт, лежали руины Тилфара, Мертвого Города.

— Как же его не убила радиация?

— Вот и он о том же подумал. Он считал, что если он подошел так близко, чтобы видеть этот город, он должен был бы умереть еще за несколько миль до этого места. Он устал, но был жив. Наконец, он решил, что вполне может идти к городу. Он сделал несколько шагов и кое-что услышал.