Крым под пятой Гитлера. Немецкая оккупационная политика в Крыму 1941-1944 гг. - Олег Романько

Фантазии относительно «Готенланда» так и остались фантазиями, а вот планы относительно переселения немцев в Крым разные инстанции Третьего рейха неоднократно подавали Гитлеру для рассмотрения. Откуда же предполагалось взять такое количество населения, чтобы восполнить те демографические потери, которые бы неизбежно повлекла за собой «зачистка» полуострова от всех «ненемцев»?

Во-первых, руководство С С предлагало переселить сюда 140 тыс. этнических немцев из так называемой «Транснистрии» территории СССР между реками Днестр и Южный Буг, которая находилась под управлением Румынии. Этот план стоял на повестке дня до самого освобождения Крыма, но немцы к нему так и не подступились.[22]

Во-вторых, летом 1942 года генеральный комиссар Фрауэнфельд подготовил специальный меморандум (его текст, к сожалению, не сохранился), копии которого он затем разослал в разные немецкие инстанции. В нем этот чиновник предлагал переселить в Крым жителей Южного Тироля, чтобы раз и навсегда решить старый итало-германский спор. Известно, что Гитлер отнесся к этому плану с большим энтузиазмом. Так, на одном из совещаний он сказал буквально следующее:

«Я думаю, что это великолепная идея. Кроме того, я также считаю, что Крым и климатически, и географически подходит тирольцам, а по сравнению с их родиной он действительно земля, где текут реки с молоком и медом. Их переселение в Крым не вызвало бы ни физических, ни психологических трудностей».[23]

К слову, рейхсфюрер СС и Шеф германской полиции Г. Гиммлер, в чьем ведении находились все вопросы по «укреплению германской расы», также был не против такого решения «тирольской проблемы». Более того, он готов был уступить тирольцев Фрауэнфельду, даже несмотря на то что ранее планировал поселить их в «Бургундии» — еще одном государстве, где после окончания войны должна была «концентрироваться германская кровь». Но, по мнению Гиммлера, переселять их следовало только после окончания войны. В конце концов Гитлер согласился именно с рейхсфюрером, хотя и подписал в начале июля 1942 года директиву, согласно которой выселение русских из Крыма должно было начаться уже сейчас, а украинцев и татар — чуть позже.[24]

В-третьих, во второй половине 1942 года Фрауэнфельд разработал еще один план. На этот раз он предлагал переселить в Крым 2 тыс. немцев из Палестины. Как это можно было сделать в условиях британской оккупации региона, оставалось «за скобками». В целом фантастичность этого плана была настолько очевидной, что даже Гиммлер приказал отложить его до лучших времен.[25]

Наконец, предел всем планам и усилиям по переселению положили протесты тех органов вермахта, которые отвечали за военную экономику. Так, в середине августа 1943 года начальник верховного командования вермахта генерал-фельдмаршал В. Кейтель решительно выступил против каких-либо перемещений населения в условиях войны. Не без основания он заметил, что «эвакуация» русских и украинцев — 4/5 всего населения Крыма — полностью парализует экономическую жизнь. Тремя неделями позднее Гитлер принял сторону военных и высказался в том смысле, что любые перемещения возможны только после окончания войны. С этой точкой согласился и Гиммлер. Он, конечно, считал, что переселение немцев необходимо и планировать, и осуществлять, но делать это в условиях военной ситуации крайне преждевременно. Кстати, следует сказать, что Гиммлер самым решительным образом воспротивился планам по выселению татар из Крыма. Правда, этот запрет должен был действовать только в военный период. По его словам, это бы было катастрофической ошибкой. «Мы должны сохранить в Крыму хотя бы часть населения, которое смотрит в нашу сторону и верит в нас», — подчеркивал рейхсфюрер.[26]

В принципе на этом можно поставить точку, так как осенью 1943 года немцам стало не до администрирования и дискуссий по поводу национального вопроса: Крым был отрезан частями Красной армии и превратился в «осажденную крепость».

* * *

Следует сказать, что рассказ о немецких планах на Крым будет не полным, если не упомянуть еще об одной стороне этой проблемы. А именно: о позиции Турции. Теперь не секрет, что одной из причин «благосклонного» отношения Германии к тюркским и мусульманским народам было желание повлиять на эту позицию и втянуть Турцию в войну на стороне стран «оси». Но и Турция не была пассивной стороной в этой игре. Не желая связывать себя какими-либо обязательствами, ее официальные круги действовали через так называемые пантюркистские организации, идеология которых (хоть и не официальная) была довольно сильна в то время. Преследуя конечную цель объединить все тюркские народы в одном государстве под эгидой Турции, они надеялись, что Германия, разгромив СССР, окажет им в этом помощь. Крымские татары, как первый тюркский народ, оказавшийся под немецкой оккупацией, должны были оказаться в этой игре разменной монетой и объектом для экспериментов.

В сентябре 1941 года, с целью «прояснить позицию Германии относительно требований пантюркистов», в Берлин прибыл один из лидеров этого движения Нури-паша. С 11 по 25 сентября он вел обстоятельные переговоры с начальником политического отдела Министерства иностранных дел (МИД) Германии Э. Верманном. Результатом этих встреч было решение создать в Берлине специальный комитет, который бы занимался пропагандой идей пантюркизма, «в частности, среди военнопленных-тюрков и мусульман вообще, с целью их использования для агитации на советской территории и образования из них воинских частей».

Известно, что в переговорах с Верманном Нури-паша уделил значительное внимание проблеме будущего политического устройства Крымского полуострова. Так, в одной из бесед он подчеркнул: «Предоставление свободы такой небольшой области как Крым, явилось бы для Германской империи не жертвой, а политически мудрым мероприятием. Это была бы пропаганда в действии. В Турции она произвела бы сильный политический эффект, так как там проживает много эмигрантов из Крыма, которые не потеряли связей со своей родиной».[27]

Вскоре появились и более реальные результаты этих переговоров. В начале октября 1941 года два близких к пантюркистским кругам турецких генерала — Али Фуад Эрден и Хюсню Эмир Эркилет — совершили поездку на советско-германский фронт, а именно на Крымский полуостров. Цель поездки: ознакомление с успехами германских войск. Однако, по воспоминаниям представителя МИД при командовании 11-й армии В. фон Хентига, «они менее всего интересовались нашими военными успехами, чем нашими политическими намерениями, прежде всего относительно тюркских народов России». Параллельно оба генерала выразили серьезное беспокойство за судьбу тюркских военнопленных, и в особенности крымских татар.

Наконец, 8 августа 1942 года, уже в период оккупации, Крым посетила еще одна турецкая делегация. На этот раз она была более представительной: во главе уже шести человек находились депутат турецкого парламента Наджмеддин Заддак и генеральный инспектор печати Селим Зариер. Делегации была устроена торжественная встреча. На Симферопольском аэродроме ее приветствовали представители командования вермахтом в Крыму и руководство Симферопольского мусульманского комитета. В этот же день турки посетили татарский военный госпиталь, музей «Таврида» и мечеть, в которой проходило богослужение. Утром 9 августа делегация отбыла в Будапешт. Как писала местная коллаборационистская газета «Голос Крыма», «основной целью визита этих гостей было желание воочию убедиться в лживости советской и западной пропаганды» (вероятно, имеются в виду сообщения о зверствах немцев и их прислужников на оккупированных советских территориях).[28]

Тем не менее контакты с официальным Берлином не ограничивали круг деятельности пантюркистов. И в Германии, и в Крыму они пытались действовать через протурецки настроенных крымских татар.

* * *

Наконец, нельзя не остановиться еще на одном аспекте национальных отношений на территории Крымского полуострова.

В одном из последних романов Ю. Семенова — «Отчаяние» — его герой, знаменитый Штирлиц, говорит такие слова офицеру советской госбезопасности: «Допускаю: в сорок третьем надо было думать о той части страны, которую предстояло освобождать…

А там в каждом городе выходили собственные нацистские газеты, которые редактировали наши люди, работала русская полиция, агентура, свои палачи, лютовали свои подразделения СД; надо было продемонстрировать тем, кто прожил в оккупации годы, что мы от комиссаров отступили к прежней России…»[29]

Талантливый писатель всего в нескольких фразах приоткрыл нам одну из самых трагических и вместе с тем неоднозначных страниц истории Второй мировой войны. Это — проблема взаимоотношений разных групп населения на оккупированных советских территориях. Взаимоотношений между собой, с нацистами и «длинной рукой» советского режима — партизанами.