Мир После (ЛП) - Сьюзен И

У людей в этом здании удлиненное оружие. Оно выглядит так, будто на него надели глушители, как это делают в фильмах убийцы.

Если на нас нападут ангелы, шум не будет иметь значения, потому что к этому моменту они уже будут знать, где мы находимся. Но если мы будем отстреливать друг друга…

Еда во рту вдруг стала на вкус как обычная холодная ветчина со специями и черствым хлебом, вместо того восхитительного угощения, коим была минуту назад.

Тру-Тра вваливается в дверь.

— … ошибка, — звучит мужской голос из комнаты.

Люди сидят перед компьютерами в несколько рядов, полностью погруженные в мониторы. Я не видела ничего подобного со времен Нашествия. Некоторые из них не сочетаются с обстановкой, учитывая их очки и татуировки в виде дьявольского рога.

Многие люди настраивают компьютеры на задних рядах и смотрят большой телевизор, стоящий перед доской. Похоже, что Сопротивление придумало, как получить постоянный источник питания, по крайней мере, для одной комнаты.

Оби находится в центре всей этой активной деятельности. Шеренга людей следуют за ним, ожидая его согласия на что-то. Несколько человек в комнате следят за ним и за чем-то еще.

Боуден сидит рядом с ним. Его нос до сих пор опухший и в синяках из-за нашей драки во дворе предыдущего лагеря Сопротивления, произошедшей пару дней назад. Может быть, в следующий раз он научиться разговаривать с людьми как с людьми, вместо того чтобы издеваться над ними, пусть даже они такие маленькие девушки, как я, и кажутся легкой целью.

— Это была поправка в планах, не ошибка, — говорит Боуден. — И ни за что на свете это не было "предательством человечества". Сколько раз я должен объяснять это?

Удивительно, возле двери стоит корзинка с шоколадками. Тру-Тра прихватил две и протянул мне одну. Когда я чувствую батончик Сникерса у себя в руке, я понимаю, что это священная вещь.

— Опережать события — это не значит менять планы, Боуден, — говорит Оби, просматривая документы, которые передал ему сварливый солдат. — Мы не сможем следовать военной стратегии, если позволим пехотинцу выбирать время действий только потому, что он не может держать рот на замке и рассказывает обо всем кому попало. Каждый прохожий и каждая продажная шлюха уже знают об этом.

— Но это не…

— Твоя вина, — отвечает Оби — Я знаю. Тошнит уже от того, сколько раз ты это сказал. — Оби скользит взглядом в мою сторону, когда слушает следующего в ряду.

После минутной фантазии о вкусе шоколадного батончика я засовываю его в карман куртки.

Может, я могу убедить Пейдж съесть это.

— Боуден, ты пока что свободен, — Оби приглашает меня войти.

Когда мы проходим мимо друг друга, Боуден рычит.

Оби усмехается мне. Женщина, сидящая в следующем ряду, изучающе смотрит на меня с более чем профессиональным интересом.

— Приятно видеть тебя живой, Пенрин, — говорит Оби.

— Приятно быть живой, — отвечаю я. — У нас ночь кино?

— Мы создаем дистанционную систему наблюдения вокруг Бей-Бридж, — говорит Оби. — Это окупает наличие такого большого количества гениев в Долине, которые могут сделать невозможное возможным.

— Двадцать пятая камера подключена, — кричит кто-то из последнего ряда. Остальные программисты продолжают печатать на компьютерах, но я чувствую их волнение.

— Что ты ищешь? — спрашиваю я.

— Что-нибудь интересное, — отвечает Оби.

— У меня есть кое-что, — кричит программист позади нас. — Ангелы в Саннивэйл на автостраде Лоуренс.

— Переведи это на главный монитор, — говорит Оби.

В передней части аудитории включается один из больших телевизионных экранов.

Глава 5

Экран телевизора загорается.

Ангел с голубыми крыльями гордо идет, огибая завалы на заброшенной улице. На дороге гигантская трещина, делающая зигзаги к центру города, с одним краем выше, чем другой.

Другой ангел идет за первым, а за ними еще два. Они смотрят вокруг и затем выходят из кадра.

— Ты можешь повернуть камеру?

— Не эту, извини.

— У нас есть еще один! — говорит программист справа от меня. — Эта камера из СФО. — Мне всегда было интересно, как у них получилось сократить Международный аэропорт Сан-Франциско до аббревиатуры СФО.

— Выведи на экран, — говорит Оби.

Перед доской оживает другой телевизор.

Ангел впереди наполовину хромает, наполовину бежит по асфальту. Одно из его белых крыльев сломано и волочится за ним.

— Мы заполучили хромую птицу, — говорит кто-то позади меня. Его голос звучит взволновано.

— От чего он бежит? — спрашивает Оби скорее самого себя.

Камера не может четко показать изображение. Она переключается от слишком яркого до слишком темного. Она настроена на регулирование освещения по яркому фону, делая черты ангела темными, трудно различимыми.

Однако, когда он подходит ближе, то оборачивается, чтобы посмотреть на преследователей, давая нам возможность хорошенько рассмотреть его лицо.

Это Велиал, демон, который украл крылья Раффи. Он в плохой форме. Интересно, что случилось?

Кажется, только одно из его украденных крыльев работает. Оно продолжает открываться и закрываться, будто рефлекторно пытается взлететь, в то время как другое крыло только тащится в пыли. Я не хочу видеть, как с великолепными крыльями Раффи обращаются таким образом, и стараюсь не думать, что такого же обращения они удостоились от меня.

Что-то не так с коленом Велиала. Он хромает и придерживает ногу, даже когда пытается бежать.

Он движется быстрее, чем смог бы любой раненный человек, но я предполагаю, что это всего лишь половина его нормальной скорости.

Даже с такого расстояния я вижу ярко-красное пятно, просачивающиеся сквозь его белые брюки, чуть выше сапог. Забавно, что демон стал носить одежду белого цвета, возможно, с тех пор, как он заполучил новые крылья.

Когда он приближается к камере, то снова поворачивает голову, чтобы посмотреть назад. На его лице знакомая усмешка.

Высокомерный, разозленный, но на этот раз еще и испуганный.

— Чего он боится? — Оби задается тем же вопросом, что и я.

Велиал хромает из кадра, оставляя только разделительную полосу пустой посадочной полосы.

— Мы можем увидеть, что за ним? — спрашивает Оби.

— Зависит от того, насколько камера может повернуться.

Проходит несколько секунд, и возникает чувство, будто комната задержала дыхание.