Газета Завтра 793 (57 2009) - Газета Завтра

Прежде всего, это даже не конфликтные зоны типа Афганистана, Ирака, Ирана или Пакистана, а проблема американского долга — долга, взятого "под залог будущего". Как известно, сегодня его величина стремительно приближается к отметке 60 трлн. долларов. И пусть большую часть этой цифры составляют долги американцев самим себе — даже остатка "чистого внешнего долга" размером в 8 с лишним триллионов долларов с лихвой хватит, чтобы похоронить под собой всю экономику США. Сегодня главными держателями американских обязательств считаются Китай и Япония, на которых в совокупности приходится почти 30% чистого внешнего долга США. И если с Японией, которая по-прежнему фактически оккупирована американскими войсками, особых проблем возникнуть не должно, то Китай, ставший "мастерской мира" и уже готовый заменить Соединенные Штаты во главе "мировой пирамиды", просто так "разрулить" не удастся. КНР ведь не только собирает долларовые "фантики" американского долга — он активно затягивает к себе все новейшие технологии, создаёт и распространяет свои зоны влияния по всему миру: от Африки и Латинской Америки до Европы и самих Соединенных Штатов. Не говоря уже о том, что вся Юго-Восточная Азия уже давно является практически безраздельной вотчиной "красного дракона". Отсюда и заклинания Бжезинского и Киссинджера о "дуумвирате" для господства над всем миром. Но эти заклинания не могут сломать реальное и обостряющееся противоречие между древним Пекином и новоявленным Римом.

Хотели того в Вашингтоне или нет, но, начиная с возврата Гонконга под юрисдикцию КНР, совокупный Запад втягивался во всё большую конфронтацию с Пекином. Финансовый кризис в Юго-Восточной Азии 1997 года, ракетный удар по посольству КНР в Югославии 1999 года, вторжение в Афганистан (наркотики) 2002 года и Ирак (нефть) 2003 года, наконец, волнения в Тибете и попытка срыва/бойкота Пекинской олимпиады 2008 года, — всё это лишь самые наглядные вехи такой конфронтации. Причем всякий раз на удар Запада Китай отвечал ударом и, как правило, куда более весомым, чем полученный.

Поскольку ни "план Клинтона", состоявший в финансовом удушении Китая, ни "план Буша", состоявший в его военно-политическом "отбрасывании" и расколе, не сработали, американская элита при Обаме явным образом делает ставку на "план Бжезинского", согласно которому Вашингтон должен договориться с Пекином — за счет "шкуры русского медведя". Пока еще не убитого, но подлежащего совместному окончательному отстрелу и расчленению. В этом плане поездка американских "старейшин" в Поднебесную и выступление там "неукротимого Збигнева", гневные антироссийские филиппики Хиллари Клинтон, да и намёки в адрес "антидемократических диктаторских режимов", содержавшиеся в инаугурационной речи самого Обамы, — более чем показательны.

Равно как предшествовавшее китайской поездке заявление президента Киргизии о закрытии американской военной базы в аэропорту "Манас", что ставило под угрозу не только снабжение всей оккупационной группировки в Афганистане, но и наркотрафик героина в Европу. С этой точки зрения заявление Дмитрия Медведева в Ташкенте о готовности сотрудничать с Соединенными Штатами в Афганистане, — выглядит так, будто Россия, за счет которой элита США предлагает разрешить американо-китайский стратегический конфликт, покорно идёт в устроенную Вашингтоном "геополитическую ловушку", избыточно обостряя отношения с Китаем. И это касается даже не столько нового открытия российского воздушного пространства для пролёта американских военных самолётов, сколько заявления Ислама Каримова о том, что единственным покупателем узбекского газа останется российский "Газпром". Учитывая "зацикленность" этой "естественной монополии" на экспортные маршруты в Европу и нежелание сотрудничать с Китаем, слова президента Узбекистана бьют не столько по проекту "Nabucco", сколько по российско-китайским отношениям.

Иными словами, геополитическая игра на мировом и постсоветском пространстве приобретает новый накал и вновь, как в 90-е годы, становится центральным пунктом внешней политики Вашингтона — как в "эпоху Буша-младшего" таким центральным пунктом был "Большой Ближний Восток". В результате Российская Федерация снова оказывается "на линии атаки", что создаёт для нашей страны дополнительные и достигающие уровня критических угрозы.

Отношения в "глобальном треугольнике XXI века" (США-КНР-РФ) выстраиваются таким образом, что системно-динамические интересы Соединенных Штатов оказываются прямо противоречащими интересам России. И если в собственно военной сфере мы в настоящее время и на период минимум до 2012-2015 года гарантированно при помощи тяжелых ракет созданный Советской Россией можем не опасаться прямой американской агрессии (хотя "локальных" конфликтов разного масштаба избежать, скорее всего, не удастся), то информационно-финансового давления (вплоть до блокады государственных, корпоративных и личных банковских счетов российской "элиты") наша страна с нынешшней "демократической" верхушкой и элитой как система может не выдержать, что показывает пример Советского Союза, на рубеже 80-х-90-х годов ХХ века находившегося в гораздо более выгодных условиях, чем Российская Федерация сегодня. Поэтому любое ослабление США, ослабление российской зависимости от США и ослабление угроз для России со стороны США выступают взаимосвязанными и желательными, с точки зрения системно-динамических интересов России, феноменами. В то же время Китай выступает как "естественно-исторический" союзник России, поскольку его системно-динамические интересы, в отличие от американских, объективно не противоречат российским, а, напротив, являются взаимодополняющими.

При этом реальное стратегическое партнерство с КНР не должно переходить в вассалитет Москвы по отношению к Пекину и в полное "замораживание" взаимодействия с Вашингтоном. Речь может идти только об установлении режима динамической стабильности в рамках "глобального треугольника", что позволяло бы Кремлю в определенной мере модерировать — по мере демонтажа американского глобального диктата — как формат своих двухсторонних отношений России с Китаем и США, так и трехсторонние совместные проекты, которые будут иметь определяющее значение для формирования будущего всей человеческой цивилизации.

Валентин Пруссаков ИСЛАМСКАЯ МОЗАИКА

Между исламистами и националистами в мусульманских странах всегда были непростые отношения. Хотя они и находили общий язык в период борьбы с западными колонизаторами, но, избавившись от них, неизменно резко враждовали между собой. Подобное, например, наблюдалось как в суннитском Египте, так и в шиитском Иране. Именно поэтому никогда не могли найти общий язык между собой, скажем, убежденный националист, баасовец Саддам Хусейн и не менее убежденный исламист аятолла Хомейни. И этим, между прочим, всегда пользовался и пользуется по сию пору Запад в своих целях, не имеющих ничего общего с интересами ни националистов, ни исламистов.

Впрочем, действительно, надо признать: ислам и национализм — два противоположных полюса, о чём убедительно пишет иранец Али Мухаммад Накави в своей книге "Ислам и национализм", вышедшей в Тегеране на английском языке: "Естественные патриотические чувства, поскольку они не идут вразрез с верой человека, дозволительны в исламе: они подобны тому, что каждый испытывает по отношению к собственному отцу или к своей семье. Но обычно национализм не останавливается на этом. Он стремится взять под полный контроль как жизнь отдельного индивидуума, так и его социальное поведение. Ислам, который тоже обладает своей собственной независимой, духовной, практической, политической и социальной системой, неизбежно приходит в конфликт с тем, что проповедует национализм.

В отличие от других религий, таких как христианство, буддизм и пр., ислам не ограничивается религиозными обрядами и метафизическими убеждениями. Если бы ислам был религией, заботящейся только о благочестии, то, может быть, он не возражал против национализма. Но ислам — религия со своим социальным и философским мировоззрением, и у него есть свои экономические и политические принципы. У национализма также свои социальные и политические принципы, базирующиеся, однако, на различных убеждениях и критериях. Следовательно, конфликт между исламом и национализмом неизбежен. Исламская идеология несовместима ни с какой другой идеологией по вопросу суверенности личной и социальной жизни мусульман. Мусульманин не может быть одновременно мусульманином и политеистом, мусульманином и коммунистом. В исламе нет места для того, кто является преданным и убежденным националистом. Это вопрос идентичности, и одно отрицает другое.

Коран ясно отверг базис национализма, утверждая, что язык, цвет кожи и раса не являются критериями для единства и привилегированности. Единственный критерий — вера и благочестие. Общая идеология является базисом для единства исламской уммы, а не раса, страна, язык или даже культура. Цель национализма — создать национальные единения, в то время как цель ислама — всеобщее единство. Для национализма важнее всего привязанность и преданность родине, тогда как в исламе — это верность Богу и религии. Национализм связан с географическими границами и расовыми различиями, а ислам отрицает их. Национализм склонен к ограниченности и расовым предпочтениям, а исламу присуще универсальное мировоззрение.