Переписка - Н Лесков

Преданный Вам Н. Лесков.

20. 1891, г. Февраля 7.

7 февраля 91. СПб. Фуршт., 50, 4.

Достоуважаемый Лев Николаевич.

Я получил из Дерпта письмо от Лисицына, который имеет желание завести там "русскую газету в примирительном духе" и говорит, что Вы это будто одобряете, а что "средств" (денежных) у него нет. При этом он высказывает много "прекраснодушия" и очень мало основательности. Последнее доходит до того, что он убедился в том, что "время острой вражды к немцам прошло и наступила пора мирной, совместной работы" и т.п. Я же ничего этого не вижу и не разделяю убеждения в пользе основания газет "без средств". Газеты должны иметь "средства", иначе они только изнурят издателей и станут конфузить правое дело, за которое хотят заступаться. Я достаточно знаю издательское дело и думаю, что довольно верно ощущаю так называемые "общественные веяния". Никакой газеты с задачею усмирять расходившийся национальный задор теперь издавать нельзя, особенно в провинциальном городе и под цензурою. Не только Вам, но и мне в этой газете делать будет нечего, и расчеты Лисицына на нас - совершенно напрасны. Вам там и слова сказать не дадут. А потому я признал за наилучшее ответить Лисицыну откровенно и искренно в тоне противуположном его желаниям, и думаю, что я поступил как следовало и что Вы меня за это не осудите. По-моему, нам (или, по крайней мере мне) гораздо лучше "измигульничать" где попало и продираться как-нибудь "под белым ангела крылом" Фета и иже с ними. Лучше "вести свою линию" по-кукушечьи, кладя яйца в чужие гнезда, чем наводить тень и разорение на людей, которые рвутся к делу, а вести его не могут. Неминуемое падение таких изданий часто с неоплаченными долгами - только роняет репутацию очень честных, но недостаточно предусмотрительных затейников. Аксаковы заводили свои "Руси" и "Дни" не так, а с "заручками", ибо "сынове мира мудрейши сынов света суть в роде своем". Словом: я против затеи Лисицына и думаю, что это нужно прежде всего для него самого, если он человек искренний и чистый в духе своем. Газета - дело заботное и хлопотное, а "без средств" - даже мучительное и опасное... Начнешь ее "во имя блага общего", а потом вдруг придет к тому, что "удержишь у себя мзду наемничу" и станешь "подлец своей жизни". И не дивитеся сему. Это иначе и быть не может, и потому лучше человека воздержать от такого намерения, чем поддержать его обещанием помощи, которой ни Вы, ни я подать ему не будем в состоянии. Читаете ли, как часто у нас о Вас вспоминают? Никанор уснул - ожил и возглаголал Амвросий... Какую Вы избрали себе "благую часть", что сидите в деревне и вместо Амвросиев выслушиваете своих Яснополянских "Лиров"! У меня теперь гостят родные еже по плоти из Киева, хвораю неустанно, но к Вам стремление не покидаю. "Франсуаза" вышла очень хороша и многих обидела. Значит, попала в цель. Суворин не понимает "послесловия" и упорствует в желании не понимать разницы между "установлением брака" и "отношением к браку". Я совсем не понимаю этого непонимания и, признаюсь, - не верю в него. Зато у него (то есть у Суворина) часто болит голова... Занятие газетчика - это бедовая штука; но у них вот что непонятно - это подслужничество бесцельное, - которое никто не ищет у них и не спрашивает... Всего бы дела - "помолчать - невелика услуга", - ан не молчится... А после и "заболит голова".

Преданный Вам Н. Лесков.

21. 1891 г. Февраля 16.

16. 11. 91. СПб.

Пишет опять Лисицын о своей газетной затее. По-моему - это дело совсем не серьезное и не нужное. Если Вы не иного мнения, то поддержите меня, когда он к Вам приступит, - и одним пустым делом будет менее. Сотрудничество свое я, разумеется, ему готов предложить, но знаю, что оно ему не принесет пользы; а если и Ваше имя там будет, то и мое при Вашем пригодится только для того, чтобы привлечь несколько подписчиков и собрать с них некоторое число денег и потом ничего нашего им не дать, так как имена наши привлекают на издание усиленную цензурную придирчивость. Лисицына я не знаю, и, может быть, это человек очень хороший, но собирать подписку, наживляя уду нашими именами, при явной невозможности давать читателям наши работы - мне не нравится, и я не знаю: хорошо ли делать вид, что этого не понимаешь, и служить наживкою для чужого крючка? Он может писать в другие газеты, имеющие большой круг читателей... Чего же ему еще надо? Пусть туда не каплет ядом лжи и пристрастия, - и довольно с него. А если он с одною корреспонденциею не умеет обойтись не кривя совестью, то с целою газетою он весь извертится... Таких мы много видели, и другим нельзя миновать этого же.

Стонет сизый голубочек

Гайдебуров - Павел,

Либеральный жар, дружочек,

Весь он поубавил...

А где иные прочие, то о сем не есть и глаголати. Я сделаю то, что Вы скажете этому "голубочку", но лучше бы он не заводил лишнего.

Преданный Вам Н. Лесков.

Суворин в Москве. Уезжая туда, он пожаловался мне, что "Франсуаза" причинила ему очень много неприятностей.

22. 1891 г. Февраля 26.

26 февраля 91. СПб. Фуршт., 50, 4.

Достоуважаемый Лев Николаевич.

Очень рад, что Вы согласны с моим взглядом на затею Лисицына. Я много видел примеров - к чему это сводится. Затеять дело с недостаточными средствами, и сразу же пойдут бедниться и "удерживать мзду наемничью", а в конце концов пойдут на всевозможные сделки и компромиссы или сдадут дело торгашу, который поведет совсем особенную линию. И притом - что за охота идти в зависимость, в какой находятся издатели нашей страны? Для чего увеличивать это полчище людей, обязанных ежедневно врать и клеветать на кого попало?.. Я Лисицына не знаю, но ко мне ходит один его товарищ, и я этому все сказал, и он со мною согласился и хотел писать Лисицыну. Думаю, что этим дело можно закончить. Здоровье мое все плохо: дня нет без припадка ангины (нервной?), и я боюсь ехать в душных, отопленных вагонах, но видеться с Вами очень хочу и очень в этом нуждаюсь. Мне хочется писать "Безбедовича", романчик с героем простого разумения, и я хотел бы говорить с Вами об этом характере и наметить "художественные пятна картины". Затем хочется и побыть с Вами для себя самого. Я с Вами духовно совещаюсь каждый день и не дожидаюсь от Вас писем, потому что знаю, что к Вам пишут много и Вам не легко всем ответить; но когда я получаю от Вас несколько строк - это меня очень радует. - О повести моей из "Вестника Европы" пока знаю только, что они ее облюбовали и берут, кажется, для апрельской книжки. Личных переговоров с Стасюлевичем мы не имели, а все сватал Владимир Соловьев, но и его я давно не вижу. А потому на вопрос Ваш о повести не могу сказать ничего определительнее того, что говорю. У меня же за это время, как рукописи нет дома, набралось множество прибавок, очень характерных. От Владимира Соловьева я слышал, что Стасюлевич считает повесть "вполне цензурною", и таково же мнение Соловьева, но я сам уже чутье потерял для определения, "что льзя и чего неможно". Вчера запретили розничную продажу "Нового времени" Суворин, говорят, будто "ужасен"... Сидит будто в кабинете, запершись, перед открытом настежь окном... Все окружающие в отчаянии, а мне кажется, что дело кончится пустяком, то есть через 10-15 дней продажу, вероятно, разрешат, "дабы не дать распространения другой газете, менее восприимчивой к внушениям правительства". Поводом к запрещению продажи было перекривлянье Бурениным дела варшавской актрисы, убитой Бартеневым. Оскорбительным найдено неуважительное обхождение с "вольными всадниками сводной закутильской молодежи". Лампадоносцев ходатайствует об усилении строгостей к "Русской мысли" и "Северному вестнику". Поп Перетерский подвалил изрядную свинью Ивану Ильичу учреждением "исцеленного отрока" и "отбил богомольца". Теперь агенты Ивана Ильича изловчаются "поворотить народ". Приехал Ругин и рассказал всю свою историю. Об обращенной девице я подумал то же самое, что и Вы ему сказали. Он живет теперь у отца и, кажется, очень хорошо делает, что так поступает. "Посредник" едва влачит свое бедственное существование и, вероятно, должен будет прикрыть себя крышкою. Образ, написанный Репиным, я не видал. Говорят, будто там изображен Владимир Григорьевич Чертков. Это теперь в моде. В церкви Главного Штаба появилось изображение "многих", и в том числе Ванновского. Был я у литейщика и видел Ваш бюст в бронзовой отливке. По-моему, отливка вполне удалась, и Ге должен быть доволен. Генерал Е.В.Богданович собирает заявления "против ересей", и в первую голову беспокойства угрожают "пашковцам" и особенно кн. Гагариной за неслужение панихид по муже. Здесь все, - не исключая публицистов "Нового времени", уверены, что мужики в деревнях будто служат в избах над своими мертвецами панихиды...

Храни Вас милость Божия. Н. Лесков.

Позвольте мне сказать через Вас мой поклон графине Софье Андреевне и Татьяне Львовне с Марьей Львовною. Последнюю я иногда беспокою как Вашего секретаря. Пусть она мне это простит.

23. 1891 г. Июня 20.

Усть-Нарова, Шмецк, 4. 20 июня 91.