Я назову твоим именем сына (СИ) - Ирина Шолохова

Не прокатило!» — он пошёл в свой корпус.

В комнате, где кроме Максимилиана жили ещё три парня, было темно и тихо. Максимилиан задержался у входа, приоткрыл дверь — в тусклом свете уличного фонаря, увидеть происходящее в комнате. Бледным пятном выделялась его кровать, стоящая у левой стены — белый, холодный свет огромной Луны, освещал её. Он перевёл взгляд на кровать, тоже стоящую у левой стены, но ближе к входу: на ней мирно посапывали две головы — парень, раскинувший руки по обе стороны кровати и девушка, уткнувшаяся ему в плечо. «О-о! Как интересно!» — тихо произнёс Максимилиан. Две кровати, стоявшие в противоположной, неосвещенной стороне комнаты, излучали тишину и спокойствие — слышалось сонное размеренное дыхание. Максимилиан скинул кроссовки, сбросил верхнюю одежду небрежной кучкой на пол у своей кровати и нырнул в постель.

— Долгонько ты! Чпокнул крошку? — послышалось с кровати напротив.

Максимилиан резко обернулся:

— Макс, ты чё не спишь?

— Интересно, чпокнулись вы или нет?

— Спи! — Максимилиан отвернулся к стене, ему не хотелось обсуждать подробности произошедшего между ним и Марго. Хотелось ещё раз увидеть (пусть, на этот раз мысленно, а не на яву) то, что он видел за освещённым окном: вот в комнате загорелся свет, и она впорхнула в свою каморку, несколько секунд постояла, сняла одежду, оставшись в белых трусиках и бюстгальтере, вскинула руки вверх, поправляя волосы…

— Можешь сказать, было у вас или нет? — прервал сексуальные грёзы голос с противоположной кровати.

— Чё те надо? — недовольно пробурчал Максимилиан, — отстань, я спать хочу, — потом, вдруг, резко сел на кровати, сбив одеяло в ноги, — а у тебя как с этой, рыжей? Получилось?

Максим тоже поднялся сел на кровати, опустив ноги на пол:

— Да ну! Не вполне нормальная, оказалась!

— В смысле?

— Прыгнула ко мне на колени! Жалась, жалась ко мне, ёрзала так, что у меня даже уши торчком встали, не говоря уж обо всём остальном! Пошли в лесок прогуляться — всё нормально, поцелуи, обжималки, то-сё! Как до дела дошло — взвизгнула и убежала! Ну, это нормально? Скажи?

Максимилиан беззвучно засмеялся, держа голову руками и раскачиваясь как при сильной головной боли. Встал с кровати, пошарил в тумбочке:

— У тебя сигареты есть? Без сигарет не обмозговать их поведение!

— Есть! Пошли на воздух, обсудим!

— Выпивка осталась? — Максимилиан заглянул под кровать, надеясь найти спиртное.

— Откуда! Всё выхалкали! Надо снова в деревню идти за бухлом! Накинь что-нибудь, пойдём, покурим.

Они вышли, сели на крыльцо, закурили. Помолчали. Первым заговорил Максим:

— Знал бы, что от рыжей ничего не отломится, внимания бы на неё не обратил. Страшная, как моя печаль! У тебя-то как? Расскажи!

Максимилиан пожал плечами:

— Не знаю! Я не понял! Поцеловались! Вроде, она загорелась, задрожала, как трепетная лань! А потом, нет и всё! Я, говорит, тебя не люблю, а без большой и красивой любви, говорит, извини, не могу!

— Не дала? — Максим глубоко затянулся сигаретой.

Максимилиан отрицательно покачал головой:

— Нет! Но, договорились, что, если «созреет» — даст знать.

— Ого! И как это будет? Подойдёт и скажет: «Разрешаю вам мне впендюрить!» — Максим по-дружески толкнул друга левым плечом.

Они беззвучно «заржали».

— Есть же нормальные девки! Вон лежит в кровати с парнем, всё у них пучком! — развивал свою мысль Максим, — конечно, они уже давно вместе, но всё равно, приятно посмотреть — спят в обнимочку, посапывают. Всё как положено, — он помолчал, как бы собираясь с мыслями, затушил сигарету, — Ты, это! К Марго не лезь! Нравится она мне!

— Чё? — не поверил тому, что услышал Максимилиан.

— Не чё, а что! — поморщился Максим, — что слышал! Нравится мне она!

— Ты же с рыжей жамкался!

— Объясняю, для непонятливых! — слегка раздражаясь, ответил Максим, — я думал, мне что-то отломится! Очень на это надеялся! Если бы знал, что рыжая даст «от винта», даже не подошёл бы. На кой она мне нужна!

— Я же тебе сказал, — Максимилиан тоже затушил сигарету, — мы договорились, как только она «созреет» — даст знак, поставит букет полевых цветов на подоконник. Букет на подоконнике — она готова! Чё я ей скажу: «Я передумал! Извини!»

— Ладно! Разберёмся! Пойдём спать, — Максим широко зевнул.

ГЛАВА 2

Ритка надела пижаму, выключила свет и скользнула под одеяло. Повернулась на правый бок, ладонь правой руки положила под щёку, левой рукой обняла подушку, сонно пробормотала: «На новом месте, приснись жених невесте!» И мгновенно, «провалилась» в сон: «Зимний морозный день, она стояла на берегу речки. Яркий солнечный свет безжалостно слепил, заставлял жмуриться, отчего искрящийся на солнце, пушистый, нетронутый снег, казался розовым: «Как красиво!» — она зачарованно смотрела по сторонам: белоснежные мохнатые шапки укутывали огромные ёлки, стеной стоявшие на противоположном берегу реки. На ней надет лёгкий на бретельках сарафанчик ярко-жёлтого канареечного цвета, фиолетовые «Анютины глазки» украшали его подол. Босиком на снегу и в лёгком сарафанчике! Но отчего-то не было холодно, было весло! Она захохотала, точно сумасшедшая. Налетел порывистый ветер, снежный шквал закружил её, запорошил снегом. На ресницах повисли снежинки, ей стало ещё веселее! Она смеялась, отмахиваясь от надоедливых «белых мух», а снег всё прибывал и прибывал — и, вот, она уже по колено в снегу. Сквозь пелену снега, на противоположном берегу реки, то появляясь, то исчезая, замаячил мужской силуэт. Молодой парень! Он, пристально, улыбаясь, смотрел на неё. Во что он был одет, она не могла понять. Какая разница! Он что-то сказал ей — снежный вихрь закрутил, замёл его слова и унёс прочь. Она ничего не услышала.

— Что? — прокричала она, — я ничего не слышу!

— Иди сюда! — его голос почему-то, вдруг, стал печальным, — иди на мою сторону!

— Но нас разделяет река! Я не могу! — и тут она увидела мост — две жёрдочки, перекинутые с одного конца берега на другой. Всего лишь, мгновение назад его не было, а сейчас — появился.

— Ну, иди же! Иди! — настаивал, требовал, уговаривал он.

— Но, я не могу! — смеялась она, удивляясь, что он не понимает очевидного.

— Иди! — приказал он сурово, почти зло, — пора!

Громко заиграл горн, как бы призывая её к решительным действиям. Она насмелилась. Одной ногой осторожно ступила на скользкую, обледеневшую жёрдочку и рухнула вниз. «Мама! Мама! Мамочка! — кричала она, летя вниз, в бездну, — зачем я это сделала! Помогите!» С противоположной стороны берега он, безмолвно, наблюдал за ней, даже не пытаясь прийти на помощь». Она вздрогнула, резко подскочила в кровати — за окном слышались звуки горна на подъём. Она, почти замертво, бухнулась обратно в