Крысы - Джеймс Херберт

Харрис улыбнулся, услышав о крысах величиной с кошку. Скорее всего они тащили маленького котенка, а все остальное — фантазия Кеуфа. Правда, он с детства помнил, что стена канала высокая, и даже Кеуфу пришлось поднапрячься, чтобы перелезть через нее. А крыса? Харрис знал, что некоторые крысы умеют лазать, некоторые живут на деревьях. Но залезть на шестифутовую стену — это уже чересчур!

В этот момент внимание всех, кто был в приемном покое, приковала бьющаяся в истерике женщина. Ее волокли двое санитаров “Скорой помощи”. Женщина, не переставая кричать, судорожно прижимала к себе какой-то окровавленный сверток. Сестра попыталась забрать его, но женщина еще крепче прижала сверток к груди. Тело ее сотрясали рыдания.

Только тогда Харрис догадался, что женщина прижимала к себе ребенка. Но, судя по всему, вряд ли он был живым. Бедняжка, подумал учитель. Появился доктор и стал пытаться успокоить теряющую от горя рассудок женщину. Он тоже попробовал забрать у нее ребенка, и тоже безрезультатно. Потом они с сестрой увели женщину.

Присутствующие были потрясены. Потом все одновременно заговорили. Харрис повернулся к Кеуфу. Тот был бледен, и у него сильно дрожали колени.

“Не такой уж ты и крутой, как притворяешься”, — подумал Харрис, но промолчал.

Им пришлось подождать, прежде чем их приняли. Доктор был молод, намного моложе Харриса. “Когда доктора и полицейские кажутся вам мальчишками, значит, приближается старость”, — подумал учитель.

— Так. Давайте посмотрим, что тут у нас, — сказал доктор и начал снимать платок с руки Кеуфа. — Какой ужас! — воскликнул он, разглядывая следы огромных зубов. — Кто это тебя так?

— Крыса, — ответил за Кеуфа Харрис.

— Опять крысы? — Доктор начал чистить рану, и мальчик непроизвольно вздрогнул.

— Что вы хотите этим сказать? — заинтересовался Харрис.

— Ну... женщина, которую недавно привезли. На ее ребенка тоже напали крысы. Кошмар! — Доктор намазал рану мазью и начал бинтовать. — Естественно, мертвый. С такими ранами просто невозможно выжить. Мать в состоянии шока, во всем винит себя. Пришлось сделать ей укол, чтобы успокоить и заняться ее ранами.

Харрис на несколько секунд почти лишился дара речи. Он всегда так реагировал, когда с детьми случалась беда. Слишком уж много довелось ему повидать ребятни, с которой обращались жестоко. Так что теперь он уже не умел сохранять хладнокровие и невозмутимость.

— Но ведь крысы не нападают на людей, — наконец заговорил Харрис. — Я имею в виду... Конечно, мне известно, что они могут напасть на грудного ребенка... И даже на взрослого человека, если их загоняют в угол. Но эти... Эти... Представляете, вместо того чтобы убежать от этого парня, они погнались за ним. Не стали прятаться, а напали на него. Вы когда-нибудь слышали такое?

— Да, я знаю, — кивнул доктор и взял с подноса шприц. — Легкий укольчик — и можешь идти, — улыбнулся он Кеуфу. — Санитары мне рассказали, что крысы растерзали собаку, чтобы добраться до ребенка. Соседи потом заходили в дом. Говорят, что собака разорвана в клочья. И никаких следов крыс. Только несколько полусъеденных трупов. Наверное, с несколькими крысами успела справиться собака, а потом их трупы стали пожирать сородичи-каннибалы. Дверь в подвал была полуоткрыта, но никто не решился спуститься туда. По-моему, это работа для полиции. Ну, вот и все. — Врач положил шприц на поднос. — Завтра придешь, хорошо? Посмотрим, как ты себя будешь чувствовать. — Он повернулся к Харрису. — Очень странное происшествие. К нам вообще-то и раньше обращались с крысиными укусами. Иногда после укусов даже возникали болезни. Рядом доки, так что все это вполне объяснимо. Но подобного еще не было. Как-то даже не верится. Будем надеяться, что это исключительные случаи.

Харрис и Кеуф вышли из больницы. Учитель заметил, что парня все еще бьет дрожь.

— В чем дело? Тебя потрясла смерть ребенка? — сочувственно спросил Харрис.

— Нет. Просто мне не по себе. — Кеуф провел здоровой рукой по лицу. “Трусит, — мелькнула мысль у учителя. — Хотя едва ли... Может, это от укола? Или притворяется, чтобы не идти в школу? Впрочем, нет. Бледность и пот на лбу притворством не вызовешь”.

— Ладно, беги домой. Если завтра будешь неважно себя чувствовать, можешь не приходить в школу. Но обязательно зайди в больницу и покажи руку. — Харрис знал, что завтра не увидит Кеуфа. Парень ни за что не упустит возможность не прийти в школу. Да ладно, он и сам был таким же в детстве. Кто же откажется посачковать день!

— Пока! — попрощался Кеуф и скрылся за углом. Возвращаясь в школу, Харрис думал о крысах и возможных последствиях их нашествия. В детстве он не раз видел этих отвратительных тварей. Однажды они всей семьей сидели за воскресным обедом. Вдруг с улицы на подоконник вспрыгнула кошка с дохлой крысой в зубах. Все аж подскочили от неожиданности. Кошку прогнали, посмеялись и долго шутили потом, что она хотела внести свою долю в воскресный обед. Потом Харрис вспомнил другой случай. Одна из соседок как-то прибежала, крича, что за ней по улице гналась крыса. Муж соседки схватил кочергу и побежал расправиться с наглой тварью, но крыса спряталась в одном из разрушенных бомбежкой домов.

Харрис считал, что все это в далеком прошлом. Но то, что случилось нынче в районе доков, лишний раз доказывало, как легко можно оторваться от реальности, когда живешь в верхнем этаже дома по Кингс-Кросс. Конечно, Харрис знал, что крысы существуют и сейчас, но был абсолютно уверен, что санэпидемстанция загнала их в прямом смысле под землю. К тому же сейчас масса прибыльных компаний, которые занимаются уничтожением грызунов. В конце концов, Харрис решил, что два события с крысами в один день — просто совпадение. Вот и все. Сейчас ведь не четырнадцатый век!

Глава 5

Каждую ночь бродяги собирались в одной из развалин, сохранившихся после войны в Ист-Энде. Сегодня они выбрали развалины некогда величественного храма — на кладбище. Одинокая колокольня — вот и все, что осталось от него теперь. Кладбище находилось неподалеку от оживленной дороги в Уайтчепель и довольно близко от станции метро “Алдгейт”. Оно густо заросло кустами, повсюду чернели открытые могилы... В эту ночь собралось шестеро. Все эти люди медленно, но верно травили себя непрерывным употреблением денатурата. Каждый из них достиг глубин отчаяния и отрешился от жизни среди обычных людей. Они редко разговаривали друг с другом. Их мысли были слишком заняты собственными несчастьями, чтобы думать о других.

Среди них была женщина. Но ее, одетую в бесформенное тряпье, трудно было отличить от мужчин. Мэри Келли было сорок девять, а выглядела она лет на двадцать старше. Она проклинала людей, проклинала саму себя, но больше всех проклинала Бога. Того самого Бога, перед которым преклонялась полжизни. Давно это было. Тогда она жила еще в Ирландии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});