Сказание о том, как князь Милош судьбу испытывал - Вук Задунайский

— Думаешь, светлый князь, не ведаю я, почему ты взор от меня отворачиваешь и ложиться не хочешь со мной за один стол?

— Тогда почто мучаешь? Убей меня скорее, оставь в покое душу мою.

— О нет, княже, должок за тобой. Я с князем Београдским в Будве отобедал — а нынче князь Београдский со мной на поле Косовом вечерять будет.

— Зачем мне с тобой вечерять?

— Вдруг захочешь просить меня о чем-нибудь? Сегодня я добрый.

— Не было еще такого, чтобы князь Београдский просил милостыню у нехристя и убийцы.

— Не за себя просить будешь — за них, братьев своих по вере!

Помрачнел князь, но делать нечего — лег за стол. А Баязид его потчует:

— Испробуй, светлый князь, теперь наши лакомства: мезе,[24] бура,[25] брынза нежная, как тело женщины, суджук,[26] мозги ягненка, эзме,[27] хайдари,[28] джаджик,[29] бобрек[30] да пирзолы.[31] Кушай князь, насыщайся. А вот «молоко львицы»[32] — видит Всевышний, оно не хуже того напитка, коим меня ты в Будве потчевал.

Ест молча князь, но не унимается змей-Баязид:

— Вижу я, посылал ты людей своих в Прокупле?

— Откуда знаешь?

— Предал вас Вук Бранкович — тут и думать нечего. Не вскрылся б его обман — может, и не увел бы он войска. Да и брат наш Якуб учудил. Говорили ему — не веди верблюдов на поле, они конницы сербской испугаются, затопчут селихтаров. А он ни меня, ни отца не послушался, все сделал по-своему — кабы не помер, вреда нанес бы немало.

Опустил князь голову, душа его рвется на части. Смотрит он на стол и видит — нож лежит. Загорелись глаза у князя. Убил он султана одним ударом, убьет и сына его окаянного. Но змей-Баязид будто мысли его читает:

— Убить меня хочешь, светлый князь? Не понял ты знаков судьбы. Суждено мне было стать султаном, правителем всех османов, суждено было завоевать твой народ — и стало так. Суждено было отцу моему принять смерть от руки владыки светлого, пришедшего с севера, — и стало так. Я же приму смерть от владыки темного, пришедшего с востока. А тебе что суждено, ведаешь?

— Не ведаю и ведать не желаю. Знание твое от нечистого идет. Оно мне без надобности, коли есть у меня вера.

— Эх, князь, князь, — ухмыляется Баязид, — ты слишком прям и открыт. Не живут такие долго — ни у нас, ни у вас. Отсекут тебе завтра голову. Кабы не отсекли, так брат твой зарезал бы тебя ножом в спину. А если б одолели вы, то за голову твою никто не дал бы мелкой серебряной монеты. Не может быть двух солнц на небе, не может быть двух владык на земле. Да и не судьба вам победить теперь.

— Нет судьбы никакой!

— Хочешь еще раз ее испытать? Вот, выпей «молока львицы» — твоя последняя ночь будет легка.

— Наливай!

Заплескалось в чаше «молоко львицы» — белое, и впрямь как молоко, но запах у него странный. Не пей, князь! Мало ли что чародей этот нальет тебе! Но подносит князь чашу ко рту, глотает из нее — и падает замертво. Хорошие яды у Баязида, доволен сын султана. Но не обычный яд подсыпал он князю.

7

«Велика, брат, у тех турок сила:коли солью все мы обернемся,обед туркам посолить не хватит!Вот уж полных пятнадцать денечков,как скачу я по турецким ордами ни края не вижу, ни счета,от Мрамора до Явора Суха,от Явора, братец, до Сазлии,от Сазлии до Чемер-Чуприи,от Чуприи до града Звечана,от Звечана, братец, до Чечана,от Чечана до гор до высоких —все турецкой придавлено силой:конь за конем, юнак за юнаком,что лес темный копья боевые,а знамена точно в небе тучи,а шатры их точно белы снеги;ежли б дождик там пролился с неба,ни за что бы не достал землицы,только б кони да бойцы намокли».

Сколько времени прошло — кто знает? Просыпается князь. И что ж видит он? Знакомый шатер, ковры на полу, хоругви вокруг с крестами. Вокруг родные лица — как увидал их князь, так возрадовался более меры. Вот Юг Богдан сидит да сыновья его — живые все. Стефан Лучич и Баня Страхинич в добром здравии. Подумалось князю — уж не на тот ли свет попал он? Ан нет — царя Лазаря видит, предателя Вука. Нет, не тот это свет! Смотрят все на князя Милоша — а он и не знает, что сказать, язык к гортани прилип. Молвит слово тут Божко Югович:

— Войско наше втрое меньше турецкого. Посему давайте, братия, нападем на него ночью, не дадим туркам опомниться.

Одобрительно встретили слова его. Вспоминает про все князь Београдский. Поднимается тут Вук Бранкович и молвит другое слово:

— Не годится нам, господарь, нападать ночью, как будто мы воры какие или цыгане. Достанет у нас воинов, чтоб одолеть турок днем. Да и как во тьме сражаться? Кони наши с пути собьются, ряды попутаются.

И эти слова встретил гул одобрительный. Не верит князь Милош своим глазам — так это все удивительно. Говорит царь Лазарь:

— Драться будем при свете дня, как предки наши дрались. Не посрамим чести своей, одолеем нехристей. Негоже, чтоб говорили, будто сербы — хуже цыган. А теперь, по древнему обычаю, давайте отвечеряем в эту ночку по-доброму — кто ведает, когда еще попируем всласть?

На пиру сидючи, достает князь письмо из-за пазухи — а письмо то Якуба до Вука-предателя, слово в слово оно повторяется. Смотрит князь на него и видит — стоит на письме печать султанская, такую не подделаешь. Наполняет князь чашу золотую шливовицей и подносит брату своему названому, Вуку Бранковичу со словами:

— Чашу эту подношу тебе, брат. Осуши ее за здоровье тех, кого ты предал.

— В своем ли ты, брат, уме? Говорить мне такое! Мне, Вуку Бранковичу, владетелю Южной Сербии!

Во второй раз бросается брат на брата, во второй раз разнимают их Божко со Страхинею, во второй раз свиток ложится в руки царские. И опять падает Вук на колени перед царем и крест целует, но говорит князь Милош:

— Врет он все, господарь, кары справедливой избежать хочет. На письме-то печатка султанова!

Побелел Вук, снова в ноги царю валится, волчина:

— Это турки, турки всё сделали, господарь, чтоб порушить веру меж нами! Они написали это письмо и послали тебе через Милоша. Не предавал я тебя, с поля боя не сойду живым. Пусть Милош ответит, откуда письмо у него? От нехристей этих, небось?

Ничего не ответил Милош, лишь поклялся опять он убить султана. Снова прогнал его Лазарь с глаз своих, но не теряет надежды князь Београдский. Идет он к Юговичам и подзывает к себе Божко, младшего.

— Веришь ли ты мне, Божко Югович?

— Верю, князь. Ты как брат мне — как могу я не верить?

— Тогда слушай, Божко, и запоминай, хоть это и странно. Завтра мы сперва верх будем брать, но потом турки начнут одолевать нас. Отец твой и братья погибнут — вечная им память. Но ты, младший Югович, ты останешься дольше других. Господом нашим тебя заклинаю — не спускай глаз с царя, не давай ему вперед выезжать. Мало ли что? Вдруг конь его в яму провалится? Не должен царь попасть в лапы к нехристям. Сделаешь?

— Сделаю, брат. Как не сделать? Будет царь в целости и сохранности. На шаг от него не отойду, пока живой.

8

Снова Милош Обилич с вопросом:«Так, Иване, побратим любимый,а скажи мне, где шатер Мурата?Я поклялся нынче Лазарь-князю,что зарежу самого Муратаи на глотку наступлю ногою».Но Косанчич говорит на это:«Ты в уме ли, побратим любимый!Ведь шатер тот сильного Муратапосредине табора поставлен;если б крылья ты имел сокольи,если б рухнул из ясного неба,твое мясо перья б не подняли».

Взошло солнце алое. Началась снова битва великая. Столкнулись два войска могучих. Железо входит в плоть живую, ломаются древки, звенят щиты, ржут кони. Видов день станет самым великим днем Сербии. Выезжает князь Милош на поле. Горят глаза его огнем, сияет меч острый на солнце — худо будет врагам. А сам думает: «Нет, Баязид, поспорим мы с твоею судьбою. Негоже князю Београдскому оружие пред нехристями складывать. Быть мне проклятому вовеки, если не вырву победы у врагов наших. Руки отрубят — так зубами вырву». Дерется Милош отчаянно, хочет пробиться к шатру султанову, да не может турок одолеть — слишком много их. Тут бросает он взгляд по левую руку и видит — тронулись верблюды вперед. Не послушал Якуб ни брата своего, ни отца. Осеняет тут князя Милоша. Кличет он конников своих, говорит им: