Час Черной звезды - Малинин Евгений Николаевич

Всего пару минут разворачивалось перед его внутренним взором это видение, а затем все исчезло, он опять оказался посреди темного пространства, расцвеченного мириадами разноцветных звезд. B то же мгновение снова зазвучал женский голос:

– А теперь, Ратмир, волк из стаи восточных волков, трижды посвященный Миру, возвращайся в свой мир! Я не буду тебя удерживать, но вернуться ты должен сам!.. Если сможешь.

Голос смолк, а Ратмира охватила паника – возвращаться в Мир! А каким образом он сможет это сделать?! Он ушел в небытие, выпив слезу Матери… выпив яд! Каким же образом можно изгнать из своего тела этот яд?! И возможно ли вообще восстановить свое отравленное тело?!

Впрочем, эта растерянность длилась всего несколько секунд, многолетняя психологическая тренировка и здесь помогла успокоиться и привести мысли в порядок. Ратмир в деталях представил свое тело, лежащее на полированном камне в обители Матери всего сущего. Он словно бы снова увидел его из-под купола пещеры, беспомощным, обездвиженным, лишенным жизненной энергии!.. Но одновременно с этим он вспомнил и то, как в степи, накрытый темной летней ночью, он впитывал всем этим, сейчас мертвым, телом бесконечную энергию живой Земли, как каждая мышца, каждая жилка его тела омывалась этой энергией, наполнялась ею, очищаясь от яда физического напряжения и напряжения страстей.

Ратмир настолько сосредоточился на этих мыслях, что не сразу заметил, как окружавшие его звезды начали тускнеть, истаивать, исчезать. Только когда на него навалилась сплошная чернота небытия, он вздрогнул и… открыл глаза.

Желтый свет светильников, освещавших обитель Матери всего сущего, потускнел так, что каменное лицо, смотревшее на него из-под самого купола, превратилось в плохо обработанный валун. А может быть, это было следствием того, что он никак не мог сфокусировать взгляд, и перед его глазами все расплывалось? Он снова опустил веки и тут же услышал обычную человеческую речь:

– Он, кажется, очнулся…

Голос говорившего был тих и наполнен внутренним напряжением.

– Еще рано… – ответил ему другой голос, более спокойный и уверенный. – Противоядие еще не набрало полную силу.

– Надеюсь, мы не опоздали… – произнес первый голос. – Во всяком случае, я думаю, его уже можно переносить в университет…

Ратмир снова открыл глаза.

Теперь он видел гораздо лучше, во всяком случае, черты каменного лица под куполом зала снова можно было разобрать. Волхв медленно повел глазами из стороны в сторону – обитель Матери всего сущего была пуста, но и голоса, только что им слышанные, явно не были галлюцинацией.

«Трижды посвященные… – мелькнула в голове Ратмира странно-посторонняя догадка. – Видимо, за мной следят и… собираются вернуть меня в университет… Они сами об этом сказали».

Ратмир снова прикрыл глаза и вдруг почувствовал облегчение – он понял, что ему удалось выйти из небытия, вернуться в свое тело и… яда в этом теле не было. Но в то же мгновение он вдруг понял, что означало видение, показанное ему Матерью всего сущего, – город, который он видел, находясь по ту сторону Бытия, был Край, столица его брата Всеслава, вожака стаи восточных волков… А скачущий в степи мальчишка – Вотша! Вотша сбежал от Всеслава!!!

Ратмир попытался было приподняться, но вдруг почувствовал на своей груди сухую прохладную ладонь и услышал знакомый голос своего наставника:

– Лежи, волк, ты еще не можешь вставать… Лежи!..

Он снова открыл глаза – около него по-прежнему никого не было.

Однако и прикосновение, и услышанная фраза как-то сразу успокоили его – он понял, что прошел третье посвящение, что стал членом Совета посвященных, и теперь его задача… Он вздрогнул… Его главная задача – вернуть Вотшу в стаю, тогда…

И тут Ратмир вдруг почувствовал, что в его зажатой левой ладони что-то есть, что-то некрупное, но твердое и тяжелое. Ратмир с трудом поднял руку и взглянул на разжатую ладонь. В глаза ему ударил острый блеск крупного зеленого камня, оправленного в тусклый золотой обруч тяжелого перстня, охватывавшего его безымянный палец. Это было странно – когда он принимал отвар болотного веха, никакого перстня на его руке не было! Но как следует удивиться и обдумать случившееся у него просто не было сил. Он уронил на постель снова сжавшуюся в кулак руку, и глубокий, спокойный сон накрыл его темным, бессознательным одеялом.

Пробуждение Ратмира было самым обычным. Он ощутил свое тело, лежащее уже не на каменном ложе в обители Матери всего сущего, а в обычной постели, на спине, с раскинутыми руками. Прислушавшись к собственным ощущениям, он понял, что физически его тело в полном порядке. Затем волхв, не открывая глаз, попробовал вспомнить, что произошло с ним в покоях Матери всего сущего, однако подробности его путешествия по Звездной тропе ускользали, размывались… Единственное, что он помнил совершенно отчетливо, было окончание беседы с Вершителем Марком и… молодой изверг, скачущий на вороной лошади через утреннюю степь!

Едва эта яркая картина всплыла из глубины памяти, как его веки открылись, а сам он рывком сел на постели.

«Вотша сбежал из замка Всеслава! – резанула его сознание тревожная память. – Надо немедленно начать поиски извержонка, пока его не прибрал к рукам кто-то другой!»

И тут же другая, холодная, словно бы чужая, отстраненная мысль остановила его порыв:

«Немедленно не получится! Во-первых, надо уточнить, когда именно Вотша ускакал из замка!.. Во-вторых, Всеслав и сам, конечно, уже организовал поиски мальчишки, поэтому надо узнать, что эти поиски дали?! В-третьих… Впрочем, и первых двух условий достаточно, чтобы не пороть горячку».

Ратмир тряхнул головой, словно отгоняя свою тревогу, и огляделся. Его постель стояла в небольшой комнате, имевшей одно-единственное окно, в котором виднелось бледно-голубое небо. Встав с постели, волхв шагнул к окну и выглянул наружу.

На мгновение ему показалось, что это окно выходит прямо в необъятное, бескрайнее небо. Бледно-голубое сияние простиралось во все стороны, на сколько хватало взгляда, и только где-то невероятно далеко, в легкой белесой дымке, смыкалось с темной границей земли. В следующее мгновение Ратмир опустил взгляд и увидел внизу зелень университетского сада, четкую полоску каменной ограды, отделявшей университет от городских построек, и крыши… крыши… крыши… До самой городской стены, толстой змеей опоясывавшей город. Несколько секунд волхв внимательно разглядывал этот необычный вид, а затем, несмотря на всю его психологическую тренированность, в груди у него похолодело!..

«Башня Покоя!!!»

Эта догадка бросила Ратмира в дрожь – никто, никогда не говорил вслух о башне Покоя, никто, никогда даже не смотрел на нее, хотя она, самая высокая из университетских башен, возвышалась над комплексом университета грозным напоминанием о бренности всего сущего! Ратмир и сам не мог вспомнить, от кого он узнал о зловещей славе этой башни. С первых дней своего пребывания в университете он знал, что в эту башню заключаются только дважды посвященные Миру. Кто и за что их туда помещал, никто не ведал, но то, что никто из заключенных не выходил из этой башни даже после смерти, было известно всем. И вот теперь он сам попал в эту башню, попал после того, как прошел третье посвящение, побывал по ту сторону Бытия, беседовал с Матерью всего сущего… Или все это ему лишь привиделось?! А может быть, после того как он выпил настой болотного веха, его переправили в башню Покоя, чтобы?..

«Что – чтобы?! – остановил сам себя Ратмир. – Я не сделал ничего такого, за что меня можно было бы заключить в башню Покоя… Я даже не знаю, что именно нужно для этого сделать!»

Он медленно отвернулся от окна и оглядел комнату… Только теперь он заметил, что в этой комнате не было… входной двери! Четыре глухие, выкрашенные в бледно-голубой цвет, стены были пугающе пусты и безлики, кровать, с которой он только что поднялся, располагалась посреди комнаты, а у противоположной стены притулился небольшой столик с простым прямым стулом. И только окно, около которого он стоял, делало эту комнату похожей на жилье, отличающееся от каземата в княжьем замке стольного города Края! Ратмир протянул руку и положил ладонь на поверхность оконного откоса, а затем, скользя ладонью по стене, медленно двинулся в обход комнаты.