Diamond Dust (СИ) - "mari.kvin"

«Кеннет ничего не говорил своим детям»

Получив тогда ответ на свой вопрос, Джек понял, что так все и надо оставить.

В тот день они открыли коллекционную бутылку виски, выпили молча по стопке, закончив разговор, и больше к нему не возвращались. Виктор начал знакомить Джека с большим количеством людей, между делом объяснял разные нюансы той или иной деятельности. Джек все слушал, все подмечал, хотел полностью угодить отцу, заставить его гордиться им, услышать, как Виктор произнесет это однажды за хорошо сделанную работу.

Когда Джек добрался до места, то быстро поднялся в кабинет Кеннета. Увиденное там подтвердило его мысли, что произошло что-то плохое. Кеннет сидел белее зубов любого уважающего себя жителя Лос-Анджелеса, которые тратили кучу денег на отбеливание или виниры, его отец стоял около окна и тихо разговаривал по телефону.

Джек вошел молча. Хоть он и хотел спросить о случившемся, но звук так и затерялся где-то в горле. Виктор закончил говорить по телефону и отрицательно помотал головой, смотря не Кеннета.

— Покажи ему, — мягко произнес Виктор, обращаясь к Кеннету. — Пусть тоже увидит.

Услышанное заставило подумать Джека, что он не особо хотел видеть что-то в таком контексте ситуации. Но раз отец считал нужным показать, то выбора для себя он не видел. Кеннет уже протягивал ему телефон.

Джек увидел, что это видеоролик, и нажал на просмотр. Первые кадры оставили много вопросов, но потом он начал понимать ситуацию. Амелия, чужая рука, наручники, стяжки на ногах. Джек осознал все лишь в общих чертах и почувствовал приступ тошноты, но постарался придать себе уверенности хотя бы внешне.

— Вы знаете, кто это сделал?

Из всего потока вопросов, эмоций, которые появились в голове Джека, он попытался выбрать правильные. Все как учил отец — внутри, в голове может происходить все, что угодно, но внешне ты должен быть само спокойствие, невозмутимость, холодность. Лицо страны, которое представляет ее интересы или интересы ее граждан. Пусть даже в самом месте переговоров идет война.

— Кто-то из людей Соломона, — пожав плечами, предположил Виктор. — Ему больше всех могли не понравиться подобные шаги.

Джек слышал имя Соломона лишь однажды. Он понял, что этот тот человек, который обеспечивает эффективную работу в Африке. И понял, что это все, что ему следовало знать.

— И что будем делать? — спросил Джек, протянул телефон Кеннету.

Джек заметил, что Кеннет мыслями находится где-то не с ними. Он не обратил внимания на телефон, не смотрел на него.

— Что я могу сделать? — продолжил он, почувствовал, как рубашка прилипла к телу, а он покрывался потом, словно толстяк на солнечном пекле. — Ее же не убьют? — все-таки вырвался вопрос.

— Никто Амелию не убьет, — заверил Виктор так, словно объяснял простую истину в сотый раз. — Она публичный человек, светская львица. Это запугивание, предупреждение. Над…

— Не убьет, — перебил Кеннет. — Есть много других вещей, которые они могут сделать. Тем более с девушкой.

Джек знал Кеннета давно, с детства и видел его разным: в прекрасном настроении, злым, спокойным, разочарованным, но впервые видел в нем такую ярость. Казалось, что от взгляда, которым он смотрел на его отца, Виктор должен был вспыхнуть, словно дерево, облитое бензином. Но Виктор стоял, смотрел с мягким снисхождением, понимая, что нет смысла сейчас ругаться, спорить и что-то доказывать другу, переживающему подобное.

— Скажи друзьям, вашим с Амелией общим знакомым, что она уехала. Что вы планировали отдохнуть вдвоем после подготовки к юбилею, но тебе не позволила работа. Что она немного изменила планы и решила полететь куда-нибудь в Индию или типа того. Храм, монастырь, где нет связи, телефоны запрещены и все медитируют двадцать четыре на семь, — по-деловому заговорил Виктор. — Нам не надо привлекать внимание к ее отсутствию. Будут задавать вопросы, то не говори ничего конкретного. В практиках йоги ты не силен, поэтому сказать не можешь, или отшутись, что решила отдохнуть от тебя, устала от подготовок к свадьбе, к юбилею, сбежала, не оставив контактов. Настрой понял? Я могу на тебя рассчитывать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, пап, конечно. Я понял, — уверенно ответил Джек. — Лиаму тоже это говорить?

— Всем, — твердо произнес Виктор. — Это не должно уйти дальше нас троих. Мы позвонили, кому надо. Теперь ждем дальнейших инструкций от похитителя. Это не первое похищение в моей практике. Мы со всем справимся, — в том же тоне продолжил он.

Джек кивнул, заверил, что он все сделает как надо. Кеннет ничего не говорил. Джек предположил, что тот находится в шоке.

***

Амелия лежала на диване и была готова уже кричать. Руки, ноги онемели, пить хотелось еще больше, желание сходить в туалет росло. Она чувствовала подступающую истерику, чувствовала неприятное жжение от потекшей косметики в глазах, чувствовала, что в совокупности со светом ее чувствительные глаза имели все шансы не пережить эту ночь. Как и сама она.

Когда Амелия услышала шаги в помещении, то снова начала садиться. За ночь она проделала это уже около десятка раз, надеясь, что смена положения хоть как-то облегчит ее состояние. Чудо не происходило, но навык немного отработался.

К тому моменту, когда похититель встал перед ней, Амелия уже сидела. Он холодно осмотрел ее, задержался на лице и прошел к дивану, сел. Амелия инстинктивно отпрыгнула от него дальше. Сейчас на нем была обычная серая футболка и джинсы, его лицо было все такое же, усталое, суровое, как будто ему так и не удалось поспать.

— Не собираюсь я тебя насиловать. Сиди спокойно, — кинул он.

Услышанное Амелию немного воодушевило, хотя ситуацию лучше не сделало.

— А что собираешься? Выкуп ждешь?

— Смотри меньше фильмов, куколка, — усмехнулся он.

Амелия не упустила откровенную насмешку в его голосе и захотела заехать ему по лицу чем-то тяжелым. Желательно, чтобы это что-то раскроило его и залило кровью. Ей хотелось сказать какую-то колкость, напомнить, что она росла в нормальной семье, училась в хорошей престижной школе, где не проходили основы похищения, но дала по тормозам. Здравый смысл подсказывал, что ей надо вести себя тихо, спокойно, не нарываться на неприятности. Кто знал, что в голове у этого мужика?

— Сколько ты собираешься меня здесь держать?

— Сколько надо, — бросил он. — Я тебе сейчас развяжу ноги, поднимешься наверх, там сниму наручники, сходишь в ванную, сотрешь всю эту краску с лица, а то вид, как у девицы, которую пустили по кругу. Сделаешь какую-нибудь глупость — благ цивилизации больше не дождешься. Поставлю тебе сюда ведро, оставлю пачку салфеток и будешь пользоваться. Второй раз предупреждать не стану.

Амелия поняла, что он берет ее на страх остаться без комфорта. Обычного минимума, о котором задумываешься лишь тогда, когда его лишаешься: ванная, туалет, горячая вода, возможность смыть с лица поплывшую от слез косметику.

Хоть ей и доводилось быть в Индии, Индонезии, Тибете. Довелось видеть, как люди жили, сознательно отказавшись от подобного, сама она этого никогда не разделяла. Амелия любила помедитировать в каком-нибудь храме, узнать о новых практиках, даже была готова выбраться в относительно экзотическое место, но вечером все равно предпочитала вернуться в свой уютный номер, принять душ и спокойно лечь спать.

Неожиданно ей стало тошно от того, что она такая предсказуемая, простая, что готова хорошо себя вести, чтобы не ходить в ведро, которое будет стоять тут же, рядом с ней. Что этот человек перед ней все это понимает и нагло использует для контроля. Что есть в нем что-то, от чего она не сомневалась в его угрозах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как хоть тебя зовут?

— Это важно?

— Мне обращаться к тебе мистер Похититель?

Амелия поняла, что это ей не так важно. Скорее интересно, даст иллюзию хоть какого-то знания о нем, ситуации.

— Адам.

— Правда?

— Ты хотела, как ко мне обращаться. Я сказал, — холодно произнес он, встал и направился к столу.